Лесные сторожа - Борис Николаевич Сергуненков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он долго сидел у створа колодца, а потом, словно что-то вспомнив, сказал:
— А я чего-то знаю.
— Что ты знаешь?
— Интересное. Таня мне сказала, что в лесу пожар.
Я вылетел из колодца на крыльях. Тимка невозмутимо сидел на земле. Я должен был благодарить судьбу, что этот малец вспомнил о пожаре не через сутки. Он мог дурачить меня своими разговорами не один час.
— Где пожар?
— А там.
В чем был, я кинулся к пожарному ящику, схватил лопату. Густой черный дым и белый, как туман, висели над лесом. В воздухе пахло гарью. Я оставил Тимку дома, а сам бежал, бежал.
За эту длинную и в то же время короткую дорогу я передумал о многом. Я вспомнил старика Леонова, боцмана Кулебяку, товарищей по кораблю. Страшными словами я ругал тех безголовых тупиц, что по небрежности сотворили беду. Если бы один из них в те минуты мне попался на пути, я бы не поручился за его жизнь.
Дым становился гуще и гуще. Я пробирался без дороги — напрямик. Вокруг уже ничего нельзя было разглядеть. Послышался треск. Пожар был рядом. Это трещал вереск.
«Только бы не было верхового пожара, — думал я. — Только бы не было верхового пожара. Будет верховой пожар, тогда конец моему лесу — сгорит».
Вот и первый огонь. Красные языки лизали стволы молоденьких берез. Листья трепетали, как при сильном ветре. Горела, вспыхивая и шипя, хвоя. Меня опалило жаром. Но я ничего не замечал. Я рыл лопатой землю и забрасывал огонь песком. Потом сломил березку и, как веником, стал остервенело сбивать огонь с деревьев.
Верхового пожара не было. Но я не знал, что делается там, на другой стороне. Пожар наверняка заметили, позвонят в город, Приедут пожарники; только надо продержаться до их приезда.
Я не пошел в глубь пожарища: что сгорело, того не вернешь. Надо тушить край, не давать огню новых деревьев.
Почти по окружности я продвигался к противоположной стороне, где слышался шум, чей-то крик. Не Танин ли? Не увлеклась бы она, не попала бы под горящую сосну.
Наконец среди дыма показался первый человек — паренек, который там, на просеке, передавал Тане узел от тети Даши. Я узнал его с трудом, до того он был перепачкан сажей. Он, так же как и я, сбивал огонь березовым веником.
— Пожар далеко ушел? — спросил я.
— Нет. Там затушили. Сюда идут.
Позже я узнал, что, если б не ребята, неизвестно, чем бы все кончилось. Первой увидела дым Таня, а Тимку она послала ко мне.
Приехали машины, пришли еще какие-то люди, но опасность миновала. Пожарники заливали горящие головешки водой. Народ медленно расходился.
На ночь я остался на пожарище: ветер мог раздуть огонь; и я до утра ходил по горелой земле и засыпал песком тлеющие угли. Таня тоже хотела остаться, но я отослал ее домой.
Потом я сидел на пне среди пепла и черных, обуглившихся стволов; и вид у меня был, наверное, как у той старухи в сказке, что сидела у разбитого корыта.
Утром пришла Таня. В платке она принесла завтрак: бутылку молока, хлеб, еще теплую картошку.
Она смотрела, как я ел, и говорила:
— Вы не огорчайтесь. Он вырастет. Если вы разрешите, мы возьмем этот участок под свою охрану. Посадим саженцы. Мы с ребятами обо всем договорились.
Я отупело глядел на пепелище.
Жаворонки
Жаворонки заливаются без передышки. Висят в небе и стрекочут над полем ржи. Сколько трелей выведут они за день, — не сосчитать.
Сегодня под звон жаворонков «просветлял» я молодой соснячок в 48-м квартале. Ершистые сосенки подросли, и им не хватало места. Вот я и занимаюсь чудом: выбираю сосенки, которые мешают соседям, рублю их и жгу.
Летом лес людный. За день кто-нибудь да набредет на дымок костра.
Был сегодня у меня пожарник дядя Миша. Поглядел на мою возню, покурил, помолчал.
— Опять голоштанники табором у реки остановились. Не быть бы пожару.
— Ты не больно их пугай, — говорю я.
— Я не пугаю. Я по закону. Для острастки.
Был мальчишка с лицом, усеянным самодовольными веснушками. Он наскочил на меня как ястреб. Глядя исподлобья, строго спросил:
— Ты чего лес рубишь?
— А разве нельзя?
— А думаешь, можно? Вот позову лесника, он тебе задаст.
— Я его не боюсь.
— И костер развел.
— Костер маленький.
— Все равно пожар будет.
— А ты чей такой строгий?
— Ты зубы не заговаривай.
— Я не заговариваю. Я и есть тот лесник, к которому ты хочешь меня вести.
Мое признание нисколько не задевает самолюбия мальчишки.
— Ты топор так не держи, — говорит он. — Ногу поранишь.
Была незнакомая девушка, видно, из города. Я заметил ее первым, крадучись подошел близко-близко и кашлянул в кулак. Она вздрогнула, и корзинка с черникой чуть не выпала из ее рук.
— Испугалась?
— Испугалась.
— А ты не бойся, не волк, не укушу.
— А вдруг укусишь?
— Могу и укусить при надобности.
— Вот видишь.
— По ягоды ходила?
— Да.
— Что ж мало набрала?
— С меня хватит.
— Хочешь, я отведу тебя в такое место,
