Совсем другая тень - Анатолий Ромов

- Точно не помню. Часов в одиннадцать. А он сидит около дома, на скамейке. Я на него сначала никакого внимания не обратил, мало ли кто может сидеть. Сел в тачку. Смотрю, он подходит.

- Вы сказали: мало ли кто может сидеть. То есть вы этого человека не узнали?

- Да я вообще его не знал. В первый раз увидел.

- Опишите, как он выглядел?

- Сейчас... Такой немолодой. Лысый. В смысле, волос почти нет. Беки* светлые. Нос ни большой, ни маленький. Кругляшком. Губы тонкие. Вроде все.

______________

* Беки (вор. жарг.) - глаза.

- Во что он был одет?

- Одет... Сейчас... На нем была куртка. Темненькая, "прощай молодость". С алюминиевыми пуговицами. И брюки - серые, по-моему. Рубашка то ли в полоску, то ли в клеточку. На ноги не смотрел. Но, наверное, в том же примерно роде. Все брон-ю*. В смысле не новое.

______________

* Брон-ю (разг.) - у спекулянтов - вещь не первой свежести.

- Вы заметили какие-нибудь особые приметы? Родинки? Шрамы? Татуировки?

- Наколок у него нет. Родинок тоже. Шрамы... - Рогава прищурил один глаз. - В смысле шрамов, вот здесь... - Провел ладонью по правой стороне шеи. - То ли пописали* его когда, то ли что. След остался. Слабый, но остался. Я как раз под ним сидел. В тачке. Ну и заметил.

______________

* Пописать (вор. жарг.) - нанести ранение бритвой.

- Значит, этот человек подошел, когда вы сели в машину?

- Да. Подгреб, остановился. Ну и так, с подначкой: "Люка, привет. Как жизнь?" Я сначала не врубился. Смотрю на него - что за лох. Нормально, говорю, жизнь, только вот чем обязан? Что надо от меня? Ну, а он: "Привет тебе от Додона". Я чуть не упал.

- Додон, это кто? - спросил Рахманов.

- Додон? Мой ближайший кореш. Самый ближайший.

- Додон это Гела Алексидзе, - пояснил Габелая. - В настоящее время находится в Кулунде. В ИТК строгого режима. По сто пятьдесят третьей.

- Значит, этот человек сказал, что знает вашего друга... - напомнил Рахманов. - Дальше?

- Ну я спросил его кое-что про Додона.

- Что именно?

- Да ничего особенного. Кто он есть. Какая у Додона масть. Как выглядит. Где сейчас.

- Не спрашивали, где они познакомились?

- Спрашивал. "Мы с детства знакомы". Вы же знаете: деловые об этом никогда не говорят.

- Понятно. А на остальные вопросы ответил?

- Ответил. Так, будто они братья. И смотрит на меня с улыбочкой. Я, говорит, могу еще пару приветов передать. Только, может, разрешишь сесть рядом? Я прикинул: по виду и разговору вроде деловой. Пожалуйста, говорю, садитесь. Он сел, и я сразу просек, что куда. Понял, кто это. И как вести с ним толковищу*.

______________

* Вести толковищу (разг.) - выяснять отношения, разговаривать.

- Что же вы поняли?

- Понял, что это зычара*. Наикрутейший. Блатняк**, каких в зоне раз-два, и обчелся. Знает все. Все, от и до. У меня сразу язык обсох и очко заработало***.

______________

* Зычара (вор. жарг.) - человек, пользующийся воровским авторитетом.

** Блатняк (вор. жарг.) - лицо, побывавшее в заключении и имеющее отношение к преступному миру.

*** Очко заработало (вор. жарг.) - испугался.

- Почему? - спросил Габелая.

- А кто его знает, что он сделает. Вынет сейчас волыну*, и где мои семнадцать лет...

______________

* Волына (вор. жарг.) - пистолет.

- Он как-нибудь назвал себя? - спросил Рахманов.

- Назвал. Говорит: знать тебе меня не нужно, главное, я тебя знаю. Для разговора называй Вадим Павлович. И довези до аэропорта, если не трудно. Я, конечно, повез. В пути он спрашивает: знаю ли я Азизова? Мне деться некуда, ведь не скажу же: не знаю. Говорю: знаю. Тут он начал: что, куда, почему. Что за человек, есть ли бабки, не связан ли с конторой*. Конечно, я особо не раскалывался. Но в общем объяснил. Да и тут объяснять нечего. Азизова все знают. Крутизна**.

______________

* Не связан ли с конторой - то есть не может ли сообщить в милицию.

** Крутизна (разг.) - богатый человек.

- Раньше вы никогда не слышали этого имени - Вадим Павлович? Скажем, от того же Алексидзе? Еще от кого-нибудь?

- Никогда.

- Этот человек интересовался еще чем-нибудь, кроме Азизова?

- Больше ничем.

- Вы довезли его до аэропорта?

- Довез.

- К какому именно месту аэропорта?

- К площади. Там, где стоянка такси.

- Что Вадим Павлович сделал дальше? После того, как вы подъехали?

- Как что? Вышел.

- И куда пошел?

- Никуда. Стал ждать, пока я уеду.

- И вы уехали?

- Конечно. Я там ничего не оставил, в тот день.

- Он вам что-нибудь сказал напоследок?

- Ничего не сказал. А что он должен был мне говорить?

- Например, чтобы вы никому не сообщали о разговоре?

- Да нет. Сказал: "Пока, Люка. Смотри, будь умником". И все.

- У Вадима Павловича был какой-нибудь багаж? Чемодан, сумка? Что-нибудь еще?

- Когда он садился в тачку, нет.

- Больше он к вам не обращался? После этого случая?

- Нет.

- Сами вы пытались выяснить, кто это был?

- У кого?

- Скажем, у Алексидзе?

- Как я это выясню, если Додон в зоне? Сами понимаете, писать Додону об этом я не буду.

- А у других не интересовались?

Помедлив, Люка снова достал брелок с ключами:

- Да нет. Спрашивать у других - пустой номер.

- Вы сказали, это произошло в середине мая? После праздников? То есть после девятого?

- Да. После девятого. Кажется, это было одиннадцатого.

- Все же попробуйте вспомнить, когда это было точно? Может быть, не одиннадцатого, а десятого? Или двенадцатого?

- Десятого, нет. Двенадцатого может быть.

- А тринадцатого?

- Тринадцатого? Да нет, тринадцатое тоже исключено. Все же, скорее, одиннадцатого или двенадцатого.

- Какой это был день? Будний или выходной?

- По-моему, будний... Да, точно, будний. - Вздохнул: - Гражданин следователь, если нет больше вопросов, может, я пойду? Времени в обрез, честное слово.

Рахманов прикинул: мог ли Люка что-то утаить? Похоже, нет. Поэтому можно предположить, что, выяснив все об Азизове, Вадим Павлович в тот же день покинул Сухуми. Правда, поездка с Люкой в аэропорт могла быть отвлекающим моментом. Люди вроде Вадима Павловича стараются избегать услуг "Аэрофлота". Но что если Вадим Павлович все же рискнул сесть на самолет? Тогда в полетных ведомостях сухумского аэропорта вполне могут остаться его следы, которые стоит поискать. И еще очень важно, что Люка упомянул о Додоне - Алексидзе, который наверняка знает о Вадиме Павловиче больше, чем сам Люка. Прикинув все это, Рахманов сказал:

- Лично у меня вопросов больше нет. Может, у Заурбека Владимировича?

Габелая покачал головой:

- У меня тоже. Спасибо, Ларион.

- Не за что. Что, я могу идти?

- Можешь. Счастливо.

- Счастливо. - Люка подошел к двери, приоткрыл ее и исчез.

После разговора с Люкой Рахманов попросил Жильцова срочно вылететь в Алтайский край, чтобы узнать у отбывающего наказание в Кулундинской ИТК Алексидзе хоть что-то о Вадиме Павловиче. В аэропорт поехали все трое. Жильцов улетел. Рахманов же вместе с Саенко занялись изучением полетных списков сухумского аэропорта за одиннадцатое и двенадцатое мая. Увы, искали они тщетно. Выявленные в списках Вадимы Павловичи к человеку, разговаривавшему с Люкой, не имели никакого отношения, это было установлено с документальной точностью. С такой же точностью было установлено, что одиннадцатого и двенадцатого мая никто не вылетал из сухумского аэропорта по фальшивым или чужим документам. Значит, паспорт у Вадима Павловича оформлен по всем правилам, но имя-отчество, вписанное в паспорт, другое. Либо одиннадцатого или двенадцатого мая человек, интересовавшийся Азизовым, выехал из Сухуми каким-то другим транспортом.

Вечером Рахманов позвонил Инчутину, подтвердив, что завтра они вылетают в Москву вместе с арестованными Азизовым и Аракеляном. Инчутин, в свою очередь, сообщил: личность Веры Николаевны Новлянской им установлена. Все предварительные данные, сообщенные Рахмановым о Новлянской, в основном подтвердились. Сама Новлянская находится сейчас в Москве и, насколько известно Инчутину, уезжать никуда не собирается.

Московские новости

Из Сухуми самолет вылетел в восемь тридцать утра. Поскольку Азизова и Аракеляна сопровождали милиционеры в штатском, Рахманов и Саенко поднялись вместе с ними в самолет заранее, минут за двадцать до посадки. В салоне арестованные и конвоиры заняли места у иллюминаторов, Рахманов и Саенко сели с краю, и Рахманов тут же перевел часы с десяти местного на восемь московского. Глядя, как постепенно заполняется салон, подумал: кажется, в Сухуми он уже не вернется. Если полет пройдет нормально, в четырнадцать ноль-ноль они проведут опознание Клюева, в шестнадцать - Шитикова. В том, что Азизов и Аракелян опознают и того, и другого, Рахманов не сомневался, поэтому сейчас мечтал совсем о другом: добыть хоть какие-то сведения о главном преступнике - Вадиме Павловиче. Судя по всему, это опытный рецидивист, так называемый вор в законе, скрывающийся под безобидной внешностью. Вероятно, выйдя на свободу, Вадиму Павловичу удалось обзавестись безукоризненно оформленными документами, Алексидзе почти наверняка из-за вполне естественного страха за свою жизнь будет молчать. Более реальна надежда, что о Вадиме Павловиче что-то расскажет Новлянская. Впрочем, судить об этом рано. Надо хотя бы увидеть эту Новлянскую, для начала. И понять, что же это все-таки за человек.