«Каскад» на связь не вышел - Игорь Срибный

К 22 часам положение воюющих сторон четко обозначилось, а все необходимые для доклада данные были нанесены на карту. Масхадов кивком головы подозвал связиста и приказал соединить его с президентом, который незадолго до штурма Грозного был эвакуирован в селение Гехи-Чу. Связист поколдовал над аппаратом спутниковой связи и передал трубку Масхадову.

После традиционных приветствий Масхадов обстоятельно доложил Дудаеву обстановку «на фронтах».

– Наступление русских остановлено, – он говорил по-военному лаконично и коротко. – Их войска завязли в локальных боестолкновениях на подступах к центру города и не смогли развить успех. Большая часть российских войск оттянулась на исходные позиции. Прорваться сквозь внутреннее кольцо обороны смогли лишь несколько небольших групп. В настоящее время они все выявлены и заблокированы нашими гвардейцами. Сколько-нибудь значимых объектов они не взяли – кроме, может быть, здания Совмина. С рассветом, чтобы не рисковать людьми в темноте, мы их уничтожим.

– Если завтра русские возобновят наступательные действия, мы сможем противостоять им? – тихо спросил Дудаев. По голосу чувствовалось, что эта тема всерьез беспокоит его.

– Сейчас мы производим перегруппировку наших сил, усиливаем опасные направления. Бронетехника русских до центра не дойдет, так как практически все узловые перекрестки забиты их сгоревшей техникой. Чтобы не дать растащить ее, мы создали бригаду сварщиков, и они сварили машины между собой. Готовим засады и завалы. Минируем возможные направления прорыва. В настоящее время рубежи обороны следующие: железнодорожный вокзал и линия железной дороги – улица Маяковского – мосты через Сунжу в районе улиц Жуковского, Слободской, Бутырина, Красных Фронтовиков, Ленина, Субботникова и железнодорожный мост на улице Привокзальной.

Дудаев некоторое время молчал, а затем сказал проникновенным голосом:

– Аслан, ты грамотный офицер, и я верю в тебя. В тебя верит народ Ичкерии. Но мост на Ленина – в зоне прямой видимости Президентского дворца. Сделай все, чтобы не дать русским взять город. Если над Президентским дворцом вдруг появится российский флаг – это будет позор нации!

– Товарищ генерал! – Масхадов в обращении с офицерами по званию старше, чем он сам, мыслил армейскими категориями и не мог заставить себя называть Дудаева по имени-отчеству. – Мост на Ленина – это рубеж обороны по Сунже. Внешний рубеж проходит значительно выше – по улице Пионерской, и в его зону ответственности попадает еще и железнодорожный мост с выходом на улицы Привокзальная и Магистральная. Но, как вы знаете, есть еще и внутренний рубеж. Там мощные укрепления, подготовленные люди, наши элитные войска – «Абхазский батальон» под командованием Шамиля Басаева, спецназ «Борз», отряд Руслана Гелаева и другие.

– Аслан, у меня сейчас журналисты. Удугов готовит им встречу со мной, приводит факты, цифры. Что мне сказать русским, как остановить их?

– Я не могу вам советовать, товарищ генерал, – почтительно ответил Масхадов, – но я бы воззвал к матерям солдат, которые гибнут на улицах по приказу их пьяненького президента. Объяснил бы, что чеченцы воюют на своей земле, а не в Рязани или в Новгороде. И пообещал перенести войну в Россию, если она не уберет свои войска из Ичкерии. Можно пообещать им второй Чернобыль – у России ведь достаточно атомных электростанций, а у Ичкерии достаточно шахидов, готовых принять смерть во имя Аллаха!

Дудаев помолчал, видимо, обдумывая слова начальника своего штаба, после чего пожелал Масхадову военной удачи и отключил связь.

Масхадов размышлял некоторое время, а затем дал команду удалить журналистов и вызвать к нему командный состав.

Ударно-штурмовая группа уверенно продвигалась по маршруту. Пройдя двор Нефтяного института, обнаружили тщательно замаскированный капонир, огражденный с одной стороны полуразрушенным бетонным забором и затянутый сверху двумя слоями камуфляжной сетки. Рядом на небольшой, крытой шифером площадке, которая некогда служила стоянкой институтских машин, у костра грелись «духи» числом не менее пятнадцати. А чуть поодаль, стволами в сторону Сунжи, поблескивали в отсветах костра жирными стальными боками-башнями два танка Т-72.

Разведчики, двигаясь совершенно бесшумно, охватили группу «духов» полукольцом и одновременно открыли огонь. Лязгнув затворами, «Валы» и АКМСы с ПБС выплюнули в темень ночи заостренные комочки раскаленного металла, и «духи» под навесом стали валиться в разные стороны. Подскочив к танкам, разведчики открыли люки и заглянули внутрь. В одном из танков сидел «дух», который что-то чинил в подавателе пушки, гулко звякая гаечным ключом. Услышав лязг открываемого люка, он обернулся на звук и, хорошо видимый в свете лампы-переноски, тут же получил пулю в переносицу.

Откатившись к капониру, разведчики отвели в сторону полотно камуфляжной сетки и обнаружили внутри семь автомобилей: пять внедорожников-«УАЗов» и две иномарки.

Что-то здесь было не так, и командир ударно-штурмовой группы прапорщик Коля Панасенко по прозвищу Панас послал по рации тональный вызов Седому.

Через пару минут Седой возник в круге света, отбрасываемого костром, и огляделся.

Полтора десятка боевиков и два танка для охраны автомобильной стоянки? Маскировка от ударов с воздуха, огромный капонир, в котором можно было разместить десяток БТРов… Седой сразу понял причину беспокойства Панаса.

– Осмотрите здесь все, – приказал он. – Где-то должны быть куда-то входы. Не знаю куда, но, судя по охране, помещение должно быть немалое. И вероятнее всего – это подвал…

Разведчики разошлись по площадке, внимательно осматривая строения. В это время со стороны улицы Красных Фронтовиков послышался звук двигателей и показались тонкие, обрезанные рассекателями лучи света автомобильных фар. Находившийся ближе всех к постройкам института боец из группы Панаса выскочил за территорию и сразу вернулся, крикнув:

– Колонна! Не меньше десяти машин! Головная – БМП!

Нужно было уходить, так как разведчики были растянуты вдоль всего квартала, а вступать в бой малыми силами, которые находились на территории площадки, означало втянуть со временем в затяжной бой всю группу. А это значит – группа будет раскрыта и подвергнется преследованию, то есть задачу свою не выполнит. Седой нажал тангенту рации, намереваясь передать команду на отход…

Но, как это часто бывает на войне, обстоятельства сложились иначе. Широко распахнулась двойная дверь, ведущая в полуподвальное помещение какого-то корпуса, выпустив неяркую полоску света, и оттуда повалила толпа вооруженного народа. Попадая в темень ночи, освещаемую лишь красноватыми бликами угасающего костра, они на некоторое время теряли возможность видеть. Их было много, слишком много, но теперь уже практически не было вариантов уйти незамеченными, и Седой скомандовал голосом:

– Панас! Огонь! Остальным – отход!

Все еще надеясь на военную удачу, Седой решил попробовать увести основные силы под прикрытием ударно-штурмовой группы.

Рассредоточенные по площадке разведчики Панаса тут же открыли огонь по «духам», постепенно отходя к корпусам института. Довольно скоро боевики сообразили, откуда ведется огонь, и те, кто выжил в первые секунды обстрела, успел упасть на землю, откатиться обратно в подвал, словом, уйти из-под огня, теперь палили вовсю, расстреливая пространство площадки.

Громыхая по асфальту гусеницами, на площадку влетела БМП. Резко развернув машину вправо, механик-водитель направил ее ко входу в подвал. Около полуосвещенного входа БМП резко встала, выстрелив в воздух облаком выхлопа. Водитель, еще не слыша звуков боя, оглушенный своим мотором и ограниченный углом обзора сквозь триплекс, не сразу сообразил, что встал как раз на линии огня. А когда увидел вспышки выстрелов и сообразил, что его машина находится в гуще боя, было уже поздно. Кто-то из разведчиков Панаса влепил ему под башню кумулятивный заряд РПГ. БМП, пропустив в свою утробу кумулятивный заряд, клюнула носом, подняв корму, и задымила. А затем вновь сработала привычка «духов» забивать технику боеприпасами под завязку. Машина на глазах вспучилась огненным шаром, который, взорвавшись, разлетелся вокруг брызгами кипящего металла, убивая и калеча…

Показавший из-за забора свой приплюснутый нос «КамАЗ» тут же получил аналогичный заряд в бензобак и вспыхнул ярким пламенем. Колонна боевиков встала. «Духи» резво покинули машины и стали обходить площадку с разных сторон, скрытые бетонным забором. Еще не сориентировавшись в ситуации, они действовали автоматически, блокируя подходы к полю боя, лишая разведчиков возможности маневра с их стороны, то есть со стороны улицы Красных Фронтовиков.

Тем не менее по одному, по два разведчики уходили с поля боя через узкий проход между двумя корпусами и, пересекая улицу Комсомольскую, растворялись в жилом массиве. Прикрывая отход братишек, последним уходил Панас. Уходил, когда надежды на спасение уже не было. Злые цепочки «трассеров» все ближе вгрызались в кирпич корпуса, а до спасительного прохода оставалось еще не менее 10 метров. Панас выщелкнул из окна приемника автомата пустой магазин и лихорадочно зашарил рукой по карманам «разгрузки». Все карманы оказались пусты, а распаковывать РД, где было еще 10 магазинов к «Валу», времени не было. Панас сдернул с плеча РПГ-18 и привел его в боевое положение. Резко развернувшись в сторону приближающихся «духов», он нажал клавишу пуска. Мощный заряд ударил точно в цель, разметав цепь нападающих и пробив значительную брешь в их рядах. Но стена, находившаяся за плечами разведчика, не пропустила реактивную струю, породив обратный динамический удар страшной силы, который обрушился на Панаса, буквально изломав его. Тело разведчика, словно тряпичная кукла, перекувыркнулось несколько раз по стылой земле и безжизненно замерло.