В пасти Дракулы - Виталий Михайлович Егоров

с двумя оперативниками выехал в город. Карих, уже чувствуя, что обнаружены свидетельства его злодеяний, как загнанный зверь сверкал хищными глазами в полумраке кабины. По пути Журавлев вышел из машины, чтобы идти домой, указав оперативникам, чтобы они поприсутствовали во время допроса Карих, по окончании которого доложили ему, какие показания дал подозреваемый.

6

Журавлев тихо добрел до дома. Сдавленность в груди не проходила, и он несколько раз останавливался на лестничных площадках, чтобы перевести дух. Жены и младшего сына не было дома, он разделся и сразу же свалился на диван, так и не присев за стол, где его ждала остывшая еда, заботливо приготовленная Кристиной перед уходом. Он закрыл глаза и пребывал в каком-то прерывистом тревожном полузабытьи. Перед его взором раз за разом возникало зловещее лицо убийцы в сопровождении монстров-секачей с огромными железными клыками, готовых растерзать всех на своем пути. В какой-то момент на авансцене появляется Виктор со своей невестой Алиной. Они беспомощны, их окутала какая-то липкая и вязкая паутина, от которой они не в силах освободиться. Тогда он встает между молодыми и надвигающимся злом, ватными руками вытаскивает из-за пояса пистолет, передергивает затвор. Он не удовлетворен перезаряжением оружия — не слышно характерного металлического лязга, затвор возвращается на место медленно и тягуче. Уже уверенный в том, что пистолет не выстрелит, он без всякой надежды направляет ствол в сторону убийцы и его кабаньей своры, нажимает на курок. Пистолет, как и ожидалось, не выстреливает, и он резко открывает глаза. Старый опер в который раз разочаровывается в своих сновидениях: там у него оружие никогда не стреляло, а если и стреляло, то пули падали наземь, едва только вылетев из ствола, сабля ломалась наполовину, нож гнулся, как пластилиновый. А иногда так хотелось расквитаться со своими недругами хотя бы в ночных видениях, выпустив в них целую обойму автоматной очереди, разнеся все в щепки смертоносной бомбой. Но ничего не стреляло и не гремело, кинутая граната вяло крутилась под ногами врага вместо молниеносного извержения своего оскольчато-фугасного нутра…

Журавлев вновь проваливается в забытье и приходит в себя от того, как Кристина ладонью трогает его лоб.

— Ты не болеешь? — спросила она.

— Нет, Кристина, все нормально. Ты откуда?

— С Полиной посидели, повспоминали Агнию Петровну. Ей бы сегодня исполнилось шестьдесят шесть.

— Точно! В прошлом году же отмечали шестьдесят пять. А где Сашка?

— Он со своей группой пошли в поход. Скоро должны вернуться.

— Правильно, пусть гуляют, — удовлетворенно проговорил он, позевывая и потягиваясь. — Последние деньки стоят, скоро зима.

— Да-аа уж, — протянула жена, передернув плечами в предчувствии студеной поры и поинтересовалась: — Где Витька?

Журавлев, присев на диван, посмотрел на часы — было семь вечера.

— Кристина, тот человек, которого поймал Витя, убил двоих людей. Мы раскопали трупы, сейчас следователь его допрашивает. А мама той девушки попала в больницу с давлением, поэтому Виктор находится рядом с Алиной — она боится оставаться дома одна.

— Конечно будет бояться, — вздохнула она. — После такого случая я бы сразу померла от страха.

— Неправда, — с улыбкой мотнул он головой и поцеловал жену в щеку. — Ты у меня самая храбрая женщина. Сколько наслышана от меня всяких историй, и ничего — живая.

— Но тут особый случай, — возразила Кристина. — Если на тебя ночью крадутся с ножом… Ужас!

— Правильно. Даже мне было не по себе, когда представил, что бы случилось, если бы не Витя. Кристина, я на досуге подумал: если между сыном и Алиной сложатся серьезные отношения, то крепче их брака ничего не будет. Практически, он спас свою невесту от неминуемой гибели.

— Настоящий рыцарь! — восхищенно заметила Кристина.

— Вот, вот, и я так подумал, — улыбнулся Журавлев. — Рыцари были, рыцари есть, рыцари будут жить!

Выпив чай и лекарства, Журавлев вновь прилег на диван и, в ожидании доклада подчиненных, в который раз смотрел по телевизору любимый сериал «Семнадцать мгновений весны».

В девять вечера позвонили. Это был Ларионов, он сообщил следующее:

— Константин Сергеевич, допрос закончился, Карих полностью признался в содеянном и сотрудничает со следствием.

— Вот такие, сотрудничающие со всеми подряд, самые беспринципные и опасные, — язвительно усмехнулся он и уверенно добавил: — Куда он денется, когда в его огороде раскопали пару трупов? И что же он рассказывает?

— Тут так много… — неуверенно протянул сыщик. — Лучше я вам принесу копию протокола допроса. Там все описано до мелочей, следователь его допрашивал четыре часа.

— Давай, жду.

Уже держа в руках копию протокола из нескольких листов, Журавлев подозвал жену и спросил:

— Кристина, у тебя нет желания прочитать мне протокол допроса убийцы?

— Ой, особо нет, — испуганно махнула она рукой. — Тебе самому трудно?

— Кристина, в раскрытии этого дела были вовлечены твои близкие люди, а жертвами могли стать наши потенциальные родственники, поэтому я хотел бы, чтобы ты была в курсе дела. Зачем от кого-то слышать этот рассказ, когда ты все это сейчас прочтешь в протоколе?

Немного подумав, она протянула руку:

— Дай протокол.

Полистав документ, она поохала:

— Тут все так нечетко. Следователь экономит на копировальной бумаге?

— Кристина, ты разберешься, я знаю, — приободрил он жену. — А я прилягу и буду тебя слушать.

Жена присела на стул возле дивана, Журавлев прилег и закрыл глаза.

— Начать? — спросила она.

— Да, я слушаю.

Откашлявшись в кулак, Кристина стала читать:

«По существу заданных вопросов могу показать следующее: в тысяча девятьсот восьмидесятом году был осужден Иркутским судом к двенадцати годам лишения свободы за убийство своей жены. После двух лет отсидки меня отконвоировали в Якутию. В местах лишения свободы познакомился с Шелковниковым Вильгельмом, который также отбывал наказание за убийство своего приятеля. В 1990 году он умер в колонии от туберкулеза. Однажды я прочитал его переписку с женой и решил написать ей письмо. Она мне ответила, и мы начали переписываться вплоть до моего освобождения. Освободился я весной этого года и сразу поехал к ней. Она меня приняла хорошо, мы стали сожительствовать. Поначалу наши отношения были ровными, я помог ей починить крышу, сделал кое-что по дому. Летом я стал выпивать, она сначала пыталась отговорить меня от пьянства, а потом оставила это и стала употреблять спиртное со мной вместе. Вот так жили, пока в начале сентября не освободился Трофимов Трофим, с которым я и Шелковников отбывали наказание в одной колонии. Мы стали пить втроем. Однажды уснул, а когда проснулся, то не обнаружил рядом с собой на кровати сожительницу. Пошел в соседнюю комнату и застал ее спящей в обнимку с Трофимовым. Это меня