Глори из Техаса - Джоан Пикарт

– Ну и что? – ответил Джо. – Все равно твое тушеное мясо не лучше подошвы! Впрочем, я очень скоро вернусь, ведь надо же мне побыть подольше с моей девочкой, даже если при этом придется давиться твоим якобы тушеным мясом!

Глори вскочила.

– Хватит! – закричала она. – Вы опять воюете друг с другом, по-прежнему ссоритесь по каждому пустяку. У вас просто дар ссориться по любому поводу! Что ж, удивляться не приходится, ведь вы совершенствовали это искусство десятилетиями!

Родители молча переглянулись и недоуменно уставились на нее. Но Глори уже не могла остановиться. Слезы подступали к горлу. Она махнула рукой.

– Давайте, продолжайте, – сказала она со слезами на глазах. – Пусть вас не волнует то, что я, как в детстве, проведу всю ночь, закрывшись подушкой, или проплачу в туалете, чтобы не слышать ваши вопли! Почему вы все еще вместе? Не пора ли разойтись по-хорошему?

Задыхаясь от спазм, сдавивших горло, Глори упала в кресло и дала волю слезам. Мать с отцом бросились к ней.

– Глори! – уговаривал Джо. – Детка! Не плачь, золотая моя девочка, пожалуйста! Все в порядке, Глори!

Смахнув слезы с бледных щек, Глори посмотрела на отца, потом на мать, потом снова на отца.

– Это ты называешь «в порядке», папа? – сказала она. – Постоянные ссоры, хлопанье дверьми, битье посуды? Это, по-твоему, правильно? Я слышала, мама, как ты во время очередной ссоры кричала папе, что обязательно развелась бы с ним, если бы не забеременела!

– Не помню, чтобы я такое говорила, потому что у меня и в мыслях этого не было! – Элси приложила руку к сердцу и тяжело опустилась в кресло. – Боже правый, Джо, что мы наделали? Я и подумать не могла, что Глори…

– Почему ты ничего не говорила? – спросил дочь Джо. – Все эти годы ты никогда не показывала, что чем-то расстроена. Ты всегда была такой спокойной, уравновешенной, настоящей маленькой леди.

– И что бы я вам сказала? – удивилась Глори. – Боже мой, папа, я была ребенком, а вы с мамой взрослыми! Что я могла сделать?

– Ты плакала… в туалете? – На глаза у Элси навернулись слезы.

– Я еще тогда дала клятву, – тихо произнесла Глори, – что никогда не выйду замуж, чтобы мой ребенок не стал свидетелем таких же ужасных сцен.

– Значит, мы виноваты в том, что ты никогда не выйдешь замуж и у тебя никогда не будет детей? – произнесла Элси, в отчаянии качая головой. – Мы просто были сами собой, Глори! Орали, швырялись вещами, разряжали атмосферу, вот и все! Мы и не подозревали, что…

– Глори, – сказал Джо, – послушай меня, детка. Я люблю твою маму. Я полюбил ее более тридцати лет назад, когда впервые увидел. Каждую ночь я молю Бога, чтобы он забрал сначала меня, потому что я не представляю, как буду жить в этом огромном, пустом мире без твоей матери!

– Конечно, дорогая, – задумчиво произнесла Элси, – лучше бы нам было не ссориться при тебе. Мне жаль, мне так жаль! Глори, пожалуйста, прости нас!

– Оставим ее одну хоть ненадолго, Элси, – сказал Джо, обняв жену за плечи. – Знаешь, пойдем в скобяную лавку вместе.

– Глори, мне так жаль, так жаль… – твердила Элси.

Сквозь пелену слез Глори видела, как ее родители идут по улице. И, словно в тумане, они казались ей слитыми в одно целое. Наконец до нее дошло: в детстве она неправильно понимала все, что творилось в их доме, и перенесла свои детские суждения во взрослую жизнь, построив на них все свое мировоззрение.

Как я ошибалась на протяжении стольких лет! – печально думала она. Выходит, что если ботинки жмут ей, то, значит, никто и не должен носить ботинки. Может быть, это слишком упрощенное объяснение ее высокомерного отношения к семейной жизни, но и в таком упрощении есть логика.

Наверно, это она должна извиниться перед родителями, а не наоборот. Столько лет мучилась своими комплексами, а они не стоили того.

Элси и Джо Карсонов связывает вечная любовь! А у их дочери нет теперь ничего. И никого.

Глори посмотрела на старый клен, прошедший через множество жестоких испытаний временем и непогодой.

– Я так много узнала за этот день, – обратилась Глори к клену, как к человеку. – Я изменилась и, кажется, даже повзрослела.

Глори остановилась футах в двадцати от прицепа.

– Брэм Бишоп! – громко закричала она. – Я хочу поговорить с тобой!

– С тобой?! – шепнул Брэму Генри. – Никогда не думал, что такой сообразительный парень, как ты, Брэм, может попасть в подобную передрягу. Ребенок у нее на руках твой?

– Если можно так выразиться, – усмехнулся Брэм.

– Ну, ты даешь, – покачал головой Генри. – Ладно, я удаляюсь. – Он проскользнул мимо Брэма и быстро выскочил из прицепа.

Улыбка исчезла с лица Брэма, и он нахмурился. Проверка на реальность, подумал он. Да, замечательно видеть Глори наяву, а не созерцать ее в своем воображении.

Вспомни, Бишоп! Вспомни, что все, связывавшее тебя и Глори, для нее было не более чем игрой, еще одним шагом на пути к карьере! Он влюбился в нее по-настоящему, а она собирала научные данные. Вспомни об этом и смотри не растай.

Брэм вышел из прицепа и медленно подошел к Глори.

– Здравствуй, Брэм, – тихо произнесла она, глядя прямо ему в глаза.

Он кивнул.

– Я очень боялась, что ты не захочешь меня видеть, если я появлюсь у тебя дома, а здесь, на строительной площадке, среди людей, тебе придется принять мое присутствие как факт!

– Оно принято, не волнуйся, – успокоил он ее, оглядевшись. – Лучше войдем в прицеп, поговорим.

Она едва могла поверить, что решилась на этот дерзкий шаг, но вот она здесь. И Брэм рядом с ней, усталый, сердитый, но от этого не менее великолепный. О, как она его любит!

Брэм повернулся и залез в прицеп, Глори последовала за ним. Там она с удовольствием опустилась в металлическое складное кресло и положила Эмили на колени. Брэм прислонился бедром к краю небольшого стола и скрестил руки на груди.

– Все в порядке, Глори, – сказал Брэм. – Я принял твое присутствие как факт, я весь внимание. Что тебе надо?

Как он холоден и замкнут, подумала Глори. Он отгородился от нее каменной стеной. Согласится ли он ее выслушать? А главное, услышать то, что она скажет? Простит ли ей Брэм всю боль, которую она ему причинила?

– Брэм, – начала она, надеясь, что голос ее звучит достаточно твердо, – мне так много нужно тебе объяснить, что я, право, не знаю, с чего начать!

– Тогда начни с главного, – угрюмо предложил он.

– Я так и сделаю. – Она помолчала, чтобы перевести дух и собраться с силами. – Я тебя люблю!

Брэм слегка подался вперед.

– Что?

– Я сказала, что люблю… тебя. – Глори решительно кивнула. – Да, да. Я всем сердцем люблю тебя, Брэм Бишоп!

Брэм уставился на нее.