История России. Смутное время - Людмила Морозова

Получалось, что Отрепьевы были выходцами из Великого княжества Литовского.

Богдан Иванович вместе с братом Смирным часто находился на службе в Москве. В Галиче проживали лишь его жена Варвара и сын Юрий. Как-то раз Богдан, отличавшийся задиристым нравом и склонностью к пьянству, подрался с выходцем из Литвы и был убит. В итоге воспитанием сына пришлось заниматься Варваре. Она обучила его грамотности и заставила наизусть выучить Часослов и Псалмы Давида. В возрасте 10 лет Юрий был отправлен в Москву, и там дядя Смирной пристроил его в услужение к князю Б.К. Черкасскому. Ему поручалось переписывать важные бумаги, поскольку он был грамотен и обладал хорошим почерком. Но вскоре это занятие наскучило подростку, имевшему больше склонностей к воинскому делу. Тогда князь Черкасский помог ему поступить на службу к своему молодому родственнику А.Н. Романову Он входил в число близких родственников царя Федора Ивановича, часто бывал при дворе и должен был иметь свиту из молодых воинов. Юрия обучили лихо скакать на коне и владеть всеми видами оружия того времени: саблей, копьем, луком со стрелами и т. д. Однако по мере взросления Отрепьева выяснилось, что быть боевым холопом ему не суждено. Он был невысокого роста, с руками разной длины, рыжими торчащими в разные стороны волосами и бородавкой на носу. Иметь такого «красавца» в своей свите боярин А.Н. Никитин не захотел и посоветовал Юрию попытать счастья на духовном поприще – принять постриг в каком-нибудь монастыре и там проявить свои таланты в грамотности и письме. Поэтому в 14 лет юный честолюбец вернулся в Галич и по совету родственников отправился в Хлынов. Там игумен Григорий постриг его в местный Успенский монастырь. Однако жизнь в этой небольшой обители показалась молодому монаху очень скучной, и он переехал в другой монастырь, потом в третий, четвертый и т. д. Наконец, по приглашению деда Замятни он прибыл в Чудов монастырь, находящийся в Кремле. Здесь была богатая библиотека с книгами не только духовного содержания, но и светского: летописи, хронографы, воинские повести и т. д., которые очень заинтересовали Отрепьева. Местный архимандрит Пафнутий заметил склонность Григория к чтению и стал поручать ему переписку ветхих экземпляров различных рукописей. Заметил его и патриарх Иов и ввел в свое окружение. Он даже поручил молодому монаху составить похвальные слова в честь московских митрополитов Петра, Алексея и Ионы. Но духовная карьера мало интересовала Григория. Он мечтал стать великим воином. Но на родине это сделать было невозможно. Препятствием были не только неказистая внешность, но и достаточно низкое происхождение. Поэтому во время трехлетнего голода, когда границы Русского государства охранялись не столь тщательно, как обычно, и миграция людей на юг была обычным явлением, Григорий Отрепьев решил уехать в Литву входившую в состав Речи Посполитой. Зная, что путешествовать в одиночку опасно и подозрительно, он уговорил еще двух монахов поехать с собой. В начале марта они наняли подводы и отправились на юг. Только к середине апреля они прибыли в Стародуб, находящийся рядом с литовской границей. Там один из местных жителей перевел их за рубеж, и они поехали дальше к Киеву. В этом городе они обратились за покровительством к киевскому наместнику князю Василию Острожскому, и тот устроил их в Дерманский монастырь. Свидетельством их пребывания в гостях у князя стала богослужебная книга, выпущенная в типографии Острожского. На ней Григорий Отрепьев сделал такую надпись: «14 августа 1602 года эту книгу дал нам, Григорию с братиею Варлаамом и Мисаилом, пресветлый князь Острожский». Позднее кто-то приписал к имени Григория «царевичу Московскому». Эта приписка наглядно свидетельствовала о том, что именно Григорий Отрепьев назвался потом царевичем Дмитрием.

Данные о службе Григория у родственника Романовых князя Черкасского (был женат на Марии Никитичне Романовой) и у Александра Никитича Романова могут свидетельствовать о том, что его отъезд в Литву мог быть связан с опасением наказания за это. Ведь в ходе расследования «Дела Романовых» высылке из Москвы в Сибирь подвергались даже самые дальние их родственники, а все их холопы стали изгоями. Большинство из них бежало на юг, где с ними мог встретиться Отрепьев. Возможно, в их среде и была задумана самозванческая авантюра, главным героем которой стал бывший чудовский монах. Выбор его на эту роль мог объясняться и подходящим возрастом, и образованностью, и тем, что он обладал непомерным честолюбием и жаждал приключений. К тому же пребывание в монашеском чине удачно вписывалось в легенду о его спасении. Не лишен он, судя по всему, был и актерского таланта, столь необходимого для любого авантюриста.

...

На причастность запорожского казачества к авантюре Лжедмитрия I указывают несколько обстоятельств:

1. Спутник Григория монах Варлаам сообщал, что тот на некоторое время куда-то исчезал. После возвращения он уже называл себя царевичем Дмитрием.

2. Запорожские казаки приняли самое активное участие в походе Лжедмитрия I на Москву.

3. За свою службу казаки были награждены самозванцем значительно щедрее, чем поляки.

4. Еще при жизни Лжедмитрия астраханские и терские казаки выдвинули из своей среды нового самозванца, названного сыном царя Федора Ивановича царевичем Петром. На самом деле у Федора была только дочь Феодосия. Позднее на Дону в казачьей среде появилось еще несколько самозванцев, называвших себя никогда не существовавшими детьми царевича Ивана Ивановича от трех жен и даже царя Ивана Грозного от Анны Колтовской и Анны Васильчиковой. Получалось, что донские, астраханские и терские казаки подражали запорожцам и подобно им выдвигали на московский престол своих ставленников.

Так это было или иначе, но без определенной поддержки соотечественников Григорий Отрепьев не смог бы успешно осуществить свою авантюру. Помогать же ему могли те, кто серьезно пострадал от произвола царя Бориса. В первую очередь это были бояре Романовы и их многочисленные родственники, а также Нагие, Головины, отчасти Шуйские и Мстиславские. Поскольку родственные связи внутри русской знати были очень тесными, то число пострадавших от репрессий Годунова было очень большим.

Исаак Масса так описал обстоятельства, связанные с появлением Лжедмитрия: «В Польше знали все, что происходит в Московии; туда бежало из Москвы также много воров, поступивших на службу к некоторым польским вельможам, к пану Вишневецкому, к воеводе Сандомирскому и многим другим, называть которых нет надобности. В числе их был один человек, некогда бывший в Москве служкою у одного монаха или игумена в Чудовом монастыре; этот служка был потом пострижен в монахи, и он списывал или копирывал многие книги своего учителя и таким образом достиг разумения всех тайн в государстве, также обладал он острым умом и знал все деяния Бориса, и как он повелел убить Димитрия… Все эти и подобные им дела накрепко запечатлелись в его памяти и, взяв то, что ему было нужно, и похитив у своего учителя несколько тайных бумаг, он бежал, нищим прошел всю страну и пришел в Польшу, где хорошо научился польскому языку, а затем несколько раз побывал в Московии… и выдавал себя за дворянина и слышал все тайны государства и все, что там происходило; с давнего времени он выдавал себя в Польше за сына Ивана Васильевича, коего считали убитым в Угличе, и умел привести много доказательств, рассказывая о том, как и каким образом он спасся при помощи некоторых царедворцев, которых он мог назвать по имени, но из коих ни одного не было в живых». (Масса И. Краткое известие о Московии. С. 64.)

В Речи Посполитой была создана своя версия спасения «царевича Дмитрия».

«По отце своем Иване Васильевиче, оставшись ребенком, был отправлен братом Федором Ивановичем, в то время царем Московским, в Угличское княжество для воспитания. (На самом деле Дмитрий был отправлен на удел, поскольку считался незаконнорожденным сыном Ивана Грозного. – Л.М. ) Там при нем были только знатные воины из панов московских, а также и знатные женщины. (На самом деле при царевиче были мать и ее родственники. – Л.М. ) А сам царь Федор, сидя на престоле Московском, жил спокойно, а также мало чем в государстве правил, но более по монастырям ходил, находя радость в беседах с монахами. (Эта версия взята из «Повести о честном житии». – Л.М. ) Был у него в то время конюшим некий Борис Годунов. (На самом деле Б.Ф. Годунов был шурином царя Федора. – Л.М. ) Он, видя плохое здоровье царя, а также малолетство его брата, захотел сам стать царем и задумал им изменить, ибо сам в то время всем правил. (Повтор версии «Повести о честном житии». – Л.М. ) Прежде всего в Угличском княжестве (которое было далеко от столичного города) нашел он надежных изменников, которые это дитя, то есть настоящего царя, посягнули убить. (Повтор версии Нагих. – Л.М. )