Диана и ее рыцарь - Рэй Морган

Но он не сдавался:

— Кто-то должен тебя оберегать. Ты живешь одна в лесу. — Он криво усмехнулся. — Кто знает, какой сумасшедший надумает ввалиться к тебе среди ночи.

Она отвернулась. Вот, значит, как. Собака должна занять его место. Кэм желает облегчить свою совесть, зная, что скоро его уже не будет рядом. Он никогда не будет принадлежать ей, но у нее останется его собака. Как предусмотрительно! Ей захотелось повернуться и уйти и оставить его вместе с его подставным зверьком. Но она посмотрела вниз, увидела два огромных карих глаза, которые смотрели на нее с надеждой, увидела весело виляющий хвост, высунутый язычок — и влюбилась в щенка.

— Что же мне с тобой делать? — спросила она.

В ответ Билли тявкнул — зазывно, лукаво. Он явно собирался отправиться с ней к ней домой. Тем не менее оставалась одна связанная с этим подарком проблема.

Диана закусила губу и нахмурилась, обдумывая сложившуюся ситуацию.

— Но ведь я целыми днями здесь. А его нельзя оставлять дома одного — в его-то возрасте!

— Согласен. Поэтому я и отгородил для него уголок у сарая. Утром ты можешь привозить его сюда, а вечером забирать домой.

Кэм все предусмотрел! Диана оглядела его со смешанным чувством любви и неприязни.

— А как к этому отнесется мой котенок?

— Они оба маленькие. И быстро привыкнут друг к другу.

Она снова посмотрела на Кэма. Несколько недель назад у нее не было ничего. А теперь у нее есть котенок, щенок, скоро появится ребенок... Ей не хватает мужчины, собственного мужчины. Но нельзя же иметь все, правда?

Диана покачала головой. А Кэм пожал плечами и широко расставил руки с самым невинным видом. И она тихо засмеялась, подошла к нему, обняла.

— Спасибо, — прошептала она, и глаза ее сияли.

Он поцеловал ее в губы — очень осторожно, словно просто поставил на них печать симпатии, а потом повернулся и ушел прежде, чем она успела сказать что-нибудь еще.

А в начале второй недели работы в доме Ван Кирков Диана впервые столкнулась лицом к лицу с дедом Кэма. В тот день она очень много работала, устала и пошла в дом немного отдохнуть от жаркого солнца. В библиотеке с высокими потолками и застекленными книжными шкафами было прохладно и уютно. Она опустилась в глубокое кресло с высокой спинкой и закрыла глаза.

В такие вот минуты покоя она обычно общалась с малышкой Мией. Говорила ей ласковые слова, объясняла, как будет устроена ее жизнь, когда она покинет свою безопасную пещерку и придет в этот мир. Она знала: на самом деле ребенок не может слышать ее мысли. Но она знала также — что-то передается этому ребенку через эмоциональную связь между ними, а связь с каждым днем становилась крепче. Диана надеялась, это и есть любовь.

Она не заметила, как задремала, положив руку на круглый живот. А потом она вдруг проснулась и увидела, что какой-то старик стоит над ней и пристально на нее смотрит, словно пытаясь понять, кто она и почему спит в его кресле.

— Ой! — воскликнула она и вскочила так поспешно, как только ей позволял ее вес. — Пожалуйста, извините меня. Я...

— Сиди, сиди. — Старик сердито погрозил ей тростью. — Просто сиди тут, девочка. Я хочу посмотреть на тебя.

Она бросила жалобный взгляд на дверь, неохотно опустилась обратно в кресло и попыталась изобразить на лице улыбку. Она уже знала, кто он такой, а если бы и не знала, то догадалась бы. Этот морщинистый старик когда-то выглядел так же, как Кэм, — голубые глаза и все прочее.

— Значит, ты — дочка Джеда Коллинза, — проворчал он. — Ты очень похожа на свою мать. Когда-то она была одной из самых хорошеньких девочек в долине.

— С..спасибо, — проговорила Диана, смущенная неожиданной встречей. — Наверное.

Старик кивнул.

— Она сбежала, когда ты еще была малышкой, так ведь? Ты так и не знаешь, что с ней сталось?

Диана была несколько смущена тем, что этот человек считал себя вправе так свободно рассуждать о делах ее семьи. Но он, вероятно, причислял себя к патриархам, старейшинам этих мест. Поэтому она подавила обиду и только покачала головой:

— Нет, сэр, не знаю.

— Тебе надо бы попросить Кэма разузнать, что и как. Он мог бы ее найти. Этот парень, считай, может все.

— Я не хочу ничего о ней знать.

Минуту старик пристально смотрел на нее. Потом издал хриплый смешок:

— Ты такой же крепкий орешек, как она, правда? Хорошо. Твой отец был слабак. Не смог ее удержать. Но кто подумал бы, что у нее хватит жесткости удрать, бросив собственное дитя? Говорю тебе, никто этого не ожидал.

Его досужие домыслы рассердили ее. Кем он себя воображает, что выносит вот такие суждения о членах ее семьи? С другой стороны, он говорил о вещах, о которых никто никогда не решался при ней говорить. И ей стало как-то легче оттого, что эти вещи вдруг открылись ей в словах старика. Прежде у нее никогда не было возможности все обдумать как следует, потому что все только отмалчивались. Теперь такая возможность появилась, и Диана ухватилась за нее.

— Вы называете это жесткостью? — вызывающе крикнула она, стараясь не замечать, что в горле у нее разрастается ком. — Вы считаете жесткой женщину, которая бросила свою шестилетнюю дочь на человека, не умевшего и не хотевшего о ней заботиться? — Ее глаза сверкали от злости. Хорошо: лучше злость, чем слезы. — Я называю это жестокостью, черствостью, эгоизмом.

Старик отступил и явно стал обдумывать ее слова. Похоже, он не привык к тому, чтобы кто-то не соглашался с его дефинициями.

— Да, наверное, тебе так кажется. Но ведь ты не знаешь, почему она сбежала, правда? Ты судишь результат, а не причину.

Диана резко втянула в себя воздух.

— Вы совершенно правы. Я сужу результат. Я живу с этим результатом.

Старик усмехнулся.

— Ишь какая ты горячая, — сказал он мрачно. — Я знаю, у моего внука в сердце всегда было особое место для тебя. — Он нахмурился. — Но все мы должны идти на жертвы.

— Вы уверены?

— Черт подери, да. — Он опять потряс перед ней тростью. — Он обещал мне давным-давно, что женится на девушке из одной из пяти семей. И все было на мази, когда он вдруг показал мне пятки. Оставил бедную девочку в беде. — Он ударил тростью об пол, но вдруг как-то сразу ослаб и оперся на свою трость. — А теперь он должен расплатиться за это. — Старик покачал головой. — Кэмерон хороший мальчик. Я знал, рано или поздно он выправится. Не то что его никудышный папаша.

Диана удивленно смотрела на старика. Сказанное им явилось для нее открытием.

— Кэм был с кем-то помолвлен десять лет назад, когда вдруг уехал?

— Конечно. С маленькой Мисси Синклер. Теперь он доведет дело до конца.