Невеста разбойника - Барбара Картленд

Наверху их приветствовал премьер-министр.

— Для нас большая честь, ваше княжеское высочество, принимать вас в нашем государстве, и мои коллеги искренне присоединяются к моим словам!

Илена заметила, как глаза премьер-министра остановились на голубой ленте с орденом Святого Миклоса и на других наградах генерала.

Воцарилась неловкая тишина.

Илена в конце концов спохватилась, что подошла ее очередь представлять своего спутника.

Но почему-то слова никак не хотели срываться с губ, поэтому, не дожидаясь, пока она справится с волнением, генерал протянул руку и произнес:

— Я также рад встрече с вами, уважаемый премьер-министр. А теперь от имени ее княжеского высочества и от моего имени я хотел бы сделать заявление. Надеюсь, вы позволите мне сообщить об этом отсюда.

Премьер-министр неуклюже попятился назад, но ничего не смог ответить, только, недоуменно взглянув на Илену, пробормотал:

— Как пожелаете, ваше княжеское высочество.

Генерал стал пожимать руки остальным членам правительства, и в это время были вынесены стулья.

Княжна села в центре, а Владилас, пожав руку последнему члену правительства, повернулся лицом к любопытствующей и возбужденной толпе.

Посмотрев вниз, на рыночную площадь, Илена с удивлением подумала, что еще никогда не видела так много жителей Зокалы в одном месте.

Потом, охватив взглядом окрестности, княжна заметила, что пушки выстроены по порядку на площади перед дворцом, там, где обычно проходили парады.

И уже в который раз была поражена, что Владилас знал и об этом.

Наверняка шпионил за ее страной так старательно и долго, что ему известны все мельчайшие подробности их жизни.

Генерал тем временем встал впереди Илены, и на него устремились взгляды тысяч любопытных глаз.

В этот миг княжна не могла не признать его красоту и силу, хотя, быть может, это впечатление создавалось благодаря парадной одежде, которая была на нем.

Внезапно его голос раздался над площадью, такой мощный и отчетливый, что, вне всякого сомнения, даже мальчишки, забравшиеся на деревья в дальнем углу рыночной площади, могли слышать каждое слово.

— Люди Зокалы, я хочу сообщить вам прекрасную новость: вчера вечером ее княжеское высочество княжна Илена и я обвенчались в долине Белы!

На секунду народ замер в изумлении, потом раздался дружный вздох, заглушённый свистом и поздравлениями.

Люди радовались, ликовали, смеялись.

Генерал обернулся и, взяв княжну за руку, привлек ее к себе, словно желал разделить с ней благословение народа.

Спустя несколько минут он проводил ее обратно к стулу и жестом утихомирил толпу.

— Спасибо вам за искренние поздравления и пожелания. А теперь я хочу, чтобы вы узнали, кто я такой, и надеюсь, кто-нибудь из престарелых жителей вспомнит моего отца.

Он умолк и оглядел толпу. Казалось, все затаили дыхание — такая стояла тишина.

— Я князь Владилас, — начал он свой рассказ, — единственный сын его княжеского высочества Александра, князя Зокалы.

Взрыв аплодисментов грянул вслед за этими словами, и снова генерал взмахом руки успокоил толпу.

— Мой отец и князь Милко были двоюродными братьями, и мой отец жил в фамильном замке, в западной части Зокалы, на границе с Румынией. В молодости обоих князей связывала тесная дружба. К сожалению, повзрослев, они серьезно поссорились. Думаю, вы догадались, что ссора произошла из-за прекрасной женщины, — ведь в их жилах текла настоящая зокальская кровь!

По толпе прокатился легкий смешок, но Илена чувствовала, вся площадь, так же как и она, словно перестала дышать, внимая генералу.

— В конце концов, — продолжал Владилас, — их противостояние настолько обострилось, что князь Милко велел моему отцу покинуть страну. Отец вполне мог не подчиниться, без каких-либо последствий для себя, но он был слишком горд, чтобы оставаться в Зокале, решив никогда не возвращаться на землю, которая не хочет принимать его.

Последние слова вызвали сочувственные женские возгласы, и генерал отреагировал на них.

— Да, вы правы! В какой-то степени это разбило сердце моему отцу, но вы и сами прекрасно знаете, нет такого зокальца, который позволил бы унижать себя. И вот я здесь, чтобы не позволить этому произойти.

Люди как зачарованные вслушивались в его слова.

— Мой отец объездил много стран и наконец женился на греческой княжне; она являлась воплощением красоты, нежности и святости, и мне очень жаль, что я не смогу представить ее вам. Потом родился я, и с тех пор как стал сознавать себя, я ни на миг не оставлял мечту о возвращении в страну, которая была моей настоящей родиной и по которой безумно тосковал отец, хоть он никогда не признавался в этом.

Ностальгия и грусть звучали в его голосе, и эта исповедь не оставила равнодушным ни одного человека.

Илена чувствовала воздействие слов Владиласа на себе.

— Я не буду рассказывать вам, сколько стран успел посетить со времени возмужания, — продолжал генерал, — и во скольких битвах успел поучаствовать, — не только на родине моей матери, но и за ее пределами.

Его голос звучал чуть глуше, но сила его не уменьшилась.

— И лишь когда я узнал, около года назад, что Зокала в опасности, что ее собирается завоевать одна из приграничных стран, я понял, что должен, обязан спасти ее, обеспечить современным оружием и снаряжением. Будучи при смерти, мой отец догадался о моих намерениях и благословил. Он сказал: «Ты должен спасти Зокалу и возглавить ее, как возглавил бы я, если бы пережил князя Милко, у которого нет сына. Поэтому, сын мой, отправляйся туда и надень все мои награды и медали как свои собственные, потому что это самые ценные сокровища из всего, чем я владею».

Сказав это, князь Владилас раскинул руки, словно хотел обнять всю толпу, колышущуюся внизу.

— От имени моего отца и как муж вашей будущей княгини я прошу вас признать меня своим предводителем, руководителем и спасителем этой страны, которую я люблю всем сердцем!

Ответ был ошеломляющим.

Люди кричали, обнимались, прыгали, махали платками и подкидывали вверх шляпы.

У Илены слезы навернулись на глаза, такой трогательной была эта сцена.

Члены правительства вскочили на ноги, стали обниматься и поздравлять друг друга, словно тоже не могли сдержать переполняющую их радость.

И снова князь Владилас подошел к Илене, взял ее за руку и встал рядом.

Увидев свою любимицу, княжну, народ будто обезумел от эйфории: стали громче восторженные возгласы, и свист, и несмолкаемый смех.

Затем, точно так же, как прошлым вечером, князь Владилас поцеловал ей руку, и снова девушка ощутила тепло и настойчивость его губ на своей коже.