Я не ее копия - Евгения Чащина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он смотрел на меня так влюблено, что ноги сами по себе не держали. Пальцы Коли развязывали поясок на моем халате. Он не спешил, особенно в последнее время. Он научил меня получать удовольствие медленно и с наслаждением, показал, каким бывают мужчины, когда любят, и что они делаю со своими девочками. А я была его девочкой каждую минуту.
— Ни минуты не жалею, что загреб тебя себе, моя принцесса. Любовь моя.
Он любил меня долго и нежно, пока я не приклеилась к его груди и не уснула с улыбкой удовольствия на лице.
Утро было необыкновенным. Кроме привычного кофе и лёгкого завтрака на кухне, меня ждал небольшой букет цветов. Муж смотрел на мои сонные глаза и улыбался.
— Лучшей девочке на земле, за то, что в этот день моего рождения, она со мной. Декабрь становится теплее, когда ты рядом, принцесса.
— Ты даришь мне цветы в свой день рождения, ты вообще настоящий? — смеюсь, когда Коля заходит в кухню.
Нюхаю цветы, ставлю их в вазу. Улыбаюсь, поворачиваюсь к нему:
— Подожди, теперь мой подарок.
Убегаю в комнату, возвращаюсь с конвертом, протягиваю мужу.
— Когда сдам сессию, нас ждут Карибы. Не горы, море, но на этот раз мы будем пить шампанское и заниматься любовью от заката до рассвета, как и должны были в наш медовый месяц. Работа над ошибками.
— Ого, принцесса, тогда у меня был очень жалкий вид? — шарит руками под халатиком, заставляя вновь дрожать от желания.
— У тебя? Шутишь? Ты был роскошен. Я единственный жалкий персонаж, это моя работа над ошибками. На этот раз я хочу вернуть своему красавцу-мужу справедливость, которую он заслуживает.
Я дернула плечами, сбрасывая халат, и прислонилась ближе к нему, начиная утро своего именинника с десерта.
Когда Коля уехал на работу, а я осталась дома, я подумала, что всегда обожала декабрь, но один день этого месяца всё же хотелось бы стереть из памяти. Даже не день, неделю.
День, когда я стала сиротой. День похорон. И день, когда в ту чертову комнатушку в адвокатскую контору вошёл он.
В годовщину смерти родителей я стояла на кладбище, не обращая внимания на пушистые хлопья снега, которые кружились вокруг. Был красивый зимний день, почти сказочный, но у меня в груди было холоднее, чем на улице.
Я стояла и пыталась понять, что чувствую. Не было слёз. По могиле отца я скользнула почти равнодушным взглядом, и это был прогресс. Не он, а муж показал мне, что такое, когда о тебе заботятся, лелеют и оберегают. Но я больше не злилась на него. По крайней мере, он обеспечил моё безбедное существование. И я могла позволить себе и платно учиться, и море среди зимы. За это я научилась быть ему благодарной.
Мой взгляд был прикован к лицу матери на фотографии. И я не могла перестать думать о том, как поругана моя память о ней. Я смотрела на её красивое лицо, и в душе щемило от того, сколько узлов стягивалось внутри. Я не могла отделаться от мерзкой, болезненной мысли, что я проиграла её памяти в неравной схватке. Это было так противно, что хотелось громко закричать. Я не об этом хочу думать, приходя сюда. Я любила её. И скорбела по ней. Вот об этом я хотела думать, а не о том, что варится как вонючая жижа в груди.
— Ты здесь одна? — слышу сзади его хриплый голос.
Я медленно прикрываю глаза прежде, чем обернуться. Нервы натянулись в струну от одного лишь звука его голоса. Я не ожидала увидеть его здесь, никак, и вот тебе, пожалуйста. Приехал, не поленился.
Поворачиваюсь к нему. Первое, за что цепляется взгляд, это роскошный огромный букет живых цветов. На могилу. Жест, который никто не оценит. Живое должно радовать живых.
— Да, — отвечаю ровным голосом, делая шаг в сторону и пропуская его возложить цветы.
Краем глаза наблюдаю за ним. В точности такой же, каким я его помню. Ухоженный, красивый и холодный, только во взгляде больше нет пламени, чистый лёд, оттеняющий холод его красивых голубых глаз.
Он проходит мимо и склоняется к могиле, кладет цветы на холодный мрамор и только потом разгибается. Стоит, словно изваяние и не шевелится. Я понимаю, что он изучает ее портрет.
— Ты на такси? — слышу будто чужой голос
— Да, — снова отвечаю однозначно, жалея, что я не умею телепортироваться.
Иначе всё, что он сейчас услышал бы, это легкий "вжух" и нет меня.
Как будто я мало этого хлебнула тогда, чтоб сейчас наблюдать эту сцену. Чувствую себя неуютно, третьей лишней. На кладбище. Третьей лишней. Беды с головой, тяжёлый, запущенный случай.
— Я остановился в гостинице "Прайм", ты где? Я подвезу.
Я молчу, потому что хочется одного: послать его к чертовой матери и уйти. Но тут я слышу за спиной ещё один голос.
— Какая неожиданная встреча.
Оборачиваюсь и вижу Ростова. Ещё один с букетом.
— Василиса Вадимовна, что же вы не сказали, что в городе? Мы бы встретили вас комфортно.
— Потому что это не ваше дело, — отрезаю холодно. — Если у меня будут вопросы к вам, вы узнаете первый. В ваших интересах, чтобы их не было, Юрий Иосифович.
Я отворачиваюсь от Ростова, но прилетает ещё вопрос.
— Ваш славный муж тоже приехал или вы одна?
— Не ваше дело, — отрезаю и смотрю на Лёшу. — Там же. Едем?
Идёт впереди. Ростову ни слова не сказал. Он молчит, я молчу. Открывает дверь со стороны пассажирского кресла.
— Сюда или подальше? — хмыкает иронично.
Окидываю его взглядом и молча сажусь туда, куда он предложил. Думает, что я боюсь его? Наивный. Боялась бы, не села бы в его машину.
Пристегиваю ремень и жду, пока он обойдёт авто. Бросаю взгляд в сторону кладбища и вижу, что Ростов смотрит в нашу сторону. До чего же мерзкий и странный тип.
— Ростов действительно справляется с работой? Фирма работает нормально? — спрашивает сразу же, как садится за руль, видимо видит, куда направлен мой взгляд.
— Он профессионал. Я уже полгода ищу повод уволить его. Он пока его не даёт, — отвечаю как есть. — На фирме всё хорошо. Насколько я вообще могу судить с высоты своего скромного опыта.
— Помощь нужна? — смотрит слишком пристально и уже не улыбается.
Я не смотрела на него и избегала взгляда и сейчас нехотя повернула к нему лицо. Не
