Бусы из плодов шиповника - Владимир Павлович Максимов

для своих работников, где будут уже в основном, одно-двухкомнатные и несколько трехкомнатных квартир. А время между тем, бежало, не зная остановок, и теперь мы с Наташей и сыном, когда она вышла из декретного годового отпуска, жили уже в Иркутске, в трехкомнатной квартире моей тещи Марии Ивановны. Где кроме нас обитала еще семья ее сына Александра с женой Светланой и дочерью Машей.

И как-то, вернувшись из одной из командировок на север области, я задержался после планерки по понедельникам у начальника СМУ, решив наконец-то выяснить этот болезненный для меня вопрос с жильем.

– Игорь, тебе ведь однушка нужна? – на голубом глазу осведомился босс, когда я затронул этот вопрос. – Если я тебе дам двушку, коллектив этого не поймет. Ты ведь у нас работаешь всего несколько лет. А люди десятилетиями ждут квартир. Вот как однушки будут – сразу и получишь. Годика через два-три, – уточнил начальник, полагая, по-видимому, что утешил меня.

Что мне оставалось делать? Только снова ждать и надеться. Поскольку надежда, как известно, умирает последней.

А к тому же я так был рад рождению сына, которого, как и жену, к сожалению, из-за своих постоянных и частых командировок видел довольно редко, что эту радость трудно было, казалось, омрачить подобными житейскими неурядицами. Да и жена мне досталась, к огромному моему счастью, хорошая, понимающая. И чем больше я узнавал многие ее прекрасные черты характера, тем больше чувствовал себя счастливым и даже почти влюбленным в нее.

Ко всему прочему Наташа оказалась не только любящей, заботливой женой, но еще и отличной матерью для нашего сынишки, которого я всякий раз будто бы заново узнавал, вернувшись из очередной командировки (иногда длящейся недели три, а то и месяц), так быстро он рос. И я частенько с грустью думал, что проглядел уже многие вещи, происходящие в мое отсутствие, которые видела Наташа. Первые его шаги, первые слова такого любимого нами крохи…

И, задумываясь над своей судьбой, купаясь в том счастье, которое испытывал рядом с Наташей и Димой, я порою даже с каким-то недоумением и страхом, что эта идиллия спокойствия и гармонии в семье может когда-нибудь закончиться, размышлял о том, как это мне – такому, в общем-то, неудачнику, достался такой бесценный бриллиант, как моя жена, и рожденный ею сынишка. Более того, я с каждым днем все больше и больше восхищался ее внутренней красотой, во много раз превосходящей ее внешнюю неброскую привлекательность. Утверждаясь в мысли, что, пожалуй, именно такими женами и матерями всегда становятся добрые от природы, порядочные люди. А именно такой Наташа и была.

И живя вместе с ней, я все чаще задумывался над тем, что, хоть одно обещание, данное самому себе, мне осуществить все же удалось. И во всем моем тогдашнем состоянии, в той бочке меда нашей совместной жизни, была только одна ложка дегтя, портящая все. Это то, что я никак не мог насмелиться заняться литературным трудом основательно. С одной стороны, этому мешала боязнь, неуверенность в себе, в своих силах при достижении тех литературных вершин, которых бы я хотел достичь. А с другой стороны этому мешало элементарное отсутствие свободного, спокойного времени, когда можно сосредоточиться на писании рассказов.

А потом как-то незаметно – сначала в основном в сибирских, а потом и во всесоюзных журналах, хотя и крайне редко и в очень небольших объемах, стали появляться мои стихи и рассказики. А затем появились и первые, совсем тоненькие еще, книжки…

А еще наша семья: Я, Наташа, Дима и ее мама Мария Ивановна, стали наконец-то жить (с 1983 года, поскольку в «СМУ-Водстрой» квартиру я так и не получил) в своем собственном двухэтажном коттедже, в небольшом городе Байкальске. (В этот городок с обещанием, что нам непременно будет предоставлено собственное жилье, мы переехали по просьбе Наташиного руководителя – профессора Ольги Михайловны Кожовой, дочери знаменитого ученого Михаила Михайловича Кожова), раньше нас переехавшей в Байкальск, во вновь организованный там институт со странным названием: «Экологической токсикологии».

А еще за два года до переезда в Байкальск, менее чем через год после рождения сына мне удалось осуществить свою давнишнюю мечту и поступить (где творческий конкурс, в том 1981 году был 40 человек на место) в Литературный институт имени Горького, на заочное отделение. С обязательными приездами на месячные сессии в Москву два раза в год.

Надо сказать, что Наташа, всегда верившая в меня и очень переживающая за меня, была, пожалуй, единственным человеком, по мере сил и возможностей поддерживающим почти все мои творческие начинания. Она перепечатывала на моей машинке «Уникс де Люкс», приобретенной мною в Москве на первый приличный гонорар, полученный за семь стихотворений в журнале «Юность», выходившем тогда миллионными тиражами. Исправляла ошибки в тексте. Поэтому после моего поступления в Литинститут она, пожалуй, радовалась не меньше меня. И с некоторым уже облегчением не раз говорила: «Вот видишь, если к чему-то стремиться, непременно добьешься своей цели. Надо только верить в себя и упорно трудиться».

И она точно знала, о чем говорит, поскольку была самым молодым кандидатом биологических наук в институте биологии, которым до переезда в Байкальск руководила ее учитель Ольга Михайловна Кожова. И диссертацию свою Наташа после окончания аспирантуры успешно защитила не абы где, а в МГУ!

И чем дольше мы с ней жили, тем больше мне казалось, что наша счастливая жизнь никогда не кончится. Может быть, именно поэтому на двенадцатый год после нашего возвращения из Байкальска в Иркутск (мы по целому ряду обстоятельств вынуждены были обменять наш прекрасный деревянный коттедж, о котором я до сих пор жалею, на отнюдь не прекрасную, запущенную, правда, в центре города, квартиру) и прожив вместе со дня регистрации брака в общей сложности двадцать два года, мы с Наташей решили обвенчаться. Чтобы перевести наши отношения из сферы временной уже в иную сферу – Вечную. Полагая не расставаться и после смерти.

Венчание наше при единственном свидетеле – брате Наташи, Александре, состоялось 22 июля 2001 года (в первый год наступившего третьего тысячелетия) в соборе Богоявления, расположенном почти на берегу Ангары. Венчал нас рыжебородый веселый батюшка, отец Олег, с которым я был немного знаком и который, весело улыбаясь, пожелал нам обоим после официальной и очень торжественной церемонии: «Многая лета…»

Увы, пожеланиям его, на что мы оба так надеялись, не суждено было сбыться.

Восемнадцатого апреля (этот черный теперь для меня день) 2009 года из-за нелепой врачебной ошибки и невнимательности врачей Наташи не стало. И наше с сыном (которому