Никола Тесла. Безумный гений - Энтони Флакко

«Ничего, сейчас узнаешь», — усмехнулся про себя Бодлер. С видом стервятника, поджидающего, когда его обед испустит дух, он отодвинулся от стола и откинулся на спинку кошмарного стула, немедленно отозвавшегося стоном и скрипом.

— Сегодня я намереваюсь попрактиковаться в английском. Вы не возражаете?

— Английский так английский, — легко согласился Никола. — Тому, кто знает латынь и, например, немецкий, нетрудно освоить родственные языки.

Управляющий перекосился от злости, но Тесла уже ухватился за новую идею и следовал за собственным вдохновением, не замечая ничего вокруг:

— На вокзале, чтобы скоротать время до прихода поезда, я мысленно составляю сравнительные словарные таблицы на разных языках. Чтобы проверить, сколько столбцов я могу заполнить. — Молодой человек улыбнулся своим воспоминаниям. — Прошлой осенью я так задумался, что пропустил шесть поездов подряд. Составлял список одинаковых слов в английском и немецком, в алфавитном порядке. Кончилось тем, что я стал смеяться и окончательно запутался. Представляете, у меня в голове образовалась настоящая словесная каша!

Бодлер нетерпеливо дернул головой и прошипел, сощурившись от ярости:

— Я получил письмо от личного секретаря господина Эдисона. Босс хочет знать, как вам удалось починить все динамо-машины на кайзеровской железной дороге и наладить там освещение… Как вы умудрились все это провернуть, не допустив ни единой ошибки. — Он оглядел Николу с головы до ног. — Ни малейшего промаха.

— Все очень просто. Сначала я мысленно моделирую приборы, которые нужно починить. Прозрачные, эфемерные, громадные машины. Я связываю их веревочками, и получается что-то вроде гирлянды воздушных шаров. — Молодой человек улыбнулся собственному образу. — Я пошутил. На самом деле я не делаю никаких гирлянд, просто держу все модели в памяти и вытаскиваю нужную, когда приходит срок.

Управляющий недоверчиво хмыкнул. «Чудотворец, чтоб его черти взяли! — простонал он про себя, возведя глаза к потолку. — Своими руками придушил бы!» Обращаясь к Николе, Бодлер изо всех сил старался говорить мягким, любезным тоном, но невольно возвышал голос и под конец почти перешел на крик:

— Слушайте внимательно и постарайтесь меня понять. Если вы хотите получить премию в пять тысяч франков, которую «Континентальная компания Эдисона» обещала вам за хорошую работу… Отличную работу… Великолепную работу… Гениальную работу… — Улыбка управляющего сделалась такой ядовитой, что Никола буквально ощутил исходящее от нее зловоние. — Отправляйтесь в Америку и получите награду из рук самого Эдисона.

— Ладно.

Бодлер не поверил своим ушам.

— Ладно?! — повторил он во весь голос, потом пробурчал то же самое слово себе под нос и покачал головой. — Отлично! А если я скажу, что ваш пароход отправляется в плавание завтра, вы тоже ответите: «Ладно»? Ну как? Вы станете составлять свои словарные таблицы в ожидании поезда, который отвезет вас в… порт? — Исчерпав запасы красноречия, управляющий достал билет, положил его на стол, подтолкнул к Тесле и застыл в ожидании.

Никола сохранял безмятежный вид. Даже если мысль о предстоящем путешествии пробудила в нем хоть немного волнения, он не подал вида.

Убедившись, что смертоносный выпад не достиг цели, Бодлер решил ударить снова:

— Кстати, знаете, что будет, если вы, по обыкновению, замечтаетесь и опоздаете к отплытию? Конец всему. Никаких новых билетов!.. Никаких вторых шансов!

Никола взял билет и положил в карман.

— Я не опоздаю, — пообещал он, улыбнувшись.

Горечь поражения превратила Бодлера из воплощения жгучей ярости в аллегорическую фигуру растерянности, поруганную нахальными голубями.

Никола наклонился к управляющему и сообщил доверительным шепотом:

— На самом деле я всю жизнь мечтал побывать в Америке…

Сделав это признание, он с простодушной улыбкой протянул Бодлеру руку.

Управляющий посмотрел на Николу с нескрываемым отвращением. Затем поднял взгляд к потолку и разразился горчайшим, полным отчаяния смехом.

— Господин Бодлер, — перепугался Никола, — я не…

— Управляющий! Управляющий Бодлер! Я ваш начальник!

— Да, в самом деле. Я всего лишь хотел выразить вам свое расположение. Вообще-то я не большой поклонник рукопожатий. Японский обычай кланяться представляется мне куда более разумным и гигиеничным. Однако в этой части света, кажется, принято пожимать друг другу руки на прощание, вот я и хотел соблюсти традицию.

Никола убрал руку. Бодлер закатил глаза, глубоко вздохнул и сам протянул ладонь для рукопожатия, стараясь не смотреть на Теслу.

Когда тот повернулся, чтобы уйти, управляющий исподтишка вытер руку о рубашку. Никола заметил его жест, но не подал виду. На пороге он обернулся.

— Поверьте, я очень сожалею, что так глупо повел себя тогда с динамо-машиной. Я впервые в жизни увидел динамо Эдисона. Все вышло очень некстати, на глазах у рабочих! Но это было так интересно! Кабель полностью сгорел! — Никола тепло улыбнулся, как отец, повествующий о проказах своего малыша. — Слишком сильное напряжение для таких тонких проводов! И конденсаторы размером с пивные бочки.

С этими словами он вышел из кабинета, с головой погрузившись в упоительные воспоминания.

Бодлер не двигался с места. В кабинете воцарилась тишина. Окаменевшему управляющему оставалось лишь медленно покрываться слоями голубиного помета. Прошло немало времени, прежде чем краем сознания он различил знакомый звук.

Кап… Кап… Кап…

Глава двенадцатая Одиннадцать дней спустя Нью-Йорк

Трансатлантический пароход «Сатурния» прибыл в Нью-Йорк в июне тысяча восемьсот восемьдесят четвертого года. Через час все до единого пассажиры покинули каюты и палубы, чтобы погрузиться в первобытный хаос конторы иммиграционной службы на Касл-Гарден. Каждого из них ждал хвост бесконечной очереди, замысловатые ритуалы регистрации вновь прибывших и невыносимая пытка местной бюрократией. Суровые блюстители закона терзали иммигрантов вопросами, но, ко всеобщему облегчению, никого не убили, почти никого не задержали, а оружие в ход не пустили ни разу.

На фоне мрачной толпы оборванцев выделялся молодой человек в запыленном, но вполне приличном костюме и помятой шляпе из превосходного фетра. С изнурительными иммиграционными процедурами он управился на редкость быстро. Не в последнюю очередь потому, что прекрасно говорил по-английски.

Иностранец покинул контору в ранние сумерки. Путь его лежал в Бэттери-парк, на Нижний Манхэттен. Охотников угадать возраст странника могли бы ввести в заблуждение пышные усы и угрюмый, усталый вид, но в действительности нашему герою через месяц должно было исполниться всего двадцать восемь лет. Из багажа при нем был лишь портфель с чертежами и тетрадями, содержание которых любой здравомыслящий человек счел бы бредом сумасшедшего.