Праздник в сказочной стране - Мишель Дуглас

— Я должен извиниться перед тобой, — раздался вдруг голос Кейда.

Николь повернулась к нему и обнаружила, к своему смятению, что он не сводит с нее странно блестевших глаз.

— Я вел себя как ничтожество. Дело в том, что… — Он отвел глаза. — Я не был с женщиной с тех пор, как ушла Фрэн. Не был и не хотел.

Она снова вспомнила, как он целовал ее, вспомнила едва сдерживаемую мощь его тела, его впечатляющий… хм… его очевидную мужественность. Конечно, они оставались в одежде, но он так сильно прижимал ее к себе, что… От этих воспоминаний у нее пересохло во рту, и Николь ощутила ноющую боль в сокровенных местах. На самом деле его воздержание довольно-таки удивительно. Но все-таки объяснимо…

Его губы дрогнули.

— Но все изменилось, стоило мне увидеть тебя.

— Это ты загнул. — Николь поправила шляпу. Наверное, пытается таким образом подкачать ее самооценку. — Когда я вылезла из самолета, между нами не чиркнуло ни искорки.

— Может, и нет, но потом ты улыбнулась мне.

Когда это она так улыбнулась?

— Когда я показал тебе Скарлетт. Ты улыбнулась… И я захотел тебя прямо там. Меня сразило наповал. И с тех пор я не перестаю хотеть тебя. От поцелуев все делается еще хуже…

Николь не могла поверить своим ушам.

— Слушай, Николь, я не пытаюсь оправдаться. Вчера мне нельзя было так грубо выплескивать на тебя свое раздражение. Я повел себя как похотливый подросток, и мне очень, очень стыдно. Но я все-таки не пытаюсь оправдаться — просто надеюсь, что раз ты знаешь, почему я так по-идиотски себя повел, то теперь смягчишься и перестанешь смотреть на меня так сурово и строго.

Его смущенная полуулыбка живо напомнила Николь Эллу, когда та извинялась за какую-нибудь проделку. Ей захотелось улыбнуться в ответ, но она одернула себя. Сперва надо кое в чем убедиться.

— Значит ли это, Кейд, что мы перевернули страницу назад и предложение «давай переспим» снято?

— Николь, я очень надеюсь, что мы с тобой будем друзьями.

Она вытянулась в седле и подала ему руку. Крепкое рукопожатие скрепило их договор.

Глава 8

Сочельник подходил к концу. Очередной праздничный обед давно съели. Дети, полусонные, утомленные, играли в какие-то тихие игры. Элла сидела на диване, прижавшись щечкой к плечу Николь. Нетяжелый вес ребенка, его тепло и особый нежный запах — все эти ощущения проникали прямо в душу Николь, заставляя ее мечтать о… Она встряхнулась, отбросив лишние мысли. Сейчас Рождество, время для счастья и радости. В воздухе витает аромат теплой выпечки и корицы. Незачем омрачать себе такой вечер!

— Ник!

— Что такое, солнышко?

Элла перебралась к Николь на колени:

— Ник, а что, если Санта не придет?

— С чего это он вдруг не придет?

Они с Кейдом обменялись взглядами. На руках у него спала Холли. Контраст между большим смуглым мужчиной — широченные плечи, мускулистые руки, длинные сильные ноги — и крошечным ребеночком на его груди, с бело-розовой кожей, с золотыми кудряшками был таким впечатляющим, что у Николь перехватило дыхание. Она поспешила перевести взгляд на Эллу, пока Кейд не рассмотрел вспыхнувшее в ее глазах желание.

— Ну… — протянула Элла, — «Ваминда» же так далеко от Брисбена! — Видимо, Брисбен казался малышке центром Вселенной. — Вдруг Санта не знает, что мы здесь!

— Ты же написала ему письмо, помнишь?

— Думаешь, он его получил?

— Уверена в этом!

Николь вспомнила свои детские рождественские переживания. Она прекрасно понимала, каково это — надеяться и бояться, что твои самые горячие надежды не оправдаются. Она зашептала Элле на ушко:

— Не забывай самого главного, Санта — волшебник! Он обязательно придет — я тебе обещаю!

Похоже, она убедила Эллу. Кейд улыбнулся с благодарностью и облегчением.

«Что на сей раз?»

— Ник, как ты думаешь, моя мамочка завтра приедет?

Все взрослые в комнате — Кейд, Хэрри, Верити, Ди и ее недавно приехавший муж Кит — словно окаменели. Николь же потребовалось огромное усилие, чтобы оставаться расслабленной и непринужденной. Так вот какие надежды Элла связывает с Рождеством! Николь увидела, что лицо Кейда посерело, и ее сердце сжалось от сочувствия. Чего бы они все ни ждали от нее — она не может соврать Элле. Нельзя подавать ребенку заведомо обреченную надежду.

— Солнышко, я не разговаривала с твоей мамой, но, думаю, она не сможет завтра приехать.

— А послезавтра?

Да что же это? Грудь Николь разрывалась от сочувствия. Как могла эта женщина бросить такого прекрасного, такого любящего ребенка? У нее что, каменное сердце?

— Я не знаю, милая. Если бы она собиралась приехать в гости, она бы сперва обязательно позвонила.

Элла обдумывала ее слова.

— Ник, а ты будешь завтра?

— Я-то точно буду! — Николь приложила руку к груди. — И нам будет очень весело! Смотри, твой папа здесь, и Холли, и бабушка, и тетя Ди, и дядя Кит, и, конечно, Саймон с Джейми, и Хэрри, и я! Чудесная компашка, правда?

Элла улыбнулась:

— Да! А ты совершенно точно уверена, что Санта придет?

— На все сто процентов.

Когда семья разошлась по своим комнатам, а детей уложили спать, Кейд попросил Николь остаться на пару слов. Он явно хотел обсудить произошедшее. Они устроились в гостиной.

— Николь, Элла застала меня врасплох. А ведь я должен был ждать чего-то в этом роде. Просто… вот уже несколько месяцев, как Элла перестала спрашивать о Фрэн.

Николь так хотелось прикоснуться к нему. Да что же это за испытание? Всего лишь оттого, что он сидел рядом, кровь стучала у нее в висках, а губы сами по себе приоткрывались, будто призывая к поцелую. А он… вдруг резко повернулся к ней, сверкнул глазами:

— Николь, но почему же ты не оставила ей даже малейшей надежды?

Она настолько не ожидала такого поворота, что ей потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить, что он имеет в виду.

— Ты хочешь сказать, что есть надежда? Ты тоже ждешь, что Фрэн может вернуться завтра?

— Нет, конечно! Но дело не в этом! Элла ведь ребенок. Было жестоко…

Не свое ли собственное заветное желание он сейчас защищает с такой страстью? Холод пробежал по позвоночнику. Он продолжал метать молнии.

— Надо было что-нибудь придумать! Все равно назавтра она бы уже все забыла! Радостные волнения завтрашнего дня все бы компенсировали.

Николь вздернула подбородок:

— Я не буду врать твоей дочери! Ни сегодня, ни завтра, ни в любой другой день! Я-то хорошо знаю, что это такое — страстно мечтать о чем-то накануне Рождества. Это же день, когда случаются чудеса, не так ли? И я прекрасно знаю, как больно бывает, когда никакие чудеса вовсе и не думают случаться!