Военное искусство греков, римлян, македонцев - Фрэнк Эдкок

Давайте на время отвлечемся от темы кавалерии и сосредоточим внимание на пехоте. Как обстояло дело с метательным орудием и кто его использовал? В наши дни ход битв, происходящих и на земле, и на море, решают снаряды, относящиеся к тому или иному типу: пули, артиллерийские снаряды, торпеды, а также бомбы всех видов. Было ли в те времена нечто подобное? Как обстояло дело с метательными копьями, стрелами, камнями и шариками-снарядами, метаемыми из пращи, и прочими разновидностями оружия, позволяющими поражать противника на расстоянии? Конечно, возможность убить врага, не приближаясь к нему (как, например, поступил Парис, чья стрела поразила Ахилла), крайне заманчива. В «Бешеном Геракле» [127] Еврипида Амфитрион говорит о том, что жизнь гоплита зависит от храбрости его товарищей и что, потеряв копье, он лишится защиты, в то время как лучник может пустить в своих врагов 10 тысяч стрел. Он стоит далеко от своих противников и наносит им ранения невидимыми древками, оставаясь при этом в безопасности. Наибольшего умения от сражающегося требует именно это – нанести урон противнику и выстоять самому. Вышесказанное вполне понятно, но что делать с миллиардом стрел и большим расстоянием? Лучник носил от пятнадцати до двадцати стрел (хотел бы я посмотреть на воина, в колчан которого их поместится целый миллиард), а дальнобойность греческого лука составляла, вероятно, от 80 до 100 ярдов (примерно от 73,2 до 91,4 м. – Пер .) [128] , то есть его возможности были гораздо скромнее, чем у английского средневекового длинного лука, который натягивали несколько иначе. Стрелы не были способны пробить щит, однако Ксенофонт сообщает о том, что те, которыми пользовались воины из горных племен, применявшие гораздо большие луки, чем те, которыми были вооружены эллины, могли протыкать щиты и доспехи [129] . Думаю, о лучниках сказано достаточно. Дальнобойность метательного копья составляла всего около 20 ярдов (около 18,3 м. – Пер. ). Кроме того, оно обладало слабой проникающей способностью, и один воин был способен нести лишь несколько копий. Не так много мы можем сказать и о пращниках. Лучшие из них лишь немного превосходили лучников, и в их арсенал входило небольшое число довольно крупных камней или около пятидесяти свинцовых метательных снарядов. Однако праща не самый точный вид оружия; более или менее метко стрелять может только человек, пользовавшийся ею с детства. К тому же использовать на поле битвы большое количество пращников было крайне неудобно, ибо каждому из них требовалось много свободного пространства, иначе он будет мешать своему соседу или даже снесет ему голову. Теперь перейдем к другому высказыванию Амфитриона – о том, что лучник находится на поле боя в безопасности. Огонь, который он ведет, не способен нарушить строй гоплитов, так как они хорошо защищены, а кроме того, могут за несколько минут восстановить шеренгу. Если лучник стоит на одном месте, то он уже мертвец; но даже если он попытается убежать, скрыться ему не удастся. Стрелки и аналогично вооруженные солдаты прекрасно подходят для ведения войны в гористой местности либо при защите городских стен или во время нападения на них, но в ожесточенном бою они быстро растрачивали все имевшиеся у них стрелы и почти ничего этим не добивались.

Именно поэтому в период ранней классики в большинстве древнегреческих армий легковооруженных воинов не воспринимали всерьез. Для того чтобы действовать эффективно, им следовало пройти подготовку, возможно гораздо более серьезную, чем та, которой обладал любой гоплит, а также обладать несравненной смелостью и значительным численным превосходством [130] . Без нее они вряд ли могли быть хорошими солдатами и заслуживать свой паек, хотя их можно было использовать за пределами основного сражения – например, приказать нести щиты воинов, занимавших более высокое положение, или разорять вражескую территорию. Как я скажу ниже, у них было будущее, но в битвах, происходивших между армиями гоплитов, они были лишены настоящего. Таким образом, в связи с немногочисленностью кавалерии и тем, что легковооруженные воины имели столь же малый вес, как и их оружие, фаланга по-прежнему царствовала на поле боя. Следовательно, в большей части Греции все продолжалось бы без изменений до тех пор, пока последний гоплит не вступил бы в свою финальную битву. Однако в действительности военное искусство не стояло на одном месте – в способах ведения боевых действий на суше произошли значительные изменения, причинам и сущности которых будет посвящен мой дальнейший рассказ.

В последней трети V века до н. э. разразилось продолжительное противостояние между Афинами и почти всеми остальными греческими полисами, названное Пелопоннесской войной. Прежде чем подошло к концу первое лето этого конфликта, стало понятно, что его не удастся разрешить с помощью широкомасштабного открытого сухопутного сражения. Афины не нуждались в том, чтобы вести подобный бой в целях выживания, а их противники, хотя и обладали превосходящими силами, не могли заставить их вступить в такое сражение против воли. Из-за его превосходства на море и неприступных укреплений, возведенных между Афинами и Пиреем, этот полис нельзя было просто так заставить сдаться. Конечно, на восьмом году конфликта состоялось ожесточенное сражение между афинянами и беотийцами, но оно произошло почти случайно [131] и представляет собой исключение, которое лишь подтверждает правило. При этом на протяжении первого десятилетия войны был осуществлен ряд менее масштабных операций, но не на основном театре военных действий, а на флангах. Именно в них свою эффективность продемонстрировали легковооруженные воины, так как бои велись на местности, лучше всего подходившей для них. Приведу два наиболее ярких примера.

Афинского военачальника Демосфена убедили вторгнуться в Этолию, где была довольно гористая местность. Ему сказали, что, хотя этолийцы многочисленны и воинственны, они живут в далеко расположенных друг от друга неукрепленных деревнях и могут противопоставить ему лишь легковооруженных воинов, в связи с чем их будет легко постепенно завоевать. Он выступил в сопровождении пехотинцев, которых выделили ему союзники, и трехсот афинских гоплитов, не ожидая подхода легковооруженных солдат, за что впоследствии и поплатился. По словам Фукидида, Демосфен с оптимизмом смотрел в будущее, так как удача была на его стороне. Этолийцы собрали силы и атаковали его войско, бросая метательные копья. Когда афиняне надвигались на них, они отступали, а когда те начали отходить, они снова перешли в атаку. Так битва и продолжалась – одни войска отступали, а другие преследовали их, затем они менялись местами, причем положение афинян становилось все более удручающим. Пока у лучников, сражавшихся на их стороне, оставались стрелы и возможность использовать их, захватчики держались, так как этолийцы, не защищенные доспехами, не могли ничего противопоставить их огню. Но затем командующего лучниками убили, а сами они оказались сильно рассредоточены. К тому же афиняне уже успели устать от непрерывно продолжавшегося боя. Потом этолийцы обрушили на них град из метательных копий. После этого захватчики развернулись и побежали, завязая в болотах, из которых они не могли выбраться, и теряясь в незнакомой местности; многие из них погибли, пронзенные настигнувшими их копьями. Большинство из них заблудилось и оказалось в непроходимых лесах, вокруг которых этолийцы разожгли огонь, лишив таким образом афинян последней возможности спастись. Они бежали изо всех сил и во множестве погибали разными способами, и лишь немногим с трудом удалось добраться до моря, откуда они начали свой поход. В этом сражении погибли многие солдаты союзников и около ста двадцати афинских гоплитов. Это были «самые доблестные граждане, которых в эту войну потеряло афинское государство» (здесь и далее цитаты из «Истории» Фукидида приведены по изданию: Фукидид. История. Л.: Наука, 1981. – Пер. ) [132] .

Я пересказал этот фрагмент сочинения Фукидида потому, что в нем наглядно представлены сильные и слабые стороны различных категорий войск во время сражения в гористой местности. Демосфен усвоил урок. В каждом следующем году ему приходилось планировать нападение на небольшой отряд внушавших ужас спартанских гоплитов, запертых на скалистом острове Сфактерия [133] . Выставляя против них легковооруженных воинов, набранных в регионах, где подобный способ ведения войны использовали на протяжении длительного времени, он сумел сломить сопротивление спартанцев, которые, к удивлению всей Греции, сдались. Это был наиболее заметный успех Афин, военное и дипломатическое значение которого невозможно переоценить. Ранее легковооруженные войска, действовавшие совместно с конницей на открытой местности Халкидики, обратили отборных афинских гоплитов в бегство [134] .