Тайна покрытая временем (СИ) - Валерий Филатов

— Сударыня, прошу прощения… Как вы посмотрите на то, чтобы я нанёс вам ещё визит… неофициальный.

Серые глаза Татьяны блеснули озорными искрами, хоть и источали печаль.

— Вы, сударь, никак приударить за мной собрались? А что если у меня есть жених?

Разумовский тяжко вздохнул и собрался уходить вслед за Мальборо.

— Простите, графиня. Я не знал таких подробностей…

Она взглянула на кузена и словно встрепенулась.

— Господа! Прошу отобедать со мной. Останьтесь ещё хотя бы на час.

Мальборо вопросительно посмотрел на Разумовского и Пётр кивнул. Всё равно отвечать перед императором ему, а час роли не сыграет.

За затянувшимся обедом графиня поведала кузену историю его семьи. По материнской линии. Оказалось, что Милорадовичи ведут происхождение от трибаллайских «графов» Охмукевичей. Их родоначальником был сподвижник трёх королей трибаллов — народности, населявшей в глубокой древности долину Моравы. Трибаллы были несгибаемыми воинами против османов и всячески сопротивлялись их игу.

— Русичи и трибаллы в битвах стояли плечом к плечу, когда Византия решила распространить своё влияние на северо-восток, — делая маленький глоток вина, сказала Татьяна. — Дед писал в своих дневниках, что наши народы едины в своём происхождении, и никогда не жалел, что служил императору русичей. Скажите, Антон, почему Саксония так враждует с Русью?

Мальборо промокнул губы белоснежной салфеткой.

— Графиня, Саксония желает единых правил для всех. Не будет ли так проще нам понимать друг друга?

— А ежели я не хочу тех правил? — Татьяна склонила голову к плечу. — У меня есть свои. И я думаю, что они лучше саксонских. Тем более, я не хочу жить в Саксонии.

«Наш человек!» — усмехнулся молча Разумовский, глядя на некоторую растерянность Антона.

— Вас никто не заставляет жить в Саксонии, — сказал герцог.

— Единое правило подразумевает единое пространство, — не отставала от него Татьяна. — И надобно при этом, чтобы правила устраивали все народы. Хотите, я дам вам в дорогу дневник деда? Я сделала копию.

— Буду весьма благодарен, сударыня, — не посмел отказаться Мальборо.

Разумовский во время обеда не проронил ни слова. Графиня, действительно, была умна и образована. Ни капли жеманства, ни притворных заигрываний, ни эмоциональных жестов. В то же время, в ней таился вулкан неистраченной страсти, будто в её теле проходила граница между холодной водой и жарким огнём.

И тут, Разумовский вдруг подумал, что эта девушка будет великолепной партией Николаю Александровичу. Никакого жениха у неё не было — Татьяна изредка глядела на Петра, и в этих мимолётных взглядах чувствовалось скрытое вожделение. Нет, не к Разумовскому, а к сильному и молодому мужчине.

«Будет прекрасная пара», — подумал Пётр и испугался своих мыслей. — «Надобно Николаю особо тонко преподнести свои соображения».

— Что скажешь мне, Петька? — вопрошал император, когда Разумовский вернулся в столицу. Спросил вроде лениво, но с изрядным внутренним напряжением.

— Ваше величество, — склонился Пётр. — Я думаю, что тебе стоит взглянуть на графиню Милорадович. Презанятнейшая особа!

Николай Александрович нахмурился. Видимо, это были не те слова, что он ожидал услышать.

— Петька! Не выноси мне мозг своими кручёными словесами! — и хмурость тут же сошла. — И чем же так занятна графиня?

— Ну-у, — Разумовский картинно вытянул губы трубочкой, и, видя оживлённую заинтересованность императора, серьёзно ответил. — Умна, красива, со своим достатком, из знатного рода… А какой скрытый вулкан страстей!

— Пётр, ты меня сватаешь?! — Николай Александрович удивился сей роли Разумовского.

— Отнюдь, Ваше величество! — быстро ответил тот, делая такой вид, как бы говоря: «Да как вы могли такое подумать!». — Токмо беспокоюсь о твоём здоровье.

Император отмахнулся.

— Хватит о бабах, Петька. Скажи лучше, что там с бывшим послом. Удалось тебе провернуть то, что мы задумали?

— Думаю, да. Кстати, Татьяна мне в этом весьма помогла…

— Татьяна?!

— Графиня Милорадович, Ваше величество, — поклонился Разумовский, незаметно улыбнувшись.

— Петька, не зли меня! И перестань отвешивать поклоны. Что ты ещё удумал?!

Разумовский неожиданно принял стойку для рукопашного боя.

— Поборемся, Николай Александрович? А то я смотрю, ты жирок в боках нагулял.

Император понял, что разговор требует уединения и принял правила.

— А пойдём, Разумовский! Коли свалишь меня болевым захватом, так и быть, сделаю тебя графом. Для князя ты рылом не вышел…

Придворная челядь издали и с восторгом наблюдала за поединком императора и Разумовского. Прогуливавшиеся в саду фрейлины остановились, разинув рты. Посмотреть и впрямь, было на кого — два сильных и молодых мужика, играя мускулами и источая запах азартных самцов, пытались свалить друг друга на изумрудный газон. И, конечно, никто не слышал их разговора.

— Я тут подумал, Николай Александрович, а не привести ли нам Антона Мальборо на саксонский престол…

— И как ты думаешь это сделать? Сам знаешь, кто есть Виндзорский…

— Этот тёмный граф сам на трон не сядет — ему без надобности. А ежели мы скажем, что с Мальборо готовы разговаривать? Или сделаем вид, что готовы с ним сотрудничать?

— А неплохая идея… Надо с графом Толстым посоветоваться… А не будет в Саксонии скандала?

— Герцог по матери ведёт прекрасную родословную. Ты знал, что предок графини Милорадович был из древнего графского рода, который стоял за королевской семьёй?

— Нет. Но это очень хороший аргумент в его пользу. Надо со Скоковым переговорить — пусть это вбросит в саксонскую элиту…

— Вместе с хорошими подношениями. Тайными, конечно. И не явными, а как бы, исподволь…

— Хитёр, ты, Петька! А далее чего?.. Допустим, что Мальборо стал королём. Пусть даже — выставочным.

— Ты делаешь своей фавориткой графиню Милорадович…

Император встал от неожиданности, и Разумовский быстрой подсечкой свалил его с ног.

Наблюдающая за поединком толпа громко ахнула. Пётр не стал проводить болевой захват, а только лежал рядом с императором на газоне и наблюдал, как Николай Александрович крепко задумался.

— Это надо хорошо обмозговать, Петька, — сказал император, поднимаясь и протягивая руку Разумовскому. — Сейчас смута растёт в губерниях. Её бы в своих интересах развернуть.

— Так давай в этом заслуги Мальборо приумножим, — подхватил ладонь императора Пётр и резво поднялся.

— А ты уверен, что герцог будет наши интересы отстаивать в ихнем парламенте?

— Антон не глуп. Открытую протекцию он вершить не будет — разберётся. Да и всегда можно напомнить — кому и чем он обязан.

Император молча кивнул и пошёл во дворец. По дороге обернулся.

— Граф, а ты что встал-то? Совет собирай, а после в имение Милорадовичей поедем. Раздразнил ты меня.

Глава 10

Глазьев проворно спрыгнул с повозки и, отдав честь вахтенному на сходнях, поднялся на фрегат.

Его уже ожидали. Поворов, поддерживаемый лейтенантом Яковлевым, не без интереса глянул на подводы, где были