Темницы, Огонь и Мечи. Рыцари Храма в крестовых походах. - Джон Робинсон

Владея полками подобных юношей, готовых убивать, не жалея живота своего, Великий Старец получал оружие, могуществом своим не уступавшее целому войску: даже величайшим правителям он внушал такой страх, что те должны были трижды подумать, прежде чем перечить его воле.

За предполагаемое использование гашиша (то ли для надувательства юных послушников, то ли просто для придания им безоглядной отваги) секту прозвали «гашишин», но произнести это слово крестоносцам оказалось не под силу, и в церковной латыни его переиначили в «Assassini», а в остальные языки мира этот зловещий неологизм вошел как «асасин».

Правду говоря, легендарные Райские Кущи, видимо, были попросту легендой; да вдобавок, такие хитрые уловки и не требовались. Молодых мусульман-шиитов, готовых умереть за свою веру, всегда было в достатке, что весьма наглядно продемонстрировали события наших лет. Один из членов шиитской организации в Ливане под названием «Хезболлах» без колебаний погнал грузовик, набитый взрывчаткой, на казармы морских пехотинцев в Ливане. Как мы увидим дальше, асасинов все-таки остановили – монголы в Персии, а египтяне в Сирии, но секта исмаилитов существует и поныне, а сотни тысяч ее приверженцев называют своего предводителя Ага-Ханом.

Рассказы о плотских утехах исламского рая заинтриговали европейцев, чья христианская концепция рая не допускает даже мысли об интимной близости. Они раздували и без того преувеличенные рассказы, привезенные соотечественниками на родину, но описание Гиббона, пожалуй, превзошло все изложения. В своем труде «Закат и падение Римской империи» он поведал, что даже на низших сферах исламского рая небесная эйфория сулит оргазм продолжительностью в тысячелетие: «Для нужд ничтожнейшего из верующих будет предоставлено семьдесят гурий – черноглазых девушек выдающейся красоты, цветущих молодостью, девственной чистотой и исключительной чувственностью; мгновение удовольствия растянется на тысячу лет, а его [половые] способности возрастут стократно, дабы он мог достойно вкусить блаженства».

Карматы – еще одна секта, ведущая происхождение от исмаилитов. Для вступления в нее требовалось пройти ритуал посвящения, и хотя основывался он на Коране, догматы существенно смягчили, чтобы допустить человека любых вероисповеданий и национальностей. Карматы активно занимались организаций официальных гильдий ремесленников еще до того, как подобные союзы приобрели известность в Европе. В своей книге «Ислам: верования и обычаи» С.Е. Фарах утверждает: «Некоторые авторитетные авторы полагают, что концепция и организация гильдий с единой церемониальной и ритуальной структурой привела к возникновению масонской ложи, несущей явный отпечаток арабо-исламского влияния, и средневековой системы гильдий».

Друзы, и по сей день обитающие в горах Ливана, имеют собственное представление о мусульманском мессии, ожидая возвращения шиитского халифа Египта, аль-Хакима, погибшего от рук заговорщиков. Заговор был организован его же собственной сестрой после того, как халиф публично усомнился в ее целомудрии. Друзы славятся тем, что отправляют свои ритуалы в строжайшей тайне, проводя службы по четвергам, обычно на вершине какой-нибудь высокой горы, откуда легче заметить приближение чужаков. Ученые жаждут получить хоть какие-нибудь сведения о них, но для друза священная клятва хранить тайну нерушима – свою веру он не обсуждает ни с кем.

Все эти и десятки других сект, вместе образующие шиитское движение, по-прежнему остаются в значительном меньшинстве среди исламистов, правда, меньшинстве весьма агрессивном. До сих пор огромное большинство мусульман – более 85 процентов – хранит приверженность вере, известной под официальным названием «ахл ас-сунна ва-л-хадис». Сунна есть «путь», проложенный Кораном, а Хадис составлен из высказываний и поступков Магомета, записанных после смерти Пророка. Последователи этой веры – сунниты – руководствуются двумя священными книгами, как и иудеи, следующие Талмуду и Торе. Время от времени шииты и сунниты протягивают друг другу руки перед лицом общего врага или ради достижения общей исламской цели, но застарелая вражда уходит корнями в века и вряд ли когда-нибудь прекратится. Собирая сведения для этой книги, я беседовал с одним правоверным мусульманином-суннитом, и когда я задал ему несколько вопросов о шиитах, он отрезал: «К чему это вам разузнавать о шиитах? Они веруют в ложного Бога!»

Именно эта неутихающая вражда между шиитами, контролировавшими Египет, и суннитами, правившими Сирией, и обеспечила успех Первого крестового похода, в особенности благодаря тому, что сирийские сунниты тоже боролись против враждебных персидских шиитов. Во время крестового похода суннитский халиф находился в Багдаде, а шиитский – в Каире. Так что христианские дипломаты, не жалея сил и времени, настраивали их друг против друга, пока не настал час, когда весь Ближний Восток объединился под началом одного энергичного предводителя, удостоенного почетного титула Салах-ад-Дина, на церковной латыни переиначенного в «Саладин».

В ходе кампании христианским полководцам пришлось постигать, с кем они имеют дело. Они узнали, что предводительствует врагами халиф – духовный преемник Магомета. Он же и государь, ибо изначально ислам не отделяет религию от государства. Светские административные функции халиф обычно поручает главному распорядителю, прозываемому визирем. Правителя города-государства чаще всего называют эмиром. Потомка Магомета именуют шарифом. Для некоторых из приверженцев этот титул Хусейна Иорданского был куда важнее, нежели царский, ведь он приходился еще и наследственным шарифом Мекки. А поскольку он принадлежал к роду, ведущему свое именование от Хашима, прапрадеда Пророка, официально его государство называлось Хашимитским царством Иорданским, точь-в-точь как Египетская империя именовалась «Фатимидской», потому что халиф Али был женат на дочери Магомета Фатиме.

Впрочем, и шиитские, и суннитские государства считают, что должны следовать шариату – закону Корана, отправляемому кади – судьей. Во времена крестовых походов кары, предписанные кораническим законом, по варварству не уступали, а то и превосходили наказания, налагавшиеся на христиан в средневековой Европе и в Святой Земле. Однако в наши дни многие – в том числе и некоторые мусульмане – не могут согласиться, что человек, повинный в супружеской измене, подлежит избиению камнями до смерти. Гораздо больше сторонников может найтись у закона, гласящего, что если муж обвинит жену в неверности и не сможет доказать обвинение, он подлежит «полосованию» – восьмидесяти ударам бича по голой спине. В четвертой суре Корана изложены права женщин, но стих 38 (34) во многих странах ныне может стать источником неприятностей, позволяя мужу бить жену за непослушание. В частности, он гласит: «Мужья стоят над женами за то, что Аллах дал одним преимущество перед другими, и за то, что они расходуют из своего имущества [на содержание женщин]. И порядочные женщины – благоговейны… А тех, непокорности которых вы боитесь, увещевайте и покидайте их на ложах и ударяйте их».

Пожалуй, наиболее известное наказание описано в суре V, стихе 38: «Вору и воровке отсекайте их руки в воздаяние за то, что они приобрели, как устрашение от Аллаха. Поистине, Аллах – великий, мудрый!» На практике же эту кару приберегали до третьего проступка, ограничивая ее отрубанием только правой руки по социальным резонам. Едят в любой семье или другой группе из большой общей чаши, и брать еду надлежит только правой рукой, ибо левой подтираются, справив нужду. Утрата же правой руки делает вора вечным изгоем, которого до самой смерти не допустят к общей трапезе, чтобы он не осквернил ее нечистой левой рукой. До конца дней ему придется есть в одиночестве. Несмотря на сильное искушение заявить, будто строгость соблюдения законов шариата понемногу идет на убыль, на деле этот процесс настолько медлителен, что почти не заметен. Так, суданское правительство в январе 1991 года объявило о восстановлении кодекса шариата, а всего семь месяцев спустя Пакистан объявил о возобновлении смертной казни за непочтительные высказывания о Пророке Магомете. Во времена же крестовых походов коранический закон был един для всего исламского мира, и его требования строго блюли.

То был целый новый мир, который тамплиерам предстояло изучить – мир иных религий, законов, обычаев, традиций и языков. Им предстояло научиться вести дела с предводителями ислама – часто как с врагами, нередко как с союзниками. Они допускали мусульманских арендаторов на свои пастбища, фермы, сахарные плантации и в кузни. Они вступали с мусульманами в смертельные баталии на полях сражений и в баталии словесные – в делах торговли и даже финансов. Некоторые тамплиеры, освоившие арабский язык, были назначены христианскими королями посланниками при дворах мусульманских государей. Храмовники научились полагаться на мусульманских мастеровых и нанимать слуг-мусульман.