Страсти у вулкана - Эллен Алекс

— И ни один мужчина, кроме вас, меня не поцелует, — продолжила Даниэль.

— Не зарекайся, — улыбнулся он.

— Потому что тот, кого я хочу, живет в доме напротив моего.

Видно было, что ей не очень легко давались эти слова. Но ведь она пьяная, и ей можно говорить все, что было на душе.

А Марк Роснан по-прежнему не имел никакого права расслабиться до конца.

— Кто-то должен сейчас отвечать за все, что происходит, — сказал он.

— Вы всегда за все отвечаете. За чувства других людей, за правильные мысли в своих романах.

— Так получается.

— Пустите все на самотек. Вы пишете о жизни, вот она, жизнь, перед вами, только руку протяни.

— Я не могу.

— Я вам совсем не нужна?

— Ты мне очень нужна, — сказал он, — но я привык к тому, что ты еще ребенок.

— Умоляю вас. У вас же нет ни одного человека в этом городе, который ждал бы вас так же преданно и верно, как я.

Марк Роснан немного помолчал.

— Ты права, — наконец сказал он.

Даниэль была близко-близко. Она выросла и изменилась.

Это была уже не та наивная особа, которая истязала его вопросами об устройстве мироздания в пять часов утра на скамейке перед своим домом. Сейчас она и сама могла бы открыть ему многие истины.

Рядом с ним стояла стройная молодая девушка в белом платье, ее красивое лицо освещали фонари. Кудрявые волосы по плечам, грустная улыбка.

Возьми ее в свои сильные руки и сделай ее счастливой. Все в твоих руках, писатель, живущий в этом маленьком городке.

Это тебе не владеть эмоциями и чувствами читателей по всему миру. Это — принести счастье тому, кому ты нужен больше всего этого мира.

— Пошли, — сказал Марк Роснан. — Я все же отведу тебя домой.

Когда они подошли к дому Даниэль, Марк увидел, что в окнах нет света. Видимо, мать Даниэль уже легла спать, и будить ее, беспокоить и нагружать неразрешимыми проблемами дочери будет уже не совсем логично.

Да и Даниэль подлила масла в огонь:

— Она ужасно перепугается, если вы приведете меня к ней в таком состоянии.

— Да уж, — сказал Марк Роснан.

Он решил не беспокоить мать Даниэль и повел Даниэль к себе домой.

Он привел Даниэль к себе, включил свет в доме и довел Даниэль до ближайшего дивана. Даниэль послушно села на диван, но отпускать руку Марка она не собиралась.

— Мне надо закрыть входную дверь, — сказал он.

— Ни за что. Вы опять уедете.

— Не уеду, — сказал он, — разве ты не видишь, что я больше никуда отсюда не уеду?

— Не вижу.

Он рассмеялся.

— И вообще, может, я сплю, и мне все это снится? — предположила Даниэль.

Она потянула его за руку, и он оказался совсем близко.

— Ты же чувствуешь мою руку, — сказал Марк Роснан.

Да, она вроде чувствовала его руку. И не могла оторвать глаз от его лица.

— Вы не брились несколько дней, — грустно сказала Даниэль.

Она коснулась его лица и провела рукой по небритой щеке. Но как только она прикоснулась к нему, ее обожгло огнем.

— Да, теперь я немного чувствую вас, — сказала Даниэль и убрала дрожащую руку.

— Немного?

— Совсем чуть-чуть. В этой комнате так жарко. Или на этом диване сплошной жар.

Марк Роснан смотрел в ее темные глаза и понимал, что его место здесь и только здесь. Возле этой тоненькой грустной девушки и нигде больше.

Он мог наброситься на нее и поцеловать так, как никто на свете еще никого не целовал. Но он не мог сейчас ничего решать, когда она столько выпила в баре.

И им обоим сейчас не мешало бы для начала охладиться.

— Мне нужно сделать нам холодные напитки, — сказал Марк Роснан.

Даниэль не отпустила его.

— Я пойду с вами к вашему холодильнику.

Даниэль стала подниматься с дивана.

— Нет, — сказал Марк Роснан, — сначала я закрою входную дверь. Я никуда не ухожу, смотри. Я всегда буду в поле твоего зрения.

— Ну да, — сказала Даниэль, — в этом переменчивом мире ни за чем нельзя уследить.

Она все-таки отпустила его руку, и Марк Роснан ушел закрыть входную дверь. А когда вернулся через пару секунд, Даниэль уже крепко спала.

Столько, сколько пережила за этот вечер, она и за два последние года не переживала.

Марк выключил свет и принес из спальни одеяло. Он укрыл Даниэль, а потом еще некоторое время сидел рядом с ней и смотрел на нее.

Ее волосы разметались по подушке, а улыбка даже во сне была грустной. Даниэль даже во сне боялась что-то потерять.

Марк покачал головой и вышел из гостиной.

Войдя в кабинет, он сел за стол, вытащил записную книжку, снял трубку телефона, вздохнул и набрал нужный номер.

Мать Даниэль сняла трубку.

— Добрый вечер, — сказал ей Марк Роснан.

— Добрый вечер, — отозвалась Джен.

— Дело в том, что Даниэль у меня, — сказал Марк Роснан.

— У вас? — удивилась Джен.

— Да, она спит.

— Она спит?

— Да, — сказал Марк Роснан, — она уснула сразу же. — И он стал думать, что бы он мог сказать матери Даниэль. Не говорить же ей, что Даниэль заснула сразу же после того, как она напилась и он еле довел ее до своего дома.

— Сразу же? — тем временем заинтересованно спросила Джен.

— Она заснула сразу же после того, как я привел ее ко мне домой.

— А-а, — протянула Джен.

— Она придет к вам завтра утром.

— Я надеюсь.

— До свидания, — сказал Марк Роснан.

И, чтобы больше ничего не объяснять, положил трубку на телефон.

— До свидания, — сказала мать Даниэль коротким гудкам.

Марк Роснан взял сигареты и вышел на террасу. Он еще долго стоял в этот вечер на террасе, курил и думал обо всем.

Даниэль проснулась на следующий день рано утром и совершенно ничего не поняла.

Она поняла только одно: что сейчас находится не у себя дома, а неизвестно где.

Даниэль с интересом оглядела себя. На ней было нарядное белое платье, в котором она вчера благополучно отправилась на выпускной бал. А еще она была заботливо укрыта одеялом.

Пока Даниэль размышляла, в доме послышались чьи-то шаги. Даниэль натянула одеяло до подбородка и стала ждать.

Довольно скоро она увидела в дверном проеме Марка Роснана. В одной руке он держал стакан с водой, а в другой — стакан с апельсиновым соком.

— Привет, — сказал он.

— Привет, — сказала Даниэль.

— Болит голова?

— Болит, — призналась Даниэль.

Марк Роснан подошел и сел рядом с Даниэль на диван. Даниэль наблюдала за ним.

Он был невыспавшийся и усталый. Она смотрела на его морщинки около глаз и боролась с желанием прикоснуться к ним рукой.