Слово силы: Боль (СИ) - Зверев Павел Александрович

Пришел в себя от ледяной воды, окружающей со всех сторон и невозможности вдохнуть. Адское ощущение заполненных легких, буквально разрывало. Темнота и холод, а еще неприятное давление со всех сторон. Понять, что я под толщей воды, получилось с задержкой. Паника овладела сознанием, но инстинкты и желание выжить, сработали сами. Мощные гребки вверх, когда тело практически не слушается, а мозг начинает тормозить. Дерганные движения, чистый лист в голове и крик, который так и не прозвучал. Появившийся внезапно, где-то впереди, тусклый источник света, сработал, как локомотив. Разумом я уже ничего не понимал, а вот тело сдаваться не спешило. Медленные и такие тяжелые движения руками, словно вокруг не вода, а густое масло. Зрение работает всё хуже, постепенно скатываясь во тьму. Онемение расходится по всему телу, полностью блокируя любые другие чувства.

Осознавать себя, лежащим на холодном бетоне, было странно. Чувства возвращались постепенно и урывками, чтобы после тут же пропадать. Дыхание, сквозь рвотные позывы, и нелепые попытки пошевелиться. Лежа на спине, выблевывая воду, которая лишь частью стекала по лицу, пытался вернуть контроль над телом. Картинка перед глазами больше походила на мозаику, а слух, осязание и обоняние, и вовсе периодически пропадали.

Я не знаю, сколько провел в таком состоянии, сложно сказать, когда разум больше походит на сыр: количество пробелов зашкаливало. Балом, как и до этого, правила боль. То очаги, вспыхивающие где-то, казалось бы, за границами тела, то волны, прокатывающиеся от макушки до пят. Тягучая, вязкая и неприятная тьма, что словно паутина, окутывала тебя со всех сторон. Восприятие реальности рушилось каждый раз, когда что-то вроде бы получилось. И так раз за разом, где от меня, на самом-то деле, ничего и не зависело.

— Как интересно, — внезапный голос откуда-то из вне, заставил вздрогнуть. — Не каждый одержимый выбрался бы.

Это было единственным, что отложилось в памяти. После, темнота вокруг и явные сбои восприятия мира. Медленно и нехотя мозг восстанавливался, возвращая мне привычные чувства. Полноценно первыми в сознание ворвались звуки, после — запахи. Зрение шло последним, наравне с чувствительностью нервных окончаний.

— Подъем! — пинок под ребра сдернул пелену мгновенно.

Вот еще вроде представляю из себя кусок плоти без особых чувств и эмоций, а вот, словно по щелчку тумблера, сознание схлопывается и я возвращаюсь в реальность. Тусклый свет от факелов, кажется чересчур ярким, тело ватное, а конечности слушаются еле-еле. Во рту всё пересохло, и звон в ушах, как вишенка на торте.

— Баэль ждет, — краснокожий, тот самый из двух учеников, стоял надо мной и пристально разглядывал своими четырьмя глазами. — Зря выплыл. Пустая трата времени.

И, собственно, ушел.

Было в его тембре речи, что-то нечеловеческое. Этакое неприятное эхо, что резонирует с чем-то внутри тебя, но резонирует в иной тональности, доставляя не то боль, не то раздражение.

— Как же вы меня все, сука, бесите, — прохрипел я, с трудом шевеля губами. — Гребаный мир, гребаные малолетние выродки, гребаные учителя! Да чтоб вам всем сгореть, к чертям собачьим!

Выплеснув, таким образом, эмоции, вроде бы, стало немногим легче. По крайней мере, получилось застыть в шатком равновесии. Подняться? Смешно, право слово. Тело не слушалось, мысли ворочались еле-еле, а слабость была такой, что даже держать веки открытыми и то давалось на грани моих сил.

Час. Именно столько у меня ушло, чтобы просто принять сидячее положение. Дальше пошло чуть легче. Более того, я прямо-таки ощущал, как с каждой минутой кровь по венам двигалась быстрее и вроде бы, даже, становилась горячее. Повышение температуры не почувствовать было нельзя.

— Неведома зверюшка, — тихо пробормотал я, смотря на мокрую от пота, ладонь.

Понять подноготную подобных процессов труда не составило. Судя по всему, под водой я пробыл достаточное количество времени, чтобы клетки мозга начали отмирать. Отсюда и все эти сбои, как по восприятию, так и по каким-то базовым функциям. Теперь вот происходит процесс восстановления, на что телу нужны ресурсы. А откуда их взять, коль я итак глиста? Вот и пошли в ход внутренние резервы, которых у меня практически нет. Внутренние органы работают на износ и вот внимание вопрос: на сколько этих резервов вообще хватит? Особенно в разрезе избытка садистских наклонностей среди местного населения…

На этот раз камера была не в пример лучше предыдущей. Какая-то, пусть и невзрачная, но кровать, вместо каменного пола — доски, потолок повыше, а стены не нагоняли тоски, следами от когтей предыдущих жильцов. Теперь это даже камерой назвать язык не поворачивается, так, убогая комнатушка, что не могло не радовать.

Глупо было надеяться, что Баэль подождет и дальше. Правда, что зайдет именно он, стало неприятным сюрпризом.

— Смотрю, Хин совсем подрастерял хватку, — с неприятной усмешкой на губах, фраза прямо-таки источала угрозу.

И вот смотрю я на очередного местного садиста, и не ощущаю внутри себя ничего, кроме усталости и раздражения.

— Смотрю я на вас и удивляюсь, — выдохнул устало, — мне сил, откуда брать-то, а? Умник длинноухий, мля. Мне глазами шевелить сложно, не то что о тренировке какой думать. А тут заходит, дитя леса, весь такой суровый и злой. На! Тащи, сука! Тренируй! Сам конечности мои двигать будешь, или как?

Это было больно.

Я даже не смог уловить, что произошло. Просто, вдруг, боль разлилась по телу, а вместо яркой картинки перед глазами замелькали алые пятна. Ни крика издать, ни пошевелиться, только перемалывать то состояние, в которое меня выкинул очередной местный ублюдок.

Закончилось всё внезапно. Облегчение, что пришло, когда боль закончилось, сравнил бы с оргазмом, но тут же всплыл в памяти тот самый, который подарила Зана. Пришлось одернуть собственные мысли и попытаться открыть глаза.

Баэль никуда не делся. Эльф стоял, облокотившись о стену, и задумчивым взглядом скользил по моему телу. Его взгляд ничего хорошего не предвещал, так что к дальнейшей боли я был готов.

— Я не Хин, — слова эльфа насторожили больше, чем, если бы он прямо сейчас начал кромсать меня тесаком. — Он мясник, пусть и не бесталанный, но мясник. Обучение у него подойдет большинству из этого цирка. С тобой же, надо действовать иначе. Тоньше.

Неприятная тишина, судя по улыбке эльфа, таковой была лишь для меня.

— Тебе понравится, — подмигнул, вдруг, Баэль. — А уже после, если, конечно, выживешь, мы обсудим эту твою проникновенную речь.

И вот, вроде бы, не было в словах ни угроз, ни чего-то подобного, но табун мурашек по спине пробежал такой, что холодным потом я покрылся мгновенно. В изобретательности местных, сомневаться не приходится, так что слова этого высокомерного ублюдка, вызвали настоящую панику. И еще больше она стала, когда мне комнату занесли поднос с двумя глубокими мисками, где привычная уже каша разбавлялась приличными по размеру кусками мяса. Занес всё это молодой парнишка, на первый взгляд без видимых следов влияния демонической крови. Глаза, только, заполнены чернотой, а так, лет десять, навскидку.

— Сначала нужно выпить это, — пальцем он указал на полулитровую, не меньше, кружку, что так же присутствовала на подносе.

Наверно, в ином другом случае я бы и обрадовался, но не здесь. Только сглотнул настороженно, когда от запахов слюноотделение превысило все возможные масштабы, а желудок длинным урчанием напомнил о своем существовании.

Что эльф, что парнишка, принесший еду, давно ушли, а я всё сидел и не мог заставить себя приступить. Понятное дело, что всё не просто так, понятное дело, что есть тут второе дно, но черт тебе дери!

Жидкость в кружке отдавала горчинкой, но к моему удивлению мне понравилось. Тягучая зеленая бурда согревала и наверняка несла в себе что-то из успокоительного. Ибо сразу после того, как опустошил кружку, внутри что-то изменилось. Пики эмоций сгладились, выбивая меня, если не в равновесие, то где-то близкое к этому. Ну а каша, да с двумя кусками мяса, которые оказались растушены до состояния волокон, и вовсе залетела на ура.