Путин против Путина. Бывший будущий президент - Александр Дугин

Черви неусыпающие и «новые путинские»

Следует признать, что Владимир Путин осуществил начальную часть программы. Первый президентский цикл, что сейчас уже не подлежит сомнению, был посвящен превращению российской политики в «чистый лист», стиранию доставшегося в наследство «грязного листа». С этим Путин справился, и сегодня — накануне выборов — он находится в любопытной ситуации: негативная программа «борьбы со злом» (в его наиболее ярких и агрессивных формах) выполнена, зато о будущем курсе можно только догадываться.

Итак, пустота, о которой идет речь, очень сложное явление. Во-первых, в ней могут гнездиться завязи «новых заговоров». Такое использование пустоты уже предложили опальные олигархи, пытавшиеся в 2004-м объявить «бойкот выборов». Мол, раз у Путина нет альтернативы, мы сделаем из него «диктатора», «демонизируем» его, превратим в глазах Запада в «персону нон грата». Другими словами, не имея шансов предложить позитивную альтернативу, весь спектр проигравших может сплотиться для того, чтобы организовать саботаж, ловко используя любые просчеты в президентской стратегии и тактике. Но сегодня у Путина нет альтернативы в гораздо большей степени, чем тогда.

Тогда с «бойкотом» выборов Путину удалось справиться: от основных политических сил были выдвинуты номинальные и неопасные фигуры, и правила фасадного плюрализма соблюдены. Но, зная, какие силы играют против России и ее возрождения, можно не сомневаться, что тактика «бойкота» — это была лишь проба пера. Раз не получилось, стратегия пустоты со стороны врагов Путина вновь даст о себе знать. Но теперь, возможно, в гораздо более жестких сценариях.

Во-вторых, пустота — это набросок новой содержательной программы Президента — нового Путина, Путина второго президентского цикла, Путина будущего. Если такая программа есть, то, действительно, ее следовало бы до определенного момента скрывать, делая вид, что ее нет, что это «пустое место». Сейчас в выборный период или сразу после него Путину предстоит изящным жестом иллюзиониста сдернуть черное покрывало, и мы — очарованно — увидим чудесный, переливающийся золотом и утренними лучами, искусный макет возрождения нашего Великого Отечества. Значит, эта вторая пустота, это просто секретный план, русский X-file рывка к национальному величию. Наверное, он есть, этот план, этот макет. Думаю, есть. Возможно, это проект Евразийской империи. Иначе зачем все вообще?

В-третьих, пустота может быть портьерой, за которой притаились «новые путинские». Не просто «питерские», они помогали расчищать президенту местность от завалов старого. «Новые путинские» — это гроздь тайной элиты нации, лабораторно взращенная вдали от баталий олигархов, политических шутов, циничных политтехнологов и продажных марионеток прежней ельцинской системы. «Новые путинские» — это будет (возможно) главный сюрприз пустоты. Я кое-что знаю о нем, но пока говорить поостерегусь.

Глаза цвета Невы

Владимир Владимирович смотрит как персонаж Луи-Фердинанда Селина в окружающий мрак, он не будет «таращить глаза в этой ночи»[10]. Кажется, он одинок. Россия снова во мгле, но свет ее — это свет сердца мира, укрытого русским снегом, впечатанного в русский простор. В его тревожных глазах цвета Невы кричат чайки. Они хотят сообщить нам что-то чрезвычайно важное, но нам никак не удается схватить смысл их послания. Кажется, мы спим, кажется, по серым водам плывет маленький скромный катер — катер российского Президента. Столкнувшись с пустотой и прожив с ней некоторое время, Путин уже, что называется, «втянулся». И возможно, снова, перед своим триумфальным мартовским избранием, он преподнесет очередной сюрприз…

В 2004 году таким сюрпризом стала отправка правительства в отставку. Последний символ допутинского, по сути ельцинского, компромисса между Президентом и экономическими элитами был сокрушен. Страна замерла в оцепенении: вот-вот Путин выдвинет кандидатуру нового премьера, вот-вот мы узнаем имя его вероятного преемника в 2008 году. Но он снова оказался верен себе, наш Путин. Грустно улыбаясь, он прошел мимо ряда преданных ему людей, готовых к призыву. Молча покачал он головой. Подумал о чем-то своем и предложил… Михаила Фрадкова. Похожего по имени и отчеству, а также, по добродушному лысому лицу, на министра культуры Швыдкого. И снова, на одном дыхании, рывок пустоты… Нет, дал понять Путин, не спешите с преемником. Мое царство только входит в фокус. И в нем должны соблюдаться мои правила, мои предпочтения, мои глубинные симпатии, которые я черпаю из такого насыщенного, такого выразительного, такого гипнотического молчания великого русского народа. Фрадков как премьер означало, что у нас больше нет не только Совета Федерации и Государственной думы, нет партий и политики, нет конкурентов и претендентов, нет олигархов и интриганов, но к тому же нет и правительства. Нет и больше не будет (за исключением ситуации, в которой сам Путин его возглавит). Технический премьер, полусиловик-полунесиловик. Все правильно. Как и все остальное. Он, конечно, есть, но, по сути, его как бы и нет. И Администрация Президента без Волошина, и дума без партий, и Совет Федераций без фрондеров-губернаторов. Вот и правительство как бы без премьера, и таким оно и будет дальше. После выборов. Мы очарованы вашей пустотой, Владимир Владимирович Путин. Ваша пустота — наша пустота, наша общая русская пустота, роскошней и полней ее нет ничего. И от этой нежной мысли захватывает дух!

«Серая зона» президента Путина

Через два дня после инаугурации Владимира Путина на второй президентский срок произошел зловещий взрыв в Грозном, унесший жизнь Ахмад-хаджи Кадырова. Это было очень недоброе предзнаменование; как-то само собой подумалось, а вдруг Путину перестало везти? Действительно, в течение первого срока все, или почти все, складывалось для него самым лучшим образом. Из критических ситуаций 11 сентября 2001 года или событий на Дубровке весной 2002-го Путин вышел без особых потерь. Прекрасная конъюнктура цен на нефть, политическая стабилизация, равноудаление всех и вся, укрощение губернаторов, рассеяние политических противников, плотный контроль над СМИ. Это была «белая зона» Путина; все ладилось — почти само собой. Казалось, все работало на Путина, и ему оставалось лишь слегка корректировать курс — при устойчивом попутном ветре. На Путина играл и такой важнейший фактор, как контраст. Прежние президенты — Горбачев и Ельцин — воспринимались широкими массами как национальная катастрофа, недоразумение, помешательство. Вся история ближайших предшественников Путина по власти была историей нескончаемых поражений, уступок, позора и распада. Государство и его геополитическое влияние съеживались на глазах. При Ельцине в Кремле воцарилось пьяное безумие, крысиная возня олигархов, полная девальвация державных ценностей. Путин на этом фоне был воспринят нацией как избавление, как переломный момент, как шанс. Русские любовались Путиным, даже не задумываясь над тем, что он делает, и делает ли он что-либо вообще. Собранный, трезвый, молодой, серьезный лидер — он занялся страной. О лучшем никто не мог и мечтать.

Политической формулой Путина первого срока было сочетание патриотизма и либерализма. Это сочетание покрывало ожидания подавляющего большинства россиян: патриоты аплодировали курсу на возрождение державности, либералы — по меньшей мере, умеренные — довольствовались преобладанием «своих» в экономическом секторе правительства, относительно «западническим» стилем внешней политики. Все работало, и на удивление гладко. Без сучка, без задоринки прошли думские выборы; играя, Путин победил — сокрушительно — в президентских. Инаугурация 7 мая 2004 года в Кремле была апогеем этой «белой зоны» путинского правления. Дальше что-то в планах истории сбилось, что-то пошло не так, свернуло не туда.

Устранение Кадырова — причем показательно, 9 мая — было абсолютным ЧП. Накануне, если верить СМИ, противников новой власти «уже почти не осталось», боевики сдавались пачками; в Чечне, судя по победным реляциям, все шло как нельзя лучше, и вдруг — как гром среди ясного неба — Ахмад-хаджи Кадырова больше нет. Беда не приходит одна, и 22 июня в Ингушетии все те же «несуществующие», «упраздненные» и «наголову разбитые» боевики поднимают восстание, атакуют федеральные ведомства, ни в чем себе не отказывают. Параллельно в Грузии начинает кровавый кавказский загул Михаил Саакашвили, развязно и не долго думая, выбивающий важнейшие российские козыри на Южном Кавказе. Далее следует необъяснимый для всего стиля путинской политики — мускулистой и мужественной — вывоз Аслана Абашидзе, а в июле тучи, впервые при Саакашвили, всерьез сгущаются над Южной Осетией и Абхазией.