Искатели клада. Рассказы - Уильям Джейкобс

Мистрисс Гунт посмотрела на него совершенно озадаченная, но когда новый взрыв хохота, раздавшийся с кресла, занятого шкипером, возвратил ее к сознанию действительности, она обернулась к этому легкомысленному человеку и принялась усердно колотить его, в надежде привести в более серьезное настроение. Не достигнув, однако, своей цели, она села рядом с ним и, после короткой, неудачной борьбы с собой, начала смеяться и сама, и притом смеяться так искренне, что Джонс, сочувственно улыбаясь, затворил за собой дверь и смело вошел в комнату.

Всеобщее предположение, что капитан Гунт и жена его усыновили мальчика — неверно: шкипер объясняет постоянное пребывание мальчика в их доме тем простым фактом, что он усыновился у них. И объяснение это, если не кому-либо другому, то уж во всяком случае мистеру Самуэлю Броуну кажется весьма понятным и правдоподобным.

Все трое — капитаны

— Каждый матрос ворчит на море, — задумчиво сказал ночной сторож. — Ворчать в людской натуре, и я предполагаю, что они ворчат и остаются на море, потому что им иначе; нечего и делать. На берегу моря мало мест, годных для моряков, а те должности, которые годятся для них (как, например, обязанность ночного сторожа), требуют такого хорошего характера, что не может найтись много людей, способных занимать их.

Иногда они находят дело на берегу. Я знал одного, который поступил на бойню и работал хорошо, пока полиция его не взяла. Другой бросил море, чтобы жениться на прачке, и они обвенчались за шесть месяцев до ее смерти; тогда бедняге пришлось опять отправиться в море.

Ужасно ворчал на море старый Сэм Смоль; я недавно говорил вам о нем. Было просто страшно слушать, как он бранил море, после того, как в две недели растряс деньги, собранные им в течение пяти месяцев. Смоль, бывало, часто спрашивал нас, что будет с ним на старости лет; и когда мы отвечали, что вряд ли он доживет до старости, если не станет больше заботиться о себе, Сэм впадал в бешенство и бранил нас всячески, как только умел.

Раз, когда он был на берегу вместе с Петером Руссетом и Джинджером Диком, он как бы взялся за ум. Сэм начал заботиться о деньгах, не тратил их в течение трех месяцев, ежедневно покупал газеты и читал объявления, чтобы видеть, не найдется ли хорошего местечка для сильного доброго малого, не любящего работы. Он нашел было место и, по его словам, если бы туда же, не явилось семидесяти девяти других кандидатов, мог бы получить его. Однако, Сэм получил только синяк под глазом за то, что хотел оттолкнуть одного человека, и два дня ходил таким унылым, что совсем не был подходящим товарищем для Дика и Петера.

Дня четыре он держался вдали от них, а потом, внезапно Джинджер Дик и Петер начали подмечать в нем большую перемену. Он казался бодрым и счастливым. Когда они заговорили с ним, он им отвечал весело, а раз ночью, лежа в постели, свистел комические песенки, пока Джинджер и Петер Руссет не вскочили и не подбежали к нему. Когда он купил себе новый шарф и щегольскую фуражку и дважды вымылся в один день, они стали спрашивать друг друга, что с ним случилось, и обратились к нему с этим же вопросом.

— Случилось? — сказал Сэм. — Ничего не случилось.

— Он влюблен, — заметил Петер Руссет.

— Ты лжешь, — не поворачиваясь, сказал Сэм.

— Это было бы дурно для него его лет, — заметил Джинджер.

Сэм ничего не ответил, но продолжал суетиться, точно у него что-то было на уме. Он посмотрел из окна и замурлыкал песенку, наконец, глядя на товарищей бешеными глазами, схватил завернутую в бумагу зубную щетку, которая лежала у него в кармане, к принялся чистить себе зубы.

— Он влюблен, — сказал Джинджер, как только нашел силу говорить.

— Или же сошел с ума, — прибавил Петер, глядя на него. — Что из двух, Сэм?

Сэм сделал вид, будто он не может отвечать из-за зубной щетки; не успел он вычистить зубы, как у него сделалась такая страшная зубная боль, что он сел в уголок, схватившись за щеку и представляя собой картину несчастья. Они не могли вытянуть из него ни слова, пока не предложили ему выйти вместе с ними; тогда он ответил, что ляжет в постель. Через двадцать минут Джинджер Дик вернулся за трубкой и увидел, что Сэм ушел.

На следующий вечер он попытался сделать ту же штуку, но приятели не пожелали вторично попасться на удочку; они так долго оставались дома, что Сэм потерял всякое терпение и, сказал: "О чем только могли думать отец и мать Джинджера?", а потом, заметив, что, по его мнению, при рождении Петера Руссета его подменили обезьяной, больной морской болезнью, надел фуражку и вышел. Товарищи пошли было за ним, но когда он привел их в залу миссии и вошел в нее, они его оставили и отправились по своим делам.

Они много толковали об этой ночи и на следующий вечер ушли рано и спрятались за углом. Через десять минут появился старый Сэм; он шел такой походкой, точно хотел поспеть на поезд, и улыбался при мысли, что отделался от приятелей. Остановившись на углу Торговой улицы, он купил цветок в петличку, И Джинджер до того изумился, что ущипнул Петера, желая увидеть, не грезит ли он.

Старый Сэм быстро шел, посвистывал и время от времени посматривал вниз на свой цветок; наконец, он повернул в улицу направо и вошел в маленькую лавку. Джинджер Дик и Петер ждали его на углу, но он так долго оставался в лавке, что им, наконец, надоело ждать; они подкрались к окну и заглянули в него.

Приятели увидели табачную лавочку с газетами, игрушками ценой в пенни и тому подобными вещами, но насколько Джинджер мог ее осмотреть сквозь пространство между двумя рядами выстроенных трубок и повешенными листками "Полицейских Ведомостей", в ней не было никого. Они стояли прижавшись носами к стеклу и раздумывали, что могло случиться с Сэмом; но вскоре в лавку вошел маленький мальчик, и тогда они начали понимать, какую игру вел Сэм.

Когда прозвучал дверной звонок, дверка в задней части лавки открылась, и оттуда показалась полная, необыкновенно красивая женщина лет сорока. Ее голова раздвинула листы "Полицейских Ведомостей", а ее рука взяла игрушку, выставленную в окне. Джинджер хорошо ее рассмотрел, поглядывая на нее одним глазом, в то время как другим как бы любовался табаком. Когда мальчик ушел, он и Петер Руссет вошли в лавку.

— Мне нужна трубка, — сказал Джинджер, улыбаясь лавочнице, — пожалуйста дайте мне глиняную трубку, да получше.

Женщина подала ему целый ящик, чтобы он сам выбрал трубку, и как раз в эту минуту Петер, который смотрел в полуоткрытую дверь в глубине, увидел там плохо зашнурованный башмак, вздрогнул и вскрикнул:

— Как? Эй!

— Что случилось? — сказала женщина, смотря на него.

— Я знаю эту ногу, — сказал Петер, все еще глядя на башмак; но едва он произнес эти слова, как нога отодвинулась и спряталась под стул. — Неправда ли, это мой дорогой старый друг Сэм Смоль?

— Вы знаете капитана? — спросила женщина, улыбаясь ему.

— Кап…? — произнес Петер. — Кап…? О, да. Как же, это мой самый лучший друг.

— Как странно! — сказала женщина.

— Мы давно не видали его, — Сказал Джинджер. — Он был так добр, что дал мне взаймы полкроны и я хотел заплатить ему.

— Капитан Смоль, — сказала женщина, распахивая дверь, — тут ваши старые друзья.

Старый Сэм повернул к ним лицо и взглянул на них; если бы взгляды могли убивать, как говорят люди, Петер и Джинджер были бы мертвы.

— О, да, — сказал он дрожащим голосом, — как вы поживаете?

— Довольно хорошо, благодарю вас, капитан, — сказал Джинджер и осклабился. — А как поживаете вы сами после такой долгой разлуки?

Он протянул руку; Сэм пожал ее, а потом обменялся рукопожатием и с Петером, который так смеялся, что не мог говорить.

— Это мои старинные друзья, миссис Финч, — сказал старый Сэм, бросая на них предупреждающий взгляд. — Капитан Дик и капитан Руссет, мои самые старые друзья. — Таких других не сыскать.

— Капитан Дик получил от вас полкроны, — сказил Петер Руссет, продолжая улыбаться.

— Вот штука то, — заметил Джинджер с раздосадованным видом, — я забыл об этом и взял с собой только полсоверена.

— Я могу вам разменять деньги, сэр, — сказала миссис Финч. — Не присядете ли вы минут на пять?

Джинджер поблагодарил ее: они с Петером взяли по стулу, уселись против камина и стали расспрашивать старого Сэма о его здоровье и о том, что он поделывал с тех пор, как они видались.

— Представьте, они узнали вашу ногу, — сказала миссис Финч, входя с размененными деньгами.

— Я повсюду узнал бы ее, — произнес Петер, наблюдая за Джинджером, который сделал вид, будто он передал Сэму полдоллара, причем Сэм притворился, что он взял деньги.

Джинджер Дик оглядывал комнату. Она была очень уютна, с картинами по стенам, антимакасарами на всех стульях и целым рядом розовых ваз на камине. Потом он посмотрел на миссис Финч и подумал, что она очень мила.