Все могло быть иначе: альтернативы в истории России - Владимир Шевелев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Выявление модернизационных альтернатив свидетельствует, что всякий проект, помимо экономического и политического обеспечения, нуждается еще и в социально-психологической, моральной поддержке населения. Не только элиты и некоторых особо заинтересованных групп, а всего народа, всей нации. Это верно, что модернизации происходят по инициативе и воле «верхов», но без народного энтузиазма и действий «низов» они обречены на провал. При этом массы должны почувствовать, и не потом, а именно сейчас, что перемены несут им облегчение, делают их повседневную жизнь более сносной, а завтрашний день — более надежным и предсказуемым.
Своеобразие российского развития в том, что после резких скачков и, казалось бы, необратимых преобразований, очень многое в России вновь возвращается «на круги своя», причем возвращается не только то, что действительно необходимо для сохранения ее своеобразия и самобытности, но и то, что является далеко не самым лучшим в характере народа и правящей элиты, что тормозит ее культурное и социальное развитие — социальная апатия и приниженность значительной массы населения, бесправие рядового человека перед начальством, несоблюдение законов и властями и гражданами, авторитаризм и даже насилие власти.
Ленин и Троцкий на «обочине истории»: Россия, в которой не было Октября?
Сегодня многие молодые люди едва ли знают о том, что когда-то 7 ноября было «красным днем календаря». В этот день советские люди не выходили на работу, а собирались на праздничные демонстрации. Утром по улицам городов двигались колонны с красными знаменами, звучали марши, царило веселье. Из учебников истории мы с детства знали: 7 ноября — день Великой Октябрьской социалистической революции, поворотный пункт в истории всего человечества. Многие из нас искренне верили, что «победа Октябрьской революции явилась образцом творческого применения марксистско-ленинского учения о революции, о диктатуре пролетариата, о руководящей и направляющей роли Коммунистической партии в революционной борьбе рабочего класса». Этому учили в школе и в университете.
Однако, несмотря на то, что многое осталось в прошлом, что суета жизни берет свое, события 1917 г. оказали слишком большое воздействие на судьбы страны и общества, чтобы окончательно превратиться в «музейную реликвию». Когда сегодня вспоминают Октябрьскую революцию, то, похоже, всякая историческая дистанция пропадает. И все рассуждения о ней, даже спустя уже почти столетие, — это во многом споры о современности.
Философ Н. Бердяев в свое время отмечал: «В революции происходит суд над злыми силами, но судящие силы сами творят зло».
Каждое значимое историческое событие — это всегда выбор, который открывает нам некие возможности, но одновременно устраняет другие. Что дал России и чего лишил ее Октябрьский переворот? Были ли иные варианты развития событий?
Прежде всего, рассмотрим, что же происходило на самом деле.
Как ты могла себя отдать на растерзание вандалам?Когда-то в советских учебниках истории содержалась четкая формула: «Победа Великой Октябрьской социалистической революции стала возможной только благодаря тесному союзу рабочего класса России с крестьянством», т. е. проводилась мысль о народном или, по крайней мере, рабоче-крестьянском характере революции. Для многих такая трактовка Октябрьской революции до сих пор остается аксиомой.
Но трактовка эта официально утвердилась только в 1930-е гг., после того как стратегическим лозунгом правящей партии стало «построение социализма в одной, отдельно взятой стране». Первоначально для вождей большевиков лозунг «союза рабочего класса с крестьянством» не был актуальным, поскольку, готовя вооруженное восстание, они мечтали не о социализме в одной стране, а о мировой коммунистической революции. К ней ленинцы стремились с фанатичной одержимостью, используя любые средства, не гнушаясь и германскими деньгами.
Троцкий, будучи главным организатором вооруженного восстания, называл его не революцией, а переворотом: «Назначив государственный переворот на 25 октября, мы открыто, на глазах «общества» и его «правительства» готовили вооруженную силу для этого переворота». Из его откровений также следует, что планы руководителей большевистской партии не совпадали с настроениями низовых участников восстания. Вопрос о том, кому принадлежит приоритет в историческом творчестве — массам или вождям, Троцкий решал не в пользу масс. Он примерял на себя роль «демиурга истории» и отнюдь не благоволил к массам. Не отставал от него в этом и Ленин[100].
Свержение царского самодержавия если и изменило положение в стране, то к худшему. Экономика страны разваливалась: останавливались заводы, подвоз продовольствия не переставал сокращаться, стоимость денег падала. Война продолжалась. Единственным реальным завоеванием революции была полная свобода слова.
1 сентября 1917 г. Россия провозглашена республикой. В ночь с 1 на 2 сентября большевики получают большинство в Петроградском совете. 15 сентября Ленин шлет из своего убежища два письма, в которых настаивает на необходимости брать власть. Брать власть немедленно. Но Каменев, Зиновьев, Сталин занимают гораздо более умеренную позицию, чем Ленин. Они убеждены, что Всероссийский съезд Советов, назначенный на 25 октября, передаст большевикам власть мирным путем.
23 сентября Петроградский совет избрал Троцкого председателем. Когда вновь избранный председатель взошел на помост, разразился ураган рукоплесканий. В своей речи он вспомнил о 1905 г. и выразил надежду, что на этот раз Совет ждет иная судьба. Он дал твердую, торжественную клятву, которой события будущего придадут мрачный оттенок: «Мы все люди партий, и мы будем вести свою работу, и не раз нам придется скрестить оружие. Но мы будем руководить работами Петроградского совета в духе права и полной свободы всех фракций и рука президиума никогда не будет рукой подавления меньшинства». От имени нового президиума он впервые призвал к новой революции, призвал отправить Керенского в отставку и передать правительственные полномочия съезду Советов. Он так же резко выступил против меньшевиков и эсеров, но без следа враждебности и жажды мести, вполне понятной для вождя еще недавно гонимой партии[101].
Только 10 октября, на следующий день после создания Военно-Революционного комитета, состоялось историческое заседание, на котором присутствовал Ленин, и руководители партии после серьезных дебатов приняли решение в пользу начала восстания десятью голосами против двух. На этом заседании также было выбрано первое политбюро в составе Ленина, Зиновьева, Каменева, Троцкого, Сталина, Сокольникова и Бубнова, чтобы осуществлять повседневное партийное руководство восстанием. Но на следующий день Зиновьев и Каменев обратились к рядовым членам организации, выступив против решения ЦК, и позиция партии снова повисла в воздухе. Как бы то ни было, только что избранное политбюро было не способно осуществлять руководство. Ленин вернулся в Финляндию. Зиновьев и Каменев агитировали против восстания. Сталин полностью погрузился в редакторскую работу. Сокольников занимал чуть более осторожную позицию, чем Троцкий. Однако Ленин, все еще не доверяя плану Троцкого, убеждал партию взять на себя инициативу в вооруженных действиях. Все члены Политбюро, за исключением тех, кто был принципиально против, предпочитали, чтобы восстанием руководил Совет[102].
В то время в столице было расквартировано 150 тысяч солдат и в пригородах — еще 90 тысяч. Гарнизоном, организованной сплоченной силой их уже не приходилось называть, разложение дисциплины красной пропагандой достигло критической точки. Кроме того, рассчитывали на рабочих активистов и матросов. 12 октября Исполком Петроградского совета учредил Военно-революционный комитет, который получил всю полноту власти в городе и губернии. Формально — действительно для обороны от наступающего врага, на самом деле — для захвата власти. Во главе ВРК стал Троцкий. В те же дни по мере подготовки восстания определились его ключевые фигуры: за Троцким общее руководство, Свердлов займется мерами по саботажу и блокированию правительственных приказов, Дзержинский отвечает за почту и телеграф, Андрей Бубнов — за вокзалы.
16 октября на расширенном заседании ЦК Ленин добился окончательного решения о том, чтобы начать восстание до открытия II съезда Советов. Подавляющее большинство опять поддержало его, только Каменев и Зиновьев полагали, что это — излишне. Власть и так перейдет к большевикам — только чуть позже и мирным путем, на съезде. Стоит ли рисковать? Но дело было сделано.
Временное правительство знало о готовящемся большевистском перевороте, но в очередной раз совершило ошибку, издав 24 октября приказ об отправке на фронт неблагонадежных полков столичного гарнизона и допустив в этот же день юнкерский налет на редакцию большевистской газеты «Рабочий путь».
