Мастера - Илья Дворкин

С каждым днём фронт подходил всё ближе и ближе.

Красным пламенем полыхало по ночам небо на западе. Летали над городом вражеские самолёты.

Однажды прилетели фашисты и сбросили свой смертоносный груз.

В это время вся семья Таниного папы ужинать собиралась. На тарелках горячая картошка дымилась, возле каждой тарелки лежал тоненький ломтик хлеба. А самого маленького солдатская вдова грудью кормила.

Вдруг раздался взрыв и обрушилась стена дома, и погибли под стеной в собственном доме женщина и ребёнок.

Заплакали девочки, сёстры Таниного папы, а Танин папа хоть и маленький был, но не заплакал. Побледнел, губу закусил.

Встал старший сын, вспомнил, что ему отец-солдат завещал, схватил детей за руки, вытащил на улицу, в огороде между грядок укрыл. А в это время фашисты совсем низко летали, из пулемётов расстреливали тех, кто не успел спрятаться и от страха по улицам бегал.

Так остались дети одни, без отца и матери.

А фашисты уже к городу подходили.

— Надо двигаться на восток, — решил старший солдатский сын. — Эх, ушёл бы я на фронт, если бы не отцовское завещание.

Собрали солдатские дети в узелки всё, что могли унести, и пошли по дороге на восток. Идут-идут, устанут. Сядут у дороги, посидят, хлебца пожуют. А когда хлеб кончился, кормились тем, что давали им такие же беженцы, как они.

Ночевали под открытым небом, под кустом или под стогом сена.

Уснут младшие, а старшему не спится, всё свою думу думает. Да ещё боится, что вдруг уснёт, а с младшими какая-нибудь беда случится.

Сидит он однажды ночью, смотрит, как пылает небо на западе, где их дом разрушенный остался. «Наверно, — думает, — фашисты в город вошли, последние дома жгут…» Только так подумал, слышит: рядом кто-то вздохнул. Смотрит — это пятилетний брат.

— Ты почему не спишь? — спрашивает старший солдатский сын.

А ты почему не спишь? — вопросом отвечает младший солдатский сын, Танин папа.

— Я — мужчина, — ответил старший.

— И я — мужчина, — ответил младший. — Сестрёнки спят, они девочки, а я — мужчина, как ты.

Обнял старший младшего за плечи, прижал к себе и понял, что за две недели повзрослел младший.

Пошли они утром дальше, а война за ними по пятам пошла.

Трудно было солдатским детям уйти от войны.

Когда приходили в чужие деревни, старший солдатский сын ходил по домам и предлагал кому дров наколоть и поленницу сложить, кому воды наносить. Мужчин в деревнях не было ушли с врагом воевать. А женщины были рады помощнику.

— Чем же тебе заплатить за работу? — спрашивали они.

— Только накормить, больше ничего, — отвечал старший солдатский сын.

— У самих ничего нет, только одна картошка, — отвечали женщины.

— Хоть картошкой покормите, со вчерашнего дня во рту крошечки не было.

Соглашались женщины. Принимался старший солдатский сын за дело. А когда заканчивал работу, приводил и сажал за стол двух сестрёнок и братишку.

— Что ж ты, милый! — всплёскивали хозяйки руками. — Мы думали, что ты один.

Старший солдатский сын отвечал:

— Меня можете не кормить, я большой, потерпеть могу. Дайте им, они маленькие.

Жалко было людям сирот, кормили и с собой давали.

В одной деревне им особенно повезло. Предложили старшему солдатскому сыну постоянную работу: коров пасти, а за это его кормить должна вся деревня по очереди. Один день в одном доме покормят, второй день — во втором, и так до конца деревни.

Он сразу же согласился. Но предупредил, что с ним — две сестры и брат.

— Не для себя в пастухи нанимаюсь, а для них. О них должен заботиться. Если бы только о себе думал, ушёл бы в армию… — сказал старший солдатский сын.

Подумали-подумали женщины — а они ведь тоже все русские солдатки — и согласились.

А когда старшему брату пришла повестка явиться в военкомат, поцеловал он сестрёнок, положил младшему брату руки на плечи:

— Помни, что ты теперь остаёшься вместо меня. Сёстрам опорой и защитой будешь.

И ушёл.

Младший солдатский сын, Танин папа, всю жизнь помнил слова старшего брата. Танин папа был младше своих сестрёнок, но они всегда советовались с ним, считались с его мнением. Он всегда был для них защитой и опорой. А сёстры помнили, что с ними рядом хоть и маленький, но мужчина, младший солдатский сын.

Трудно было нашей Родине и с врагом бороться и тыл укреплять. Но никогда не забывала она о детях, которые остались без отца и без матери.

Выросли солдатские дети, образование получили.

Стали они работать, свои семьи завели, а дружба у них осталась на всю жизнь такая же крепкая.

Но война всё по пятам шла. Шла она своими невидимыми тропинками.

До тех пор шла, пока не догнала младшего солдатского сына.

Был он уже взрослым, имел двух детей, Серёжку и Таню, но по ночам ему снилось всё, что он в детстве видел. Всё пылало небо на западе, и всё он бежал куда-то, бежал…

Пришёл он раз с работы, лёг отдохнуть и больше не встал. Сердце у него остановилось: слишком много в детстве горя видел, голода и холода перенёс.

Сердце и не выдержало.

Догнала его война…

Что такое депутат!

— Мама, ты теперь депутат? — спрашивает Таня и внимательно рассматривает Нину Игнатьевну: не изменилось ли в ней что-нибудь после того, как за неё весь район — и соседи, и рабочие совхоза, и совсем-совсем чужие люди — великое множество незнакомых людей — голосовали на выборах в Верховный Совет РСФСР.

— Да, депутат, — отвечает Нина Игнатьевна.

— А коров доить будешь? — спрашивает Таня.

— Конечно буду. Почему ты об этом спрашиваешь?

Таня смущается, не знает, как объяснить.

— Ну-ну, говори, — подбадривает её Нина Игнатьевна.

— Ребята во дворе говорят, что депутат — это всё равно, что член правительства. Будешь ездить в Москву, а коров доить другие будут.

— Глупенькая ты, моя девочка, — говорит Нина Игнатьевна и гладит Таню по голове. — И ребята твои глупыши. Ведь меня выбрали депутатом в Верховный Совет потому, что я хорошо коров дою. Так как же я теперь их доить перестану? Перестану доить, меня люди уважать перестанут, и я перестану депутатом быть. Депутат — это тот, кто хорошо работает. Поняла? А в Москву я буду ездить только на сессии.

Каждый раз, когда Нина Игнатьевна возвращается из Москвы, Таниным вопросам нет конца.

Мама привозит ей, брату Серёже и бабушке Марии Сергеевне всякие подарки. Показывает фотоснимки — вот они, депутаты, на Красной площади, вот в знаменитом Георгиевском зале, вот группа ленинградских депутатов, а это депутаты сфотографированы с членами правительства.

Смотрит Таня на фотоснимки и не сразу может отыскать маму.

Где же мама?

А вот она.

Красивая, нарядная, торжественная. Совсем не такая, как дома.

И оказалось, мама может не только пироги печь, платья шить, комнату оклеивать обоями, коров доить, на собраниях выступать, но ещё такое может, что Тане казалось совершенно невозможным.

Съездила в Ленинград депутат Брашкина — и появился на центральной усадьбе автобус.

Новый, красивый, чистый. В автобусе — Таня сама сосчитала — двадцать шесть мест.

Сели дети в новый автобус, поехали в цирк, посмотрели, как медведи на роликах катаются, как под самым куполом цирка воздушные гимнасты раскачиваются и перебрасывают одну циркачку так, что сердце у маленьких зрителей в пятки падает.

Окончилось представление, вышли дети на улицу. А на улице — дождь. Те, кто в Ленинграде живут, побежали скорее на трамвай садиться. А совхозных детей свой автобус ждал. Сели в свой автобус и поехали домой. Хорошо иметь свой автобус!

— Молодец наш депутат! Хорошее дело сделала! — говорят люди. — Теперь мы куда хотим, туда и поедем.

Особенно дети рады. Их не только в цирк, на спектакли да на экскурсии возят, но ещё и в школу.

Далеко школа от центральной усадьбы. Один километр надо пройти да ещё половину километра.

Когда хорошая погода, солнышко светит, иди себе, улыбайся, прутиком помахивай, жмурься от яркого света.

А когда дождик идёт, на дороге грязь, лужи — идти тяжело. Так бы и не пошёл в школу. Остался бы дома, в окошко бы на грязные лужи смотрел… Но в школу идти надо.

И ходили дети: осенью — по грязи, зимой — по снегу, по морозу; метель их с ног валит, снег в валенки забирается.

А когда появился автобус, ходить не надо, садись — и поезжай.

Выскочат дети из дома — прыг в автобус!

Поехали!

Замелькают за окнами ёлки, берёзки, лужи, сугробы. В любую погоду весело ехать. Быстро летит автобус. Мягко пружинят кресла.

Хорошо!

Едут дети, смеются, обгоняют пешеходов, машут им руками, и не все дети знают, что этот автобус выхлопотала для них депутат Верховного Совета РСФСР Нина Игнатьевна Брашкина.