Кот, который сдвинул гору - Лилиан Браун

– Пожалуйста, зовите меня Кризалис, – сказала она. – Как вы думаете, здесь можно заказать пиво?

– Всё, что пожелаете… И прошу вас, зовите меня Квиллом.

– Я полюбила пиво в колледже. До того я знала только вкус кукурузной водки, но она мне не нравилась.

Официант лет двадцати склонился над столом:

– Что-нибудь из бара?

– Пиво для дамы – лучшее из того, что у вас есть, а мне содовую.

Напитки появились очень быстро, и Квиллер заметил своей спутнице:

– Обслуживают великолепно, особенно если мы единственные посетители.

– Будете заказывать? – спросил молодой человек. Судя по карточке, его звали Ви Джей.

– После того как посмотрим меню, – ответил Квиллер. – Не спешите. – Обращаясь к Кризалис, он сказал: – Я обратил внимание на то, что на вас вещи ручной работы. Очень художественно.

– Спасибо, – сказала она признательно. – Далеко не каждый замечает подобные вещи. В нашей семье женщины ткали всегда. Раньше они выращивали овец, пряли пряжу из шерсти и обеспечивали одеждой всю семью. Я начала ткать салфетки на продажу с семи лет. Позднее, в колледже, я узнала, что ткачество может быть творчеством.

– Вы когда-нибудь ткали портьеры? Мне нравятся гобелены.

– Я сделала несколько, но они плохо продавались. Слишком дорого для туристов. – Просмотрев меню, она выбрала курицу в винном соусе с орехами и кусочками яблок, объяснив: – Дома у нас бывает только отварная курица с клецками.

Квиллер заказал то же самое и предложил густой кукурузный суп на первое. Он попросил официанта принести еду через некоторое время и подать салаты после основного блюда.

Суп принесли мгновенно.

– Верните на кухню, – возмутился Квиллер. – Мы не на пожаре. Мы ведь просили задержать блюда.

Ви Джей поплёлся прочь с двумя тарелками.

– Понимаете, то, что бульбики цепляются за некоторые старые идеи, такие как отварная курица, или грунтовые дороги, или отсутствие телефонов, вовсе не означает, что они отсталые люди, – сказала Кризалис – Они бережно относятся к традициям, потому что знают то, чего не знают люди, живущие в долине. Жизнь в горах на протяжении многих поколений и борьба за экономическую самостоятельность развили их интеллект в других направлениях.

– Возможно, вы правы. Я начинаю верить, что в горах есть нечто мистическое, – согласился Квиллер.

Наконец они попросили принести суп, и официант поставил перед ними тарелки. Суп был холодным. Квиллер жестко сказал:

– Ви Джей – если вас действительно так зовут, – если бы мы хотели холодный суп, мы бы и заказали холодный суп. Унесите это и проследите, чтобы его хорошо разогрели. – И своей гостье: – Прошу прощения.

Через какое-то время суп вернулся в сопровождении двух салатов.

– Салаты мы просили подать после основного блюда, – недовольно заметил Квиллер.

Угрюмый официант убрал салаты, но не успели Квиллер и Кризалис взять в руки суповые ложки, он уже подал две заказанные курицы, перекладывая всё на столе, чтобы разместить две большие тарелки.

Рассердившись не на шутку, Квиллер подозвал к столу женщину-метрдотеля.

– Прошу вас обратить внимание на безобразную подачу блюд, – сказал он. – Или это в традициях клуба – подавать основное блюдо вместе с супом?

– Извините, – сказала она. – Ви Джей, унеси суп.

– Мадам! Будьте так добры! Мы ещё даже не начинали его! Унесите курицу и сохраните её горячей до тех пор, пока мы не будем готовы съесть её. – И объяснил Кризалис: – Я впервые ужинаю здесь. Но следовало пойти к Эми. Там гораздо приятнее.

– Не беспокойтесь. Я не так часто хожу куда-нибудь, чтобы разбираться в этом.

Несколько минут они в молчании ели суп, потом Квиллер спросил:

– Скажите, в Картофельной Лощине хорошо идёт торговля?

– Я не знаю, что вы имеете в виду под словом «хорошо», но мы удивились, когда несколько человек, сочувствующих нам, пригласили нас переехать в долину. Они хотят сделать пристройку к торговому центру и назвать её «Картофельной лощиной».

– Как ваши люди отнеслись к этому предложению?

– Большинство хочет остаться в Лощине, но учредители говорят, что в долине мы приобретём известность и сюда легче добираться. Плата же за аренду будет чисто символическая, поскольку администрация торгового центра заинтересована в нас.

– Не делайте этого! – сказал Квиллер. – Картофельная Лощина уникальна. В торговом центре сразу пропадет её естественное очарование. Вам придётся работать семь дней в неделю, по одиннадцать часов в день, а плата за аренду перестанет быть символической, как только вы устроитесь. Они пытаются вас эксплуатировать.

– Рада слышать ваши слова. Я не доверяю жителям Спадзборо. Они делают всё ради своей выгоды, совершенно не считаясь с нами. Они сваливают мусор и использованные шины в ущелья нашей горы, вместо того чтобы отвезти на свалку в Спадзборо, где им пришлось бы заплатить пятьдесят центов.

– Вы заявляли протест?

– И не один раз! Но местные власти никогда не поступают честно с бульбиками. Можно подумать, что мы не платим налоги! А теперь они вообще пытаются вытолкать нас с горы.

– Но как они могут это сделать?

– Очень просто. Наши старики вынуждены будут продать землю либо из-за нехватки денег, либо из-за невозможности уплатить налоги. Жители Спадзборо скупят землю почти за бесценок, а затем продадут её за огромные деньги. Именно это сделал Хокинфилд с Большой Бульбой. И мы боимся, что то же самое случится с нами. Придут застройщики, налоги возрастут, всё больше и больше бульбиков станут продавать свои угодья. А когда вы живете на земле, которая принадлежит вашей семье не одно поколение, то ужасно горько терять её. Жители долины, у которых здесь нет таких глубоких корней, как у нас не понимают наших чувств.

После этого ужин протекал почти спокойно, хотя Квиллер отметил, что курица необычно пересолена для ресторана, гордившегося своими приправами из трав. Однако он делал всё возможное, чтобы сохранить приятную атмосферу.

– Я хотел спросить вас о странном явлении, которое озадачило меня, – сказал он. – Это было в пятницу около полуночи. Небо было чистым, и я увидел на Малой Бульбе хоровод огней.

– Ах это. Не знаю, как лучше вам объяснить. Это что-то мистическое… Вы должны понять мою мать. Она своеобразный мыслитель. Она верит, что одной только силой воли можно изменить ход событий. А вы верите в это? – округлив глаза, спросила Кризалис.

– Почему бы нет, – сказал он, думая о необычайных повадках Коко.

– Это не просто её собственная идея. Мои бабушка и прабабушка верили в то же самое. Они выжили в тяжёлые времена и дожили до преклонных лет. Я хотела бы иметь их убежденность.

– А что, вашей матушке удавалось повлиять на какие-нибудь события?

– Ну… однажды отец попал в страшную аварию на фабрике, и доктора сказали: ему не выжить. Но и мама, и бабушка своей волей заставили его жить. Это произошло двадцать пять лет назад, и никогда не догадаться о том, что с ним что-то случилось, разве только по небольшой хромоте.

– Убедительная история.

– Некоторые называют это колдовством.

– Расскажите это Норману Винсенту Пилу, – ответил Квиллер. Заметив, что она ковыряет вилкой еду, он спросил, нравится ли ей курица.

– Пересолена. Я не привыкла к такой соленой еде.

– Согласен, повар посолил от души. Кто-то должен заявить ему об этом напрямик… Расскажите о способностях вашей матушки.

– Она всегда устраивала хорошую погоду в те дни, когда собиралась вся семья, – сказала Кризалис со странным смехом. – А если серьёзно… вот она решила для себя, что Форест и я должны учиться в колледже, и знаете, что произошло? Штат предложил бесплатное обучение для учеников с гор!

– Тогда почему она молчит? В чём причина? – поинтересовался Квиллер.

Кризалис печально посмотрела на него. Он уже видел этот печальный взгляд, когда она говорила о брате о том, что он в тюрьме.

– Она винит себя за то, что случилось с Форестом, – с грустью произнесла она.

– Не понимаю, – сказал Квиллер.

– Мама использовала всю силу своей мысли, чтобы остановить Хокинфилда от разрушения гор. Она не желала его смерти, она просто хотела, чтобы в его сердце произошли перемены, – Кризалис замолчала и устремила взгляд в пространство, однако молчание Квиллера заставило её продолжить: – Ужасная ирония заключается в том, что брат обвинен в убийстве, которого не совершал. Мама дала обет молчания, пока он в тюрьме.

Квиллер тихо проговорил слова сочувствия и сожаления, а затем повторил вопрос:

– Так что же это за хоровод огней на горе?

– Некоторые из наших людей приходят в полночь на вершину Малой Бульбы с фонарями. Они становятся в круг и молча ходят, сосредоточившись на мысли о том, чтобы Фореста освободили – тем или иным образом. – Она покачала головой.

– Вы думаете, движение по кругу повышает эффективность их действий? – спросил он мягко, словно сомневаясь в этом.