Николай II. Дорога на Голгофу - Петр Валентинович Мультатули
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тем не менее, несмотря на всю шаткость и крайнюю сомнительность книги Бунича как исторического источника, в ней есть некоторые любопытные вещи, которые могут являться отголосками реальных событий, имевших место в июле 1918 года. При этом надо помнить, что Бунич был фальсификатором не «из-за любви к искусству», а выполнял определенный политический заказ. Любая фальсификация, даже самая невероятная, становится более правдивой, если в нее подбросить маленькие фрагменты истинных событий. Скорее всего, это утверждение можно отнести и к творчеству Бунича.
Так, в «письме» заместителю наркома внутренних дел Я. С. Агранову Лисицын якобы писал: «Вы знаете цели, с которыми появились в России все, начиная с Ленина и кончая мной. Эти цели не только соответствовали, но являлись почти полной противоположностью тем целям, которые ныне ставят перед страной наша партия и ее вожди. В момент нашего появления в России появились и другие группы и движения со своими задачами, что в принципе соответствовало созданию хаоса. Никто не понимал опасности входа в этот туннель»{1304}.
В приведенном отрывке нас меньше всего волнует его подлинность как документа, то есть именно письма некоего Лисицына зам. наркома Агранову, в этом плане письмо почти наверняка является подделкой. Но вот слова о «создании хаоса» и об «опасности туннеля» наводят нас на предположение, что Бунич пользовался какими-то реальными источниками, причем оккультно-масонского содержания. Об этом говорят слова «хаос» и «туннель». В данном случае эти слова не являются литературными образами, а конкретными определениями, причем наверняка в подлиннике они писались с большой буквы. Мы уже писали, что целью многих сатанинских организаций, и сейчас и сто лет тому назад, было «возвращение к Первобытному Хаосу», причем первым шагом на этом возвращении должно было стать коренное изменение человечества, уничтожение религий, государств и так далее. Также одним из символических масонских испытаний при посвящении в высшие степени являлось прохождение через «медные трубы» («туннель»). Таким образом, вполне возможно, что «Лисицын» относился к руководству какой-то тайной оккультной организации или к высокой степени масонского посвящения. Собственно, об этом пишет и И. Ф. Плотников. «На момент 1917 года, — пишет он, — Лисицын мог быть не только большевиком или «околобольшевиком», но и масоном»{1305}.
В книге Бунича имеется еще одно обстоятельство, которое, если его перевернуть «с ног на голову», открывает нам весьма интересные явления. В своей книге Бунич старается реабилитировать Юровского, которому приписывается письмо к Сталину, где Юровский уверяет Генерального секретаря в том, что он не убивал Царскую Семью. Письмо, естественно, приводится без каких-либо сносок. Убийство, а вернее, похищение Царской Семьи в книге возлагается на некоего немецкого еврея Фокса, который прибыл со своей командой и полностью руководил всем, что происходило в Ипатьевском доме. Если из рассказа Бунича отбросить всю галиматью с «похищением», то получается, что накануне убийства в Ипатьевский дом прибыла специальная команда во главе с каким-то уполномоченным из Москвы, посвященным в оккультную (масонскую) степень, который и руководил убийством Царской Семьи.
Это частично находит подтверждение в показаниях обвиняемых: в только что процитированных показаниях Проскурякова, в рассказах П. Медведева о пяти неизвестных лицах, принявших непосредственное участие в убийстве, и так далее.
Но был ли тот неизвестный человек, которого Проскуряков описал на допросе и которого Бунич выводит под именем Лисицына, единственным, помимо Юровского, руководителем убийства? Здесь мы обнаруживаем ряд свидетельств, которые указывают на то обстоятельство, что среди убийц был еще некто, чья роль до сих пор остается абсолютно неизвестной. Одни источники называют этого человека (этих людей) «евреем с черной, как смоль, бородой», другие «раввином», но общая совокупность свидетельств указывает нам на то, что это был человек определенного духовного звания.
Впервые эти сведения появляются в показаниях Е.Т Лобановой, которая вечером 18 июля 1918 года ехала к себе на дачу в деревню Коптяки. «Перед закатом солнца, — вспоминала она, — мы доехали до железнодорожной будки у переезда горнозаводской линии, где несколько незнакомых мне лиц — мужчин и женщин — сообщили нам, что дальше ехать нельзя, так как красноармейцы, стоящие впереди в нескольких саженях с грузовиком-автомобилем, не пропускают никого. Мой извозчик сказал, что у него есть пропуск, и мы проехали дальше. Проехав несколько саженей, мы увидели грузовик-автомобиль, и около него стоял какой-то небольшой бочонок. По другую сторону автомобиля сидел пожилой человек в солдатской форме; тут же появились двое других солдат, молодых. Двое последних подбежали к нам и крикнули, что дальше ехать нельзя. Мой извозчик показал пропуск, но разрешения на проезд красноармейцы не дали. Мы вернулись к будке и стали обсуждать, что нам делать. В это время из города приехал легкий автомобиль, в котором сидели 6— 7 человек. Кажется, все они были в солдатской форме и молодые, за исключением одного, походившего на еврея, с черной, как смоль, бородой и усами. <…> Один из этих мужчин назвал себя Московским, но ни тот ни другой мне совершенно неизвестны»{1306}. (Выделено нами. — П. М.)
В литературе можно встретить предположения, что этим человеком («с черными, как смоль, усами и бородой») был Я. Юровский. Однако это крайне маловероятно, так как Лобанова указывает, что тот, кого она встретила, был ей совершенно неизвестен, между тем как Юровского хорошо знали в Екатеринбурге, он был широко известным деятелем.
Тем более что показания Лобановой о встрече с неизвестным не являются единственными.
Другой очевидец, коллежский асессор Сретенский, доносил следователю Соколову, что жители Верх-Исетского завода Федор и Афанасья Карлуковы рассказывали, что 18 июля находились на Старой Коптяковской дороге, так как имели покос возле урочища «Четыре Брата». «Когда Семен и Афанасья Карлуковы пошли на покос утром в четверг (18-го чис.), не доходя расстояния двух верст до Четырех Братьев, в узком месте дороги навстречу им попал грузовой автомобиль; на нем сидели три или четыре красноармейца, они везли две или три бочки с железными обручами, черные, из-под сала или керосина. Карлуковы отошли еще с четверть версты — попал им навстречу второй легковой автомобиль «с шарами» (фонарями), на нем сидело три или
