Сильная и независимая для котика (СИ) - Вада Маричка

— Конечно! Кто же ещё виноват в случившемся с нашим отрядом? Он развязал войну! Иржи лишил руки, потом Джимми переманил на тёмную сторону, пытал меня с Коди, чуть не убил Моргана, вас покалечил! — Бобби понял, что сорвался на повышенный тон, стушевался и чуть слышно добавил: — Карьеру певца ртом мне загубил.

— Так, погоди! Войну развязал, согласна, но Моргана чуть не убила я. Син не при чем.

— Если бы не Император, то вы бы не полетели на Землю в поисках оружия и не оказались бы на грани жизни и смерти! Дайте мне винтовку, я сам его пристрелю! — и опять Бобби спохватился и тише закончил: — Если, конечно, он не применит ауру.

— Так, спокуха, братуха. Мы забацаем патроны, соорудим безопасный тир в грузовом отсеке, начнешь тренироваться. А я периодически буду стращать тебя аурами. Пусть не Сина, но Дуку пришить надо. Это из-за него, вдруг ты упустил, мы летали на Землю. В прекрасной красной одежке инквизиторов нам к нему по-другому не подобраться.

— Подобные организации и секты выросли на полях войны, их удобряет горечь потери. Поэтому и последователей так много. Так что, вы меня не переубедите. Во всём виноват проклятый Син, спагетироваться ему в горизонте событий черной дыры вечно!

— Ого, какое страшное проклятье! Надо запомнить, — хмыкнула Мурси.

— Капитан, меня мучает один вопрос. И я спрошу его. Почему вы Императора раньше, до Инквизиции не уничтожили? Он же занял ваше законное место! Убил вашу мать! Да хотя бы из мести голову бы отрубили!

— Тебе Ирка всё рассказал, да? — и, видя, как испуганно обмер Бобби, Мурси мягко улыбнулась. — Не ссы, квакуха, сингулярность будет нашей. Проболтался и ладушки, чё уж. Знаешь, как говорил мой наставник: «Если раны посыпать солью, то они дольше сохранятся свежими». Так шо я не ищу реванша.

— А мне кажется, если отомстить, то раны как раз таки затянутся. И не нужно их посыпать солью для сохранности.

— Нет, — покачала головой Мурси. — Они, может быть, и затянутся, но навсегда оставят шрамы, которые уже не замажешь ни одной косметической процедурой. Только усугубишь шаткий баланс душевного равновесия. А после начнёшь возвращаться к случившемуся, переживать травматический эпизод вновь и вновь. Каждая попытка насладиться местью будет заканчиваться новым шрамированием. Запомни одно: месть опустошает. Она выедает душу, растравливает язвы, которые иначе уже давно бы исцелились и зажили. Да, в момент свершения месть сладка, но не слишком питательна. Почти сразу теряется смысл жизни, так как иное отбрасываешь в погоне за возмездием и сосредоточении на цели.

— Красивое изречение, — завороженно прошептал Малыш. — В нём что-то есть, так сразу и не объемлешь смыслы. Тоже наставник научил?

— Опыт, — развела руками Мурси. — В общем, в мести нет ничего достойного. С любой стороны, как ни посмотри, она неказиста. Потом на душе так гадко, шо б ты знал, ты б заплакал! А ещё, прикинь во чё: не убей Син нашу общую мать, не факт, что я бы появилась на свет. Так шо, в какой-то мере я даже благодарна ему.

— А разве вы не «особый» клон Императрицы? — неподдельно удивился Малыш. — Я думал, вы как Император — Созданная.

— Да фиг его знает. Может и так. Но вот дед Моргана говорит, что всё по-другому. Впрочем, забудь, этого я тебе точно не рассказывала.

— Уже забыл, если обещаете убить Сина.

— Да, наверное, так и сделаю, — качнула головой, соглашаясь, Мурси. — Вот уничтожим Инквизицию, и займусь вплотную Императором. В обход Советов. Возьму исход войны в собственные руки, как бы мне самой при этом не хотелось убежать от ответственности.

— Вот это по-нашему, по-боевому! А почему отказываетесь от помощи? Вам всё СШГ и его правительство только «спасибо» скажут.

— Не скажут, Малыш. Канцлеры не заинтересованы в окончании войны. Она выгодна их власти. Руки развязаны, любую неурядицу можно скинуть на «жертву во имя победы», обогатиться за счёт поставок и производства. Политика. Грязное дело.

— Тогда и их надо уничтожить! Всех держателей Силы до одного! — с энтузиазмом подхватил Малыш, но опомнился, закрыл рукой рот и сквозь пальцы прошептал: — Простите. Вас оставить в живых, а плохих — уничтожить.

— А как мы поймём, кто плохой? На лбу же не написано. Вот ты мог про меня в начале нашего Пути сказать, шо я нормальная? А если бы сразу узнал, кто я? Как бы ты поступил?

— Не знаю. Я запутался, — сник Боббьер. — Хочется уже просто справедливости и возврата к мирной жизни. Чтобы нашим детям не угрожала никакая война. Ни прошлая, ни грядущая.

— Тогда не бери в голову. Я тебе обещаю. Как дело СРС закончится, так сразу пойдём бить Сина. Кое-кто давно этого ждёт от меня. И кстати. Ты лично с остальными ребятами покажешь канцлерам, что регулярные войска независимы от них и тоже имеют власть. Поедете с телевидением обратно на Камень Каасса. Уничтожите лабораторию. Это собьёт с властей СШГ немного спеси.

— Но вдруг там Зейн? — ужаснулся Бобби. — Я могу, конечно, попробовать…

— С вами поедет Ванно. Так шо не боись. И давай к делу. С моим заданием справился? Составил портрет человека?

— Да. Хотите послушать? — воодушевился Малыш. — В общем, я заметил одну такую странность. Люди делятся на две части.

— Мечом можно и на три.

— Не в том смысле. Бывают люди «громкие», а бывают «тихие». «Громкие» обычно не придерживаются каких бы то ни было моральных принципов. Их поэтому и слышно. Зато легко вычислить и уничтожить. Они стремятся к власти, деньгам, престижу, заявляют о себе во всеуслышание. Ни с кем не дружат, никого не любят, остальные для таких только средство достижения цели. Нам в Академии рассказывали, что йонгеи сплошь и рядом «громкие».

— Так, допустим, — кивнула капитан.

— А есть «тихие», такие, как вы. Умные, порядочные, благородные. Всегда сомневающиеся в правильности своих поступков. Взвешивающие на весах правосудия беспристрастно, руководствующиеся только принципом доброты и конвенцией о правах граждан в Галактике. Гуманисты. Но их не слышно, потому что «тихие» никогда не кричат о содеянном добре в рупор.

— Ты мне явно льстишь, — поморщилась Мурси.

— А, забыл добавить, они ещё очень скромные.

— Ну да, ну да, — хмыкнула капитан, но вдруг легонько хлопнула себя по лбу. — Точно, как я забыла. Это называется «эффект дедушки Крюгера». Иллюзия уверенности в себе. Чем компетентней персона, тем сильнее она сомневается в собственных знаниях. Тогда как неучи уверены, что владеют полным объёмом. Хорошо, очень хорошо, Малыш! Это можно использовать против Дуку. У него явно проблемы с мироощущением и своей позиции в нём. Что ещё?

— Ещё я понял, что хорошим человеком быть невыгодно. Потому как другие не желают ничего знать о добром и позитивном. Людям, наверное, завидно, поэтому они начинают злословить, если заслышат о подвиге, принижать достоинства, не оставляют положительных отзывов в спейснете, вообще, стараются проходить мимо хороших новостей и никак на них не реагировать. Я думаю, потому что в общей массе человеки считают, что и сами могли бы так сделать, и в этом нет ничего такого. Добрые дела обесцениваются. А вот плохие и злые — наоборот. Люди о них слушают с удовольствием, комментируют, распространяют, даже добавляют пакостных деталей. Потому что таким способом возвышают себя. Ну, знаете, вроде: «Не я же это сделал!» Слава о плохих поступках живёт дольше, она «громче». В общем, «Убей, Забери и Властвуй» — вполне оправданы в таком ракурсе дискуссии.

— Хорошими делами прославиться нельзя! — пропела капитан. — Да, и в этом ты прав. У твилекков не так?

— Нет. У нас заведено умалчивать о плохом. Есть даже поговорка: «Не выметай гнилые листья с корней Древа Матери. Пусть их скроют свежие». Наверное, тоже не лучший вариант. Но за почитание и следование общепринятым правилам твилекки соревнуются. Поэтому среди моего народа вы не найдёте грязи. Она есть, не подумайте, что я хвастаю. Просто вы её не найдёте.

— Как и у катар, — вполголоса добавила Мурси. — Тебе же позвонят, когда операция закончится?