Архивы Дрездена: Грязная игра. Правила чародейства - Джим Батчер

хорошим отцом для своей маленькой дочки, это было смешно, но, если бы он не переживал, это был бы уже не он. Мэгги тоже расстраивалась, но по другой причине. Она боялась, что у нее случится паническая атака и мне придется ей помогать, а ее отец решит, что она слабая и больная и не захочет быть ее папой. Это тоже смешно, но у нее была нелегкая жизнь.

Оба они хорошие, а другие люди часто не понимают их.

Вы, люди, можете стать самыми чудесными существами на свете, если научитесь пренебрегать огромными дурацкими пятнами в ваших сердцах. Это не ваша вина. Просто вы не знаете, как правильно обращаться со своими сердцами.

Вот поэтому вам и нужны собаки.

Думаю, это очень важно – хорошо знать свою цель.

Мы ехали в машине Моего Друга к зоосаду внутри парка. Раньше я немного терялся, когда мы шли в парк, но потом понял, что люди понаделали в городе много разных парков. Я люблю парки. Это одна из многих причин, по которой я считаю людей хорошими.

Я осторожно шел рядом с Мэгги, которая держала меня за шерсть или за ручку моего жилета собаки-компаньона. Мэгги говорит, что жилет красного цвета. Я не знаю, что это такое, но красный – ее любимый цвет, и меня это радует. Я осторожно вилял хвостом и улыбался. Люди – такие маленькие создания, их так легко напугать, поэтому важно показывать им, что ты хочешь с ними дружить.

По крайней мере, до того момента, когда они перестают быть твоими друзьями.

Мой Друг и Мэгги шли рядом и разговаривали. Они говорили много разных слов, но смысл всегда был один: «Надеюсь, я тебе нравлюсь?» Глупо думать, что они могут не любить друг друга, но некоторые вещи доходят до людей очень медленно из-за неразумности их сердец.

Вас это тоже касается. Но это не страшно. Просто заведите собаку. Собаки научат вас всему, что нужно знать о своем сердце.

Я почувствовал, как Мэгги вдруг напряглась, и остановился, чтобы посмотреть на нее, так что моя лапа замерла в воздухе. Ее лицо было сосредоточенным и серьезным, и я понял, что рядом с нами – одно из тех существ, которых она называла «чудищами». Эти чудища – серьезные штуки, они опасны для детей; взрослые, похоже, не ощущают их присутствия. Даже для меня это трудно. Мне нужно подойти к чудищу на расстояние прыжка, чтобы распознать его, и даже тогда я лишь увижу тени и почую холод и голод.

Мне не стоит драться с ними. Я ощущаю это всем телом, от кончика носа до хвоста, и точно так же я знаю, как использовать данную мне силу. Я должен защищать и оберегать свой дом, а эти существа помогают тренировать молодежь. С возрастом люди забывают о них, но уроки, вынесенные из столкновений с этими хищниками, запоминаются на всю жизнь. Поэтому я не имею права мешать обучению Мэгги.

Разумеется, если чудища не приходят в дом. Это просто неразумно.

Два человека сердито разговаривали друг с другом, от них пахло старым табаком и плесенью, а от их криков слегка закладывало уши. Они обсуждали роль Соединенных Штатов в борьбе с нищетой, безграмотностью и терроризмом в Центральной Африке, и, судя по всему, были недовольны. Наверное, на них поселились баглеры. Эти чудища ни для кого не представляли угрозы, разве что могли испортить приятную беседу.

Но дюжина школьников, пахнущих, как больные хорьки, с черными тенями под глазами – совсем иное дело. Они оказались одержимы другими чудищами, судя по запаху запугивателями, и могли представлять серьезную опасность для благополучия Мэгги. Не физическую – в физическом плане они были детьми, как и она, и, если бы им захотелось физической схватки, я мог бы вмешаться на основании того же закона, который сдерживает мои силы. Угроза, которую они представляют, неосязаема, но серьезна.

Мэгги не стала показывать мне чудищ. Возможно, не хотела обращать внимания на их присутствие в такой важный день. Что ж, разумно. Но подлые вороватые хищники вроде запугивателей редко бывают разумными. Они выбрали ее жертвой и стали ходить за нами по пятам.

Это могло создать проблему.

Но… что-то было не так. Я ощущал это своим хвостом.

Сосредоточившись, я попытался отыскать угрозу – инстинкты подсказывали, что она совсем близко, однако я ничего не чувствовал. Шум, который издавали люди, заглушал более тихие звуки: так обычно бывает в городе. По парку ходило очень много людей, и я не улавливал никакого движения.

Но чудища не должны разгуливать в таком множестве при свете дня. Я потратил двухдневный запас энергии, чтобы этот день прошел как можно приятнее для Моего Друга и его маленькой дочери. Их первая совместная прогулка была очень важна, и я старался, чтобы никакая злая энергия не помешала им.

Возможно, мне просто не повезло, но, если бы не мое участие, все сложилось бы намного хуже.

А может быть, против меня работала какая-то сила.

Мой Друг наклонился, потрепал мои уши и сказал, что сильно меня любит. Мое сердце затрепетало от счастья.

Что ж. Если кто-то решит омрачить счастье Моего Друга и Мэгги, ему придется иметь дело со мной.

При этой мысли я обычно начинаю вилять хвостом.

Но на этот раз по спине медленно пробежал холодок.

* * *

– Эй! – сказал я выдрам. (Мы смотрели выдр.) – Привет, ребята!

– Привет! – булькнула выдра.

– Привет! Привет! – подхватила вторая.

– Я устала, – сказала третья и зевнула.

Люди вокруг нас, конечно, не поняли, что мы разговариваем. Люди считают, что для разговоров нужен рот.

Я помахал выдрам хвостом, чтобы стали ясны мои дружелюбные намерения.

– Я Мыш, а это – лучшая на свете девочка. Ребята, вы можете устроить для нее шоу? Она никогда еще не видела выдр.

– Шоу? – спросила первая выдра. – Это что?

– Поиграйте! – сказал я.

– Давайте играть! – крикнула первая выдра и прыгнула на голову третьей.

– А-а-а! – закричала третья выдра.

Первая отскочила, остальные последовали за ней. Выдры то прыгали в воду, то выскакивали из нее, бегали вокруг дерева, снова бросались в воду.

– Смотри! Смотри! – сказала Мэгги, дергая Моего Друга за куртку. – Ты только посмотри!

Выдры укрылись за какими-то камнями, но, прежде чем Мэгги успела попросить, Мой Друг подхватил ее и поднял так высоко, что она смогла и дальше следить за игрой. Мэгги рассмеялась от восторга, звонко и заливисто, и та теплота, с которой они относились друг к другу, была пронизана любовью и светом.

Я вилял хвостом так сильно, что едва держался на ногах.

Я поговорил