Ретро-Детектив-4. Компиляция. Книги 1-10 (СИ) - Погонин Иван
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тут и раздался где-то совсем рядом душераздирающий вопль, заглушаемый воем собак.
* * *Родин прибыл в губернский музей быстро, минут за двадцать после того, как в больницу прибежал перепуганный мальчишка. Оставив коляску на улице и кинув вожжи толстяку в униформе, доктор решительно поднялся по широкой лестнице, держа в одной руке свою неизменную трость, а в другой – тяжелый саквояж.
– Что стряслось? Где пострадавшие? – на ходу спрашивал он у знакомых еще по университету историков (исторический и медицинский факультеты находились в одном здании).
– Георгий Иванович! – шептал с придыханием Андрей Киселев, дослужившийся до доцента. – Скандал! Скандал! Какой-то негодяй (думаю, что его вот-вот схватят) придушил английского гостя, сунул его в альков, а другого, старика Мак-Роберта скинул с лестницы! Да еще и украл «Золотого витязя», бедный Смородинов еле дышит!
– Скверно, – хмыкнул Родин, быстро и ловко моя руки в особом рукомойнике. – А где Иван Гусев? Тут ли?
– Ванюша не приходил, – Киселев держал перед Родиным полотенце, – флюс у него, видать, так и не встал с кровати. Ну оно, может, и к лучшему, хоть не видел этот позор. Он, как вы знаете, парень нервический, ученый не кабинетный… Не дай бог до греха бы дошло…
Родин наконец зашел в кабинет директора, где в разных углах лежали на креслах и кушетках пострадавшие. Начать осмотр было решено с самого пожилого: седовласого лорда в клетчатой юбке.
– Милорд, – сказал Георгий, кланяясь, – для меня большая честь вас осмотреть, так как я был давним поклонником ваших книг… Ваш голос – голос отважного путешественника – звучал в моей голове с самого раннего детства…
Старик приподнялся на локтях и пристально посмотрел в лицо молодого врача, расстегивая свою рубашку узловатыми пальцами.
– Благодарю… Для нашего брата комплимент от читателей важнее любого лекарства… Что ж, я думаю, серьезных травм у меня нет, я удачно сгруппировался… А ноги давно не чувствуют боли!
Пока Родин осматривал и пальпировал жилистое тело старика, покрытое старыми шрамами, Мак-Роберт смотрел на его отражение в старинном зеркале.
– А ведь мы с вами встречались, молодой человек, – с улыбкой сказал он. – Правда, немного по разные стороны баррикад, если так можно выразиться.
Родин улыбнулся.
– Неужели вы участвовали в Англо-бурской бойне на стороне Британии? Я всегда считал вас человеком науки, который выше политических дрязг… Здесь не больно?
– Терпимо, терпимо… – Лорд замялся, подбирая слова. – Видите ли, при всей любви к науке и преданности ко всем странам земного шара, я был и остаюсь патриотом Британской империи. Я знаю, у вас, русских, принято бить в спину своей стране, особенно когда она немного пошатнулась. А мы, истинные британцы, такой привычки не имеем. Да, вот тут больно. Перелом? Проклятые кости к старости стали совсем ломкие…
– Нет, сударь, сильный ушиб. Я сейчас натру мазью, сперва будет немного гореть, но потом пройдет… У меня особая мазь, как раз из Африки… – Невольная связь с избитым Смородиновым заставила врача нахмуриться. – Прошу извинить меня, это не мое дело… Просто меня потрясла жестокость британских солдат к мирному населению…
– Я не солдат, – улыбнулся Мак-Роберт, – просто иногда помогаю своей стране. Плачу за долги, знаете ли…
Родин перешел к Хью и принялся осматривать его шею, на которой остались следы от пальцев душителя.
– Я в норме, док, – сказал ирландец, прихлебывая виски, – просто немного неожиданно напал тот сукин сын. Вообще, у меня шея бычья, да подлец попал прямо по артериям, вот и срубил меня.
Пока Родин наносил на шею здоровяка мазь, тот засмеялся, как от щекотки:
– А вот я вас держал на прицеле, док, верите? Вы тогда крутились среди бурских укреплений в полный рост. А я, в отличие от своего мастера, не люблю этих мерихлюндий, я люблю стрелять. А вот мастер Эндрю вдарил мне по винтовке, мол, не стреляй по доктору.
– Спасибо, – только и смог вымолвить Родин.
– Ха-ха, – хрипло засмеялся Хью и закашлялся, – но я-то видел, док, в вашей руке винчестер и видел, как вы подстрелили пару наших парней. Ну-ну, не обижайтесь. Сейчас-то мы вместе, и я благодарен и мастеру Эндрю, и святому Патрику, что тогда вас не подстрелил. Вот вы теперь мажете мне шею этой болотной слизью, и опять же, слава богу, что все хорошо кончилось. Сдави тот негодяй мои жилы чуть сильнее – а пальцы у него железные, клянусь крестом святого Петра, – может, мы бы уже и не разговаривали.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})После осмотра ирландца Родин наконец перешел к Смородинову, валявшемуся на кушетке с задранными ногами и тупо смотрящему в потолок.
– Денис Трофимович, как ваша спина?
– Спина прошла, Георгий, – равнодушно вымолвил профессор. – А вот сердце разбито. Помните, двадцать пять лет назад мы вместе с вами, Ванюшей и его отцом, Афоней Гусевым, лазили по крымским скалам и верили, верили, черт возьми, что где-то тут есть вход в сокровищницу… Вы, наверное, не помните, вы были еще совсем малы…
– Помню, – ответил Родин. – Отец Вани разбился, и мы вместе с ним смотрели на его останки…
– Да, – простонал Смородинов, – он пытался подняться по отвесной скале без страховки… Только потом я понял, что нельзя найти вход в сокровищницу без ключа – без этого «Витязя»… И все. Его нет. Он похищен. Все, смерть Афони Гусева и самое жизнь моя, все было зря.
Он налил себе еще полный стакан водки и выпил, после чего сложил руки на груди, как покойник, и отстраненным взглядом уставился в потолок.
– Ладно, коллега, – отозвался со своей лежанки Мак-Роберт. – Не стоит предаваться унынию. В конце концов, мы живы, а все эти игрушки не стоят нашей бессмертной души.
Смородинов надулся и уткнулся лицом в подушку. Конечно, легко так говорить британцу, всемирно известному охотнику за сокровищами, богачу и прославленному ученому. У старокузнецкого же профессора это было первое и, по своей сути, самое главное открытие всей жизни, а может быть, и последнее. Каково же знать, что смысл всей твоей жизни, хрупкий мостик к счастью – украден, похищен, и все в тебе сломано и признано бессмысленным и зряшным.
– И Стрыльников… Ведь даже не посовестился прийти на мою выставку! Подошел ко мне, перегаром дышит, портмоне свое показывает, карту сует, подмигивает, кривляется – мол, договоримся! Слава богу, тут пресса была, коллеги, гости… А то бы ведь он и не побоялся опять побить меня палкой. И все равно – мол, давай приходи после своего сабантуя в ресторан «Монмартр», там и обсудим все по-деловому!
На этих словах несчастного Смородинова передернуло.
– Я бы ни секунды не усомнился. что это именно Стрыльников придушил мистера Хью, пытался погубить лорда Эндрю и похитил «Золотого витязя»… Только я лично видел в окно, как он сел в коляску и укатил к «Монмартру», благо ресторан тут в двух шагах… Ничего, ничего не понимаю… Вот возьмите, кстати, нашу брошюрку, изданную в честь открытия нового экспоната. Мы вместе с Ванюшей Гусевым издали… Там подробно написано и про «Витязя», которого мы потеряли…
Родин сунул книжечку в карман, подошел к окну и распахнул его.
– Успокойтесь, профессор. Кстати, где Иван?
– Ушел домой, я сам его отпустил… – Смородинов жадно вдохнул свежий воздух. – Слава богу, он не видел этого позора, иначе обязательно ввязался бы в драку. Ох, как бы этого не хотелось… Сегодня и так пролилось много крови…
И тут, словно в подтверждение этих слов, с улицы раздался дикий крик, сопровождаемый собачьим воем.
* * *Ресторан «Монмартр» был одним из лучших в Старокузнецке, а может, и самым лучшим. Тут отдыхала самая богатая публика, яства и вина были самые роскошные, а девицы – самые свежие и красивые. Садик там тоже был разбит самый что ни на есть аристократический: с фонтанчиками, скамеечками и плевательницами, и старый покосившийся заборчик с мусорной кучей был совсем не виден.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})Уже под вечер углежог Архип Кукин по прозвищу Шишка по своему обыкновению выкатил старую скрипучую тележку на двор и направился к дровешнице. Псы чего-то развылись. Не к добру. Архип поежился, протяжно зевнул, перекрестив рот, и не спеша, с достоинством двинулся в сторону хозяйственных построек, расположенных на заднем дворе «Монмартра». Каждую ночь он доверху нагружал свою таратайку дровами (выходило пудов шесть) и шел на кочегарку, где в течение нескольких часов жег угли для кухонь ресторана, чтобы к утру были «с пылу с жару». Сегодня надо было поторапливаться: в ресторане гулял главный клиент – фабрикант Стрыльников, и на кухне требовали «жара ста преисподен». Значится, дров и углей побольше, это повара так шуткуют.
