Плоды проклятого древа - Demonheart

но монстры не спрашивают твоего мнения. Они просто приходят. Деннис медленно обернулся, стараясь внешне не выдать испуг, хотя смысла в этом особо не было. "Химическое" зрение Магистерия не намного уступало эмпатической силе Рыцаря.

Конрад был в гражданской одежде, на первый взгляд неотличимый от любого другого парня своих лет. В руке он держал розу, и Деннис даже удивился, где тот ее достал. Приглядевшись, он обнаружил ответ на вопрос: роза была не живой, а очень точной металлической копией. Лепестки были из полированной меди, стебель покрывала зеленоватая медная окись.

Деннис отошел в сторону, уступая место, и Конрад приблизился к стелле. Из кармана он извлек ручку и приложил розу стеблем к металлу. Короткая вспышка лазера - и металлический цветок оказался приварен рядом с еще одним именем.

"Руна/Кассандра Херрен".

Своих убеждений и приоритетов Конрад не скрывал. Страж невольно скривился, но настоящей причиной его злости было другое.

- Решил прогуляться? - с обвинением бросил он. - Скучно стало сидеть на жопе?

Конрад повернулся к нему. Не слишком быстро, и не слишком медленно, не настолько, чтобы движение выглядело угрожающе. И ничего не ответил. Просто принялся снова без интереса рассматривать выбитые на стелле имена.

Именно это полное безразличие и бесило Денниса. Он ожидал чего угодно. Что Конраду оформят амнистию за все преступления и примут в Триумвират. Что он переметнется с концами к Гезельшафту или выступит на стороне Кайзера, чтобы строить филиал Рейха на американской земле. Или что он объявит руины Броктон Бей своими владениями и изгонит отсюда всех - и норми, и кейпов, а по периметру установят карантин, как в Эллисбурге.

Сильнейший парачеловек в Заливе просто улегся на кровать, не интересуясь ничем и никем. Он даже не пытался починить свою броню, что для Технаря было абсурдом.

Мнения в СКП и Протекторате разделялись. Кто-то утверждал, что сильного кейпа нужно любой ценой затащить обратно на сторону героев. Другие возражали, что груз преступлений слишком велик, а контролировать Магистерия просто невозможно, и что Клетка - единственный разумный выход. Третьи, и таких было большинство, предлагали не будить лихо, пока тихо, и сосредоточиться на насущных проблемах.

У Стражей тема падшего товарища была запретной, но Деннис с трудом мог представить, что завтра, или через неделю или когда угодно Магистерий войдет в штаб-квартиру, и с ним будут общаться как раньше.

- Слушай... я, честно, не понимаю, почему ты до сих пор не у Кайзера. Но раз уже ты не примкнул к злодеям, то почему не поможешь?! - почти выкрикнул он, боясь, что еще немного и не хватит смелости. - Ты мог бы навести порядок за считанные дни! Может даже за часы, не знаю.

- Кому я должен помогать? - без обиды спросил Конрад. - И ради чего.

- Ну не знаю... людям, может? - неожиданно многословный ответ удивл Денниса, но и в тоже время вдохновил. Значит, можно получить хоть какую-то отдачу.

- Людям... Людям? Людям, - Конрад повторил слово несколько раз на разный лад, будто пробовал его на вкус. - Зачем?

- Как зачем? Это долг героев.

- Я герой, по-твоему?

Деннис не нашелся что ответить.

Конрад прошелся вдоль стеллы, вернулся обратно.

- После того, как я выбрался из-под тысяч тонн грязи и камней, то первым делом полетел к убежищу, где были мои родители, - сказал он, обернувшись к Деннису. - Гермодверь заклинило, пришлось вырезать бластером. Когда я ее открыл, люди внутри уже стояли по шею в воде и молились. Знаешь, что я увидел в их глазах и крови? Ужас. Они боялись меня больше, чем смерти от утопления.

- Видок у тебя и правда был... так себе.

- Два дня я провел с родителями в убежище, уже в другом. Наш дом был уничтожен, нам некуда было возвращаться. Снял доспехи, переоделся в гражданское. Строил опреснители, электрогенераторы, дезинфекторы. Из хлама, который подворачивался под руку. Делал то, что привык и умел делать. Потом какой-то японец сказал мне в спину, что я нацистский уебок. Когда я собирал опреснитель. Я подошел к нему и предложил сказать мне это в лицо, а он обоссался. Тогда я сломал недоделанный опреснитель, попрощался с родителями и ушел.

Он провел пальцами по покрытому царапинами имени Софии. С таким видом, будто знал что-то важное.

- Повторю вопрос. Кому и ради чего я должен помогать?

- А ты сам разве не говорил, что есть вещи, которые просто нужно делать? - возразил Деннис. - Потому что если их не делать, завтра не настанет.

- Оно в любом случае не настанет. Губители уничтожат цивилизацию в нынешнем понимании максимум за десять-двенадцать лет. Еще за десять они истребят тех, кто не умрет от голода и эпидемий. Их невозможно убить или остановить. Они не уничтожили нас только потому, что играют с нами, скрывают свою истинную мощь.

Деннис немного опешил.

- Да что за херню ты несешь?! Ты разве сам не победил Левиафана?! - выкрикнул он.

- Это ты называешь победой? - Конрад махнул рукой в сторону Рва. - Даже если я восстановлю "Сирин" и "Яркую девочку", даже если явлюсь на следующую битву... стоит мне появиться в радиусе сотни километров от Губителя, как он отбросит притворство и вжарит так, что Ньюфаундленд будут вспоминать с ностальгией.

- Но надо пытаться! - Деннис не понимал и половины того, что говорил Конрад. Ему просто не хотелось уступать в споре. Только не ему.

- Я уже попытался. Даже вышел далеко за пределы установленных правил. Но как оказалось, Губители знают правила лучше.

Он повернулся и пошел прочь. Ссутулившийся, сломленный. Руина, когда-то бывшая человеком. На него невозможно было злиться, его нельзя было ненавидеть. Сильнейший кейп Залива сейчас вызывал только жалость пополам с отвращением.

- Конрад, которого я знал, никогда бы не опустил руки, - бросил вслед Деннис. - И у него бывали трудности, но он всегда шел вперед.

Технарь остановился. Деннису показалось, что он зашелся кашлем, но нет. Это был смех. Страшный, беззвучный смех, с застывшим оскалом на лице.

- Но я уже не тот Конрад, которого ты знал, - ответил он и удалился.

В тот день Деннис не стал возвращаться в чудом уцелевший дом, а взял ночное дежурство.

Интерлюдия 5.i Эмма

Голод.

До недавних пор Эмма не знала подлинного значения этого слова. В прежней жизни, до