История Хоперского полка Кубанского казачьего войска 1696–1896 гг. - Василий Григорьевич Толстов

В глухую полночь дивизия достигла села, кажется, Горчечного и расположилась на ночь. Началась борьба за Старый Оскол.

Гибель полковника Юрия Ассиера

Бывший кадет с мятущейся душой, он прошел трехгодичный курс Оренбургского казачьего училища и произведен был в офицеры в июле 1914 года. Войну провел в Партизанском отряде есаула А. Г. Шкуры, командуя сотней в его дивизионе, вместе со своим сверстником по училищу, подъесаулом Яковом Прощенко.

Его фамилия французская, «Асиер» значит «сталь». Он принадлежал к культурному классу кубанских казаков. Когда и как они стали кубанскими казаками, мне не известно. Но его родная тетка была начальницей Кубанского Мариинского института благородных девиц, а двоюродный дядя был командиром 2-го Екатеринодарского полка.

Высокий, сухой, светлый блондин с мелкими чертами лица, он был до мозга костей военным.

По выпуску из училища он был годом младше меня, то есть мы вместе были юнкерами, в далеком от Кубани Оренбурге, два года. Я был взводным портупей-юнкером и с чертами того кубанца-юнкера, как описано выше…

Окончив училище, он женился на своей родственнице-институтке, дочери есаула в отставке Крыжановского, бывшего в 1910 году командиром 4-й сотни 1-го Екатеринодарского полка, у которого и жил, будучи сиротой, в их собственном барском доме на Медведовской улице. Пишу такие подробности для кубанских казаков.

После нашего производства в офицеры я виделся с ним только два-три раза и мимолетно. И вот теперь, под Старым Осколом, мы остановились в одной крестьянской хате. Он командир 1-го Хоперского полка, а я 2-го Хоперского.

Он старый и преданный «шкуринец» и носит «волчью» папаху. Нашим любовно-казачьим разговорам обо всем, начиная с Оренбурга, нет конца. И вдруг – его полк вызывают спешно на юго-восток от нашего села, куда прорвалась конница Буденного и где ведет бой «Волчий дивизион».

Прошло немного времени, как в тот же день в нашу квартиру привозят тяжело раненного Юру. Я выскакиваю из хаты, остро вглядываюсь в его лицо, желая определить степень ранения. Казаки на носилках осторожно вносят его в нашу избу. При нем его полковой врач.

– Что, Юра? – любовно, братски спрашиваю его.

– Да вот, ранен в спину… ногам что-то холодно, и почти не слушают они меня, – говорит он тихо, но внятно.

– Ну, Юра, теперь отдохнешь, – успокаиваю я его. – Поедешь в Екатеринодар к своей Надюше (это молоденькая, стройная и высокая ростом жена его, природная кубанская казачка, бывшая институтка, с которой я хорошо был знаком). А нам-то тут не сладко, – добавил я для его успокоения.

Он улыбается мне довольной улыбкой, понимая всю правду моих слов и предвкушая сладость отдыха в Екатеринодаре, который он так любил.

Переночевали вместе. Наутро его эвакуируют. Состояние здоровья то же. Он плохо спал. Жаловался все, что его ногам холодно и они его почти не слушают.

Напутствовав его добрыми пожеланиями и поцеловав в губы, мне стало почему-то очень грустно. Прошло дня два-три, и вдруг пришло известие, что он умер в дороге, не достигнув своего любимого Екатеринодара и дорогой встречи с женой.

Оказывается, он был ранен в позвоночник. Ранен смертельно, но полковой врач все это скрыл ото всех. Я загрустил, лишившись дивного друга-офицера. А потом невольно вспомнил, как один офицер-«гадалка» в Екатеринодаре предупреждал меня не ехать на фронт, так как буду убит в бою… Когда? Да не все ли равно! Нас преследовали по пятам, и смерть витала над каждым из нас ежедневно.

Тело полковника Юры Ассиера было доставлено в Екатеринодар. Посмертно он был произведен в генералы. Утешение ли это для молодой несчастной вдовы? Вдовой она проживала в Югославии. Где она теперь?

Временным командиром 1-го Хоперского полка назначен был подъесаул Лакуза, казак Сибирского казачьего войска, служивший тогда в полку. Бывший студент, стройный блондин в кубанской черкеске-шубе, в пенсне, хорошо воспитанный и светски и воински, он производил очень хорошее впечатление. Составляя Хоперскую бригаду, мы с ним жили дружно…

Старый Оскол был сдан красным 8 ноября. Под ним случилось несчастье и в нашем полку – без вести пропал заведующий хозяйством по доставке, главным образом фуража, полку, есаул Краморов, его родной брат-студент и поручик-пулеметчик (фамилия забыта) из Ставрополя, и весь санный обоз с фуражом.

Давно эвакуировались по болезни хорунжий-осетин 1-й сотни и командир 2-й сотни молодецкий хорунжий Борисенко.

Под селом Избищем ранен командир 1-й сотни подпоручик Стасиков и эвакуирован. Всего в полку осталось 10 офицеров, считая и командира полка, из коих было два сотника, два хорунжих, а остальные поручики и подпоручики, два из них из Ставрополя, а три из Воронежа. Приблизительно так обстоял офицерский вопрос и в остальных полках дивизии. Полки заметно таяли. Пополнения никакого из войска, даже и офицерским составом. Тыл губил фронт. И «герои» появились только за границей…

Мамантов, Шкуро, Шифнер-Маркевич

…В 10-х числах ноября 1-я Кавказская казачья дивизия сосредоточилась в селении Ольшанка или Волоконовка (точно не помню), севернее Валуйки. Здесь произошло некоторое перемещение старших начальников и переформирование полков. Сюда из Екатеринодара вернулся начальник штаба Шкуро, Генерального штаба генерал-майор Шифнер-Маркевич. Следствием этого было – генералы Шкуро и Губин немедленно же вы ехали в Екатеринодар, а в командование дивизией вступил Шифнер-Маркевич…

…Первым приказом генерала Шифнер-Маркевича по дивизии было: «Ввиду малочисленности полкового состава, бригады сворачиваются в Сводные полки. 1-й и 2-й Хоперские полки образуют Сводно-Хоперский полк, под командой полковника Елисеева Феодора, а 1-й и 2-й Кубанские партизанские конные полки сводятся в Сводно-Партизанский конный полк под командованием полковника Соламахина Михаила. Отдельные функции по полкам отправляются только в хозяйственном отношении».

Свернувшись в два Сводных полка, дивизия имела около 600 шашек. При Сводно-Хоперском полку было что-то до 16 пулеметов. Полк был разбит на шесть сотен. 1-й дивизион, то есть: 1-ю, 2-ю и 3-ю сотни, составляли казаки 1-го Хоперского полка, а 2-й дивизион – 4-ю, 5-ю и 6-ю сотни – составляли казаки 2-го Хоперского полка. Полки стали достаточно сильными, но численность всей дивизии оставалась та же.

Новое молодецкое дело хоперцев

В группе сел севернее Валуйки, вдоль полотна железной дороги, наша дивизия держала фронт, чередуясь полками. Был конец ноября. Пехота красных, тесня нас, занимала одно село за другим. Села здесь были частые. Последние два села, занятые каждой стороной, разделял пустырь в 500–600 шагов. На улицах нашего села нельзя было показаться, даже и пешком. Обстрел села был нудный, но постоянный и нервировал казаков. Присутствие Шифнер-Маркевича ободряло казаков и вносило успокоение. Генерал был всегда спокоен, но при встречах