Университет успеха - Ог Мандино

кто принимает участие в сборе средств на благотворительные цели, знает, что есть особые способы и подходы, позволяющие получить более крупные пожертвования. В одном большом городе совет директоров объединенного городского благотворительного фонда обнаружил, что какой-то видный и вполне преуспевающий коммерсант пожертвовал в ходе ежегодной кампании по сбору средств всего 500 долларов. Они обратились к этому человеку.

«Мистер Икс, — сказали они, — мы знаем вас как одного из самых тонких, достойных и справедливых жителей нашего города. Разве вы не несете - разумеется, наряду с остальными горожанами, в том числе и с нами — ответственности за то, чтобы проявлять заботу о неимущих, слепых, престарелых и осиротевших?»

«Да-да, — ответил им мистер Икс. — Не могу сказать, что я совсем не верю в поддержку со стороны благотворительных организаций. Но, к великому сожалению, я просто не принадлежу к тем людям, кто склонен к благотворительности. Я знаю, что другие лица, находящиеся в моем положении, дают больше меня, но я даю то, что даю, и это все, что я могу сказать по данному поводу».

Директора улыбнулись. Один из них сказал: «Мы и сами когда-то испытывали подобные чувства, но нам пришлось многому научиться. Позвольте нам помочь вам лучше понять, как стать человеком, склонным к благотворительности. Кроме того, вы убедитесь, что, помогая нуждающимся, вы испытываете большое счастье. Далее, мы считали, что человек вроде вас подарит нашему фонду, скажем, 15 тысяч долларов. Но не обращайте внимания на эту сумму. Почему бы вам в этом году для начала не выписать в адрес объединенного городского фонда чек на 5000 долларов? Мы не сомневаемся, что в следующем году вы захотите дать больше».

Столкнувшись с ситуацией, которую французы называют noblesse oblige (положение обязывает), и увидев со стороны образ самого себя, которому, как он чувствовал, его побуждали соответствовать, этот коммерсант подпапржгя и выписал чек на 5000 долларов. В следующем году он дал больше. А через несколько лет мистер Икс стал одним из самых крупных и самы х трдых дарителей в городе. Вот только быт ли он в действительности дарителем? Сограждане, много лет наблюдая за ним, ста-

ли ценить его как человека, имеющего много денег, но все же так и не смогли высоко оценить его как личность. Они чувствовали, что он так никогда и не научился вместе со своим подарком давать и какую-то частиц}' себя. Дарение позволило ему еще больше гордиться собой, дало ему более высокий статут, но никогда не сделало его по-настоящему счастливым.

Оскар Уайльд, этот одаренный и разрываемый нешуточными страстями человек, написал сказку-притчу под названием «Счастливый принц», которая начинается так:

«На высокой колонне, над городом, стояла статуя Счастливого Принца. Принц был покрыт сверху'донизу листочками чистого золота. Вместо глаз у него были сапфиры, и крупный рубин сиял на рукоятке его шпаги».

Затем в сказке появляется Ласточка, которая по некоторым причинам отложила свое зимнее путешествие в Египет. И вот теперь, спешно направляясь туда, ей пришлось заночевать в городе, приютившись у ног Счастливого Принца. Но вдруг Ласточка обнаружила, что Принц плачет; он проливал слезы при виде скорби и нищеты многочисленных бедняков, живших в его городе. Принц уговорил Ласточку остаться хотя бы ненадолго — но, как оказалось, слишком надолго, учитывая приближавшуюся зиму, — чтобы, когда он станет раздавать свои богатства бедным, помочь ему в буквальном смысле отдавать себя людям. Сначала Ласточка выклевала из его шпаги рубин — для матери, ухаживавшей за больным ребенком. Затем Ласточка отнесла один сапфировый глаз юноше, который был не в силах дописать пьесу, голодая на промерзшем чердаке. Второй глаз, гоже, как вы помните, сделанный из сапфира, прилетел на ласточкиных крыльях к маленькой девочке, торговавшей спичками и нечаянно уронившей их в канаву. А потом Ласточка но просьбе Принца снимала с его тела золотые листочки и один за другим раздавала их бедным.

Теперь Принц полностью отдал себя. В суровом холоде зимы — а мороз был и впрямь жестоким — его оловянное сердце не выдержало и раскололось. Закоченев от холода, чуть раньше погибла и Ласточка — она упала мертвая к его ногам.

«И повелел Господь ангелу своему: ‘ Примес и мне самое ценное, что ты найдешь в этом юроде”. И принес Ему ангел оловянное сердце и мертвую птицу».

Давным-давно было сказано: «...блаженнее давать, нежели принт мать»*"’- Тот, кто не научился давать, может этому научиться. Возможно, ему будет даже легче усвоить это, если у него нет лишних денег. Или иначе: если у него вообще нет никаких денег, чтобы дать их нуждающимся, то он, словно Счастливый Принц, может отдавать самого себя — в форме внимания, служения или времени, взятого от собственных простых удовольствий и тем самым превращенного в счастье, потому что оно стало временем, используемым для дарения.

Торо когда-то сказал, что множество людей ведут жизнь, полную тихого отчаяния. Вероятно, это утверждение носит преувеличенный характер, но его наверняка стоит запомнить и использовать как меру противодействия собственным приступам дурного настроения.

В лучшем случае большинство из нас идет на компромисс с удовлетворенностью. Мы нередко получаем удовольствие, а время от времени испытываем подлинную радость. Но наряду с этим на нас также сваливается много всяческих бед. напастей и неудач. Иногда единственное, что мы в состоянии видеть и чувствовать, — это горе, которое не перестает обрушиваться на нас. На основании этого мы можем прийти лишь к такому заключению, что счастье — это только блуждающий огонек, пустая мечта. Его не сыщешь здесь и сейчас. Если оно и ждет нас, то, возможно, где-то в светлом будущем.

По этой причине большинство религий предусматривают понятие загробной жизни. С этим же может быть связано ожидание Мессии, который когда-то потом, в грядущем, избавит человечество от пребывания в юдоли слез.

Оба эти представления являются утешением и поддержкой. Как и в случае с концепцией Бога, нет никакого способа доказать или опровергнуть их. Однако я верю, что мы с вами узнали, что реальное счастье, исходящее из самых глубин нашего естества, достижимо, причем в этой жизни, на этой земле. Счастье не нужно рассматривать как постоянное, ничем не нарушаемое состояние; скорее оно существует как незыблемый фундамент нашей жизни, присутствие которого ощущается, а прочность вызывает полное доверие независимо от того, какие бури и штормы могут прийти.