Грот танцующих оленей: Фантастические рассказы - Клиффорд Саймак

— Пока, приятель! — крикнул вслед Фил.

Не ответив, Преследователь громко хлопнул дверью.

Когда Ламберт вернулся в гостиную, Фил подошел к камину, оперся локтем о каминную доску и посмотрел на него.

— Ты, конечно, знаешь, что у нас проблемы?

— He вижу ни одной, — пожал плечами Ламберт. — Ты ведь останешься, а? Не уедешь больше? Мы уже старики.

— Останусь, если хочешь. Я мог бы просто исчезнуть, рассеяться, как дым, будто меня и не было. Так было бы, наверное, лучше и гораздо удобнее для тебя. Мое присутствие может помешать. Я не ем и не сплю. Могу стать довольно плотным, но лишь с усилием и только на мгновение. В моем распоряжении достаточно энергии, чтобы выполнять определенные действия, но не очень долго.

— Давным-давно у меня был брат, и я хочу, чтобы он снова был со мной. После стольких лет разлуки я просто не в силах тебя отпустить.

Ламберт бросил взгляд на буфет и увидел, что все привезенные Филом из предыдущих странствий безделушки прочно стоят на своих местах.

Перед его мысленным взором встало яркое, будто это случилось только вчера, воспоминание: он застыл на пороге амбара, а Фил бредет по дороге, постепенно растворяясь в серой дымке измороси.

— Слушай, да присядь ты наконец, — сказал он брату, — и расскажи о том инциденте в системе Енотовой Шкуры. Конечно, в общих чертах я знаю, но сути так и не ухватил.

НОВЫЙ ВИД СВЯЗИ

Эйнштейн не пришел. Это было необычно. Эйнштейн очень редко опаздывал или отсутствовал. Обычно он ждал, когда можно будет приступить к обучению, которое продолжалось уже в течение месяца. Джей Мартин предпринял новую попытку.

— Эйнштейн. Эйнштейн. Ты здесь?

Но Эйнштейна не было.

Консоль перед Мартином гудела, мерцали сенсоры. В отсеке царила тишина — технологическая пустота, изолированная от внешнего мира. Мартин протянул руку и поправил шлем.

— Эйнштейн. Эйнштейн. Где вы?

Первые ростки паники проклюнулись в сознании Мартина. Быть может, Эйнштейн решил отказаться от работы, посчитав ее бесполезной? И он (или она, оно, они?) просто ускользнул прочь, бросил его, окончательно потеряв надежду чему-то научить такого тупого и невежественного ученика, как он?

Что-то переместилось, в далекой пустоте раздался тихий свист. Странно, подумал Мартин, оно всегда появляется именно так — неприятное ощущение далекой пустоты. Ведь на самом деле не было ни расстояния, ни пустоты. Несущие волны защищены от любых ограничений электромагнитного спектра. Мгновенное действие, никакого отставания по времени, словно пространства, материи и времени попросту не существует.

— Эйнштейн? — спросил он, убежденный, что это не Эйнштейн.

Он не ощущал присутствия Эйнштейна, хотя и не сумел бы объяснить, как он его распознавал. Вновь раздался тихий свист.

— Да, — сказал Мартин, — я здесь. Кто ты?

И голос (мысль? пульс? разум?) заговорил:

— Критическая точка, — сказал голос.

— Не понял. Критическая точка чего?

— Вселенной. Вселенная достигла критической точки. Наступила всеобщая смерть. Вселенная добралась до самой далекой точки. Теперь она заканчивается. Энтропия достигнута.

— Вы говорите странные вещи, — сказал Мартин.

— Вселенная всегда стремится к энтропии.

— Только не здесь, — возразил Мартин, — Здесь нет энтропии. Звезды все еще горят.

— У края. На внешней границе. Край вселенной достиг точки энтропии. Смерти тепла. Энергии нет. Начинается обратное падение. Она отступает.

Даль посвистывала. Пустота причитала.

— Вы на краю?

— Рядом с границей. Вот откуда мы знаем. Наши измерения…

Даль взвыла, заглушив последние слова.

— Как долго? — спросил Мартин. — Сколько осталось до конца?

— Столько, сколько прошло от начала времен. Наши подсчеты…

— Пятнадцать миллиардов лет, — сказал Мартин.

— Нам не понятны ваши единицы измерения.

— Не важно, — сказал Мартин, — Не имеет значения. Мне не следовало произносить эти слова.

— Какая досада! Какая ирония!

— Досада? И при чем здесь ирония?

— Мы так долго пытались. Все так долго пытались. Понять вселенную, а теперь у нас нет времени.

— У нас полно времени. Еще пятнадцать миллиардов лет.

— Возможно, у вас они есть. А у нас — нет. Мы слишком близко к краю. Мы попали в зону смерти.

Мольба о помощи, подумал Мартин. Жалость к себе. Он был потрясен: раньше они никогда не просили о помощи.

Собеседник Мартина перехватил его мысль.

— Нет, мы не просим помощи. О ней не может быть и речи. Это предупреждение.

Затем мысль исчезла. Даль и пустота несколько мгновений посвистывали, а потом наступила тишина.

Мартин, сгорбившись, сидел в отсеке, на его плечи навалились гигантские расстояния и пустота.

День для Пола Томаса начался неудачно.

Пронзительно заверещал сигнал связи.

— Слушаю, — сказал он.

Голос его секретарши произнес:

— Мистер Рассел хочет с вами поговорить.

Томас состроил гримасу.

— Пусть войдет.

Рассел — чопорный и педантичный — вошел в кабинет и уселся на стул, стоявший напротив письменного стола Томаса.

— Что я могу сегодня сделать для отдела исследований и разработки? — спросил Томас, опуская вежливые банальности.

Рассела они никогда не интересовали.

— Гораздо больше, чем вы делаете сейчас, — ответил Рассел, — Проклятье, Пол, мне известно, что вы по уши зарылись в информацию. Она копится и копится. Но мы ничего от вас не получаем вот уже шесть месяцев. Конечно, мне известны правила, но не слишком ли строго вы их придерживаетесь?

— Что вас интересует?

— Во-первых, проблемы перемещений со скоростями, превышающими скорость света. Мне известно, что Мартин…

— Мартин продолжает над этим работать.

— Но у него уже должно что-то быть. Ведь он не только превосходный телепат, но и первоклассный астрофизик.

— Это правда, — не стал возражать Томас, — Нам редко удается заполучить таких людей, как он. Чаще всего попадаются парни с фермы или девушки, работающие в универсальных магазинах. Мы курируем несколько специальных программно…

— Только не надо уводить разговор в сторону, Пол. Мои люди с нетерпением ждут возможности начать работу над БСС[8]. Мы знаем, что у вас кое-что есть.

— Самое смешное, что тут вы ошибаетесь.

— Мартин уже несколько месяцев этим занимается.

— Да, занимается. И ничего не понимает. И мы оба начинаем думать, что он неподходящий человек для решения подобных задач.