Виртуальный свет. Идору. Все вечеринки завтрашнего дня - Уильям Форд Гибсон

себе улыбается, будто очень рад ее видеть, и пистолет его воткнут Райделлу в ухо.

У Райделла сокрушенный вид. Такой печальный.

– Ты убил Карсона, – слышит она собственный голос.

– Кого?

– Карсона. В баре.

– Он здорово попортил тебе вывеску.

– Он был мудак, – сказала она, – но убивать его было незачем.

– К счастью, – ответил «шарф», – вопрос тут не в том, кто мудак, а кто нет. А то бы мы никогда не закончили.

– Ты умеешь управлять этой штукой? – Шеветта кивнула на дельтаплан.

– Конечно. – И Райделлу: – Я сейчас уберу пистолет из вашего уха.

Сказал – и убрал. Райделл взглянул на нее. Парень с военной стрижкой ударил его пистолетом по голове. Райделл опрокинулся навзничь. Упал и лежит, как большая сломанная кукла. Одна из светящихся искр упала на его дурацкий розовый слюнявчик, выжгла черную метку.

– Я оставлю вас тут, – сказал «шарф». Навел пистолет на ноги Райделла. – Коленная чашечка.

– Не надо, – сказала Шеветта.

Он улыбнулся:

– Ложись там, где стоишь. На самом краю. Лицом вниз. – (Дуло не дрогнуло.)

Она легла на самом краю.

– Руки за голову.

Она заложила руки за голову.

– Так и лежи.

Самым краешком глаза ей было видно, как он шагает к дельтаплану. Крыло трепещет под напором бриза, ритмично бренчит.

«Шарф» поднырнул под своего воздушного змея и оказался внутри углеродно-волоконного каркаса. Впереди – перекладина для управления; она видела в программах «Реальности», как летают на этих штуковинах.

В руке «шарф» по-прежнему держал пистолет, но в Райделла уже не целился.

Она вдыхала запах асфальта, спекшегося на крыше. Вспоминала, как размазывала асфальт со Скиннером в жаркий безветренный день, как они разогревали ведро с затвердевшим гудроном над газовой горелкой.

Мир, который Скиннер помогал строить, горел на ее глазах, и они с Райделлом могли сейчас запросто сгореть вместе с ним, а парень с военной стрижкой спасал свою шкуру.

– Неужели ты долетишь на этой штуковине до самого Эмбаркадеро?

– Легко и непринужденно, – ответил он.

Сунул пистолет в карман черной куртки и вцепился в перекладину обеими руками, приподнимая дельтаплан. Бриз подхватил его. «Шарф» двинулся вперед, поймал ветер, напомнив ей отчего-то шагающего ворона, из тех больших воронов, которых она видела в детстве в Орегоне. Теперь он был всего в нескольких футах от края, на той стороне крыши Скиннеровой лачуги, что смотрела на устье Чайна-Крик.

– Ты со своим дружком доставила мне чертову массу хлопот, – сказал он, – но теперь вы оба либо сгорите заживо, либо задохнетесь от дыма, так что, полагаю, мы квиты. – Он огляделся, шагнул вперед.

Шеветта ничего не успела решить, но вдруг обнаружила, что вскакивает на ноги и бежит, выхватывая нож, который оставил ей Скиннер. Ножом прорезает – в тот миг, когда «шарф» уже шагает через край, – метровую прореху в черном треугольном крыле, от середины к кромке.

Не успев издать ни звука, он рухнул вниз, все быстрей и быстрей вращаясь, словно лист, и ударился там обо что-то, и все, и нет его.

Она осознала, что стоит на самом краю, носки кроссовок выступают в пустоту, – и отшагнула назад. Посмотрела на нож, зажатый в руке, на впечатанный в лезвие узор кованых звеньев мотоциклетной цепи. Швырнула его в море, повернулась и пошла к Райделлу, опустилась рядом с ним на колени. Волосы его были мокрые от крови, глаза открыты, но, казалось, он ничего не видит.

– Где он? – спросил Райделл.

– Не верти головой, – сказала она, – его больше нет.

Ветер изменил направление, на них навалился такой густой дым, что город совсем пропал. Оба начали кашлять.

– Что там за шум? – еле выдавил Райделл, пытаясь вытянуть шею.

Она решила, что это, должно быть, огонь ревет, но звук перешел в уверенный рокот, и, всмотревшись, она увидала – точно на уровне своей головы – невозможный, с целый квартал шириной, блестящий серый нос грузовоза, украшенный буквами «Омаха трансфер», тридцати футов каждая.

– Господи боже, – сказала она, когда чудовище нависло над ними; его гладкое, невероятно широкое брюхо было совсем рядом – рукой подать.

И оно сбросило свой груз – около двух миллионов галлонов чистой ледниковой воды, предназначенной для городов к югу от Лос-Анджелеса, а ей оставалось только прижаться к Райделлу и держать рот закрытым, сопротивляясь давлению этого океана, а потом она оказалась совсем в другом месте и плыла по течению, и еще ей казалось, что она так давно, так давно не спала.

67

Серебряный замок

В серых полях Силенцио находит серебряный замок, место пустое и какое-то новое. Здесь совсем нет людей, одни лишь коридоры, и он удивляется, зачем кто-то построил такую штуку.

Система наручных часов ведет его вглубь, все глубже и глубже, каждый следующий коридор похож на предыдущий, и он устал от этого, но «Футуроматика» все еще где-то там, впереди, и он обязательно ее найдет.

А когда наконец он находит ее в очень маленькой комнате, у корня, из которого растет серебряный мир, оказывается, что он не один.

В этой комнате какой-то мужчина, и мужчина глядит на Силенцио и не может поверить, что Силенцио тоже там, в глазах мужчины страх, зеркально отражающий, как чувствует Силенцио, его собственный страх, и Силенцио хочет сказать мужчине, что ему надо только взять часы, поскольку они – часть системы стрелок, циферблатов и приклеенных цифр, и что Силенцио не сделает ничего дурного, но глаза у мужчины похожи на глаза тех, кому Крысук показывал нож, и вдруг за спиной у Силенцио кто-то кашлянул. Обернувшись, Силенцио видит страшного человека, его голова как облако крови, окровавленный рот раскрыт в безмолвном вопле, и этот рот совсем не шевелится, когда страшный человек произносит:

– Привет, Харвуд.

И вдруг почему-то Силенцио вновь рядом со светящейся девушкой.

Она говорит ему, чтобы он снял шляпу, и, снимая, он видит, как в шляпе гаснут картинки замка, а комната вся заполнена дымом, и снаружи, через разбитую дверь проникает еще больше дыма, а черный мужчина, седые веточки его волос бессильно свисают, пробил в стенке дырку своим топором. Дырка не очень большая, но он залезает в нее по самые плечи, и Силенцио видит, как черный мужчина дергается, будто от удара. Он вылезает из дырки обратно в комнату, с выпученными глазами и мокрый, весь мокрый, с него ручьями течет вода, вода хлещет в комнату через дырку, седые волосы, спутавшись, липнут к лицу мужчины, и еще больше воды бежит за разбитой дверью по туннелю, похожему на улицу, – так много воды!

А мужчина в длиннополом пальто стоит себе, руки в