Жизнь Замечательных Блонди - Кира Измайлова

— У меня к вам одна-единственная просьба, господин Норт, — произнес Герман Борги, чем поверг Кристиана в некоторое изумление. Герман Борги — с просьбой?! Нонсенс!!!

Герман Борги был сильно обижен как на Кристиана лично, так и на элиту в целом за то, что ему не позволили забрать домой единственную дочь, Агнессу Борги, вполне успешно подвизавшуюся на должности и.о. начальника департамента здравоохранения. На момент ссоры, она, правда, была всего лишь помощницей Бертрана Уэйна, того самого начальника, но после его гибели более подходящей кандидатуры на эту роль не нашлось и, скрепя сердце, Кристиан подписал назначение. О чем, надо сказать, впоследствии ни разу не пожалел.

— Говорите, — вполне ровным тоном произнес Кристиан. Сам вид Германа Борги его сильно удивил. Он знал, что Борги уже немало лет, но тот всегда выглядел весьма бодрым для своего возраста. Но с тех пор как Кристиан видел его в последний раз, а это было всего пару месяцев назад, Герман Борги очень сильно сдал. Теперь перед Кристианом сидел не пожилой, но полный сил человек, а старик. — Я слушаю вас. О чем вы хотели просить?

— Я прошу не для себя, — медленно произнес Борги. — Мне уже ничего не нужно. Простите за подробности, господин Норт, но у меня обнаружили ССС-37, а это не лечится. Мне осталось от силы полгода.

Кристиан невольно вздрогнул. ССС — синдром скоростного старения, как назвали это страшное заболевание с легкой руки какого-то юмориста-исследователя, в самом деле был неизлечим. Заболевание встречалось настолько редко, что пока никто не решался вкладывать огромные деньги в исследование причин болезни и разработку методов ее лечения. Даже Рауль Ам, который мог пренебречь стоимостью исследований, считал, что выделять ресурсы на работы по этому проекту бессмысленно. Заболевает один человек из миллиона, что в масштабах Галактики суть цифра ничтожная. Болезнь не заразна и даже не передается по наследству, причиной ее является какое-то сложное генетическое изменение, некий врожденный дефект. В результате человек, благополучно живший и живший себе, вдруг начинает стремительно стареть. За месяц из молодого, полного сил мужчины можно стать дряхлым старцем, и никаких средств от ССС не существует. Герману Борги можно было только посочувствовать — и напомнить себе, что он, во всяком случае, успел прожить долгую жизнь в отличие от несчастных, познакомившихся с ССС лет этак в двадцать…

— Я прошу за свою дочь, — продолжил Борги, и Кристиан невольно напрягся. — Она — моя единственная наследница. После моей смерти ей будет принадлежать более восьмидесяти процентов акций компании «Урановые руды», за вычетом содержания ее матери.

Кристиан едва сдержал удивление: он был уверен, что Герман Борги лишит строптивую дочь наследства. Однако…

— Молодая девушка с таким значительным капиталом и без малейшего понятия о том, как им управлять — легкая добыча, — продолжал Борги. — Я не хочу назначать управляющего, у меня нет веры никому из этих проходимцев, к тому же, Агнесса уже совершеннолетняя, и все это по праву будет принадлежать ей.

Кристиан начал понемногу понимать, к чему клонит Герман Борги.

— Я уверен, что средства Агнесса пустит прежде всего на то дело, которым сейчас занята, — отметил Борги. — Я не стану делать в завещании оговорок, запрещающих ей это. Возможно, права именно она, а я был неправ, сейчас это уже не имеет никакого значения.

Кристиан пожалел, что Бертран Уэйн не может услышать этого. Увы, Бертрана давно уже не было среди живых… Однако оставалась Агнесса Борги, и оставалось их общее дело.

— Молодая, богатая и одинокая девушка — лакомый кусочек, — продолжал Борги. — На Эмилию, мою жену, надежды мало, она, если что, Агнессу не отстоит. Агнесса — не очень красивая девушка, она не избалована мужским вниманием, и я опасаюсь, что какой-нибудь охотник за приданым лишит ее капитала, а значит, возможности делать свое дело… — Борги с трудом перевел дыхание. — Поэтому, господин Норт… Агнесса находится у вас в подчинении. Она занимается теми вещами, что приносят пользу обществу. И, как бы я ни относился к вам и вам подобным, эти мои эмоции не имеют никакого отношения к тому, что делает моя дочь… Прошу вас, возьмите ее под свою опеку! Меня она не послушает, но вы — вы для нее непререкаемый авторитет…

Кристиан ошалело кивнул, дивясь столь разительным переменам в несгибаемом Германе Борги.

— Неважно, пускай она пустит мое состояние на ветер, — продолжал Борги, — это ее дело. Лишь бы ею не воспользовался какой-нибудь проходимец… Поэтому, господин Норт, это будет моей последней просьбой, — пусть она не достанется охотнику за приданым!

— Я… я обещаю, — кивнул Кристиан. Соображал он, как и полагается Блонди, очень быстро…

— Благодарю вас, господин Норт, — чопорно произнес Борги, медленно поднимаясь на ноги. — Еще раз прошу прощения за то, что отнял ваше время…

— Не стоит беспокойства, — осклабился в ответ Кристиан.

Герман Борги все так же неторопливо вышел за дверь. Неторопливость эта проистекала теперь не от желания произвести впечатление на собеседника, а исключительно от неожиданно навалившейся старости…

Честно признаться, на самого Германа Борги Кристиану было наплевать. Но вот Агнесса Борги… Кристиан прекрасно знал ее: умненькая, не очень красивая, но зато упорная и преданная своему делу девушка. Если бы не она, все, что успел сделать Бертран Уэйн, пошло бы прахом… Она знает, что делает, она лояльна к властям и она, Юпитер побери, единственная наследница громадного состояния! Потерять ее (и, что греха таить, ее деньги!) было равносильно катастрофе в той области, что касалась здравоохранения. Бюджетных средств не хватало никогда, а более того не хватало энтузиастов своего дела… Но как, спрашивается, отвадить от нее этих самых охотников за легкими деньгами, которые, конечно, слетятся, как мухи на мед, едва только прослышат о том, что ей почти целиком достается компания «Урановые руды»? На них, положим, можно натравить службу безопасности, на то ее сотрудники и жалованье получают, чтобы около эосских служащих не увивались подозрительные личности, но как отнесется сама Агнесса к тотальной слежке за своей персоной? Надо думать, без особенного энтузиазма. Тогда что? Тут было, над чем подумать, чем Кристиан вплотную и занялся, радуясь возможности отвлечься от неприятных мыслей…

…Стив Маклин отправил очередное ругательное письмо по электронной почте и вздохнул с облегчением. По части сочинения ругательных писем он в последнее время стал настоящим докой. Занятие, конечно, скучное и однообразное, но хотя бы от этой рутины он может избавить свою начальницу…

По профессии Стив был фельдшером, однако, в силу некоторых обстоятельств, оказался на должности помощника и.о. главы департамента здравоохранения. С одной стороны, Стив предпочел бы так и оставаться скромным фельдшером в больнице, куда он попал по случайному стечению обстоятельств. У фельдшера был четко обозначенный круг обязанностей, и сверх того ему ничего делать не требовалось, а если он что-то и делал, то только по собственной своей инициативе (подчас наказуемой). На этой же должности обязанностей у Стива было куда как больше, чем у простого фельдшера, и далеко не все из них были описаны в должностной инструкции. Сказано ему было писать гневные послания фирмам-подрядчикам, на два месяца затянувшим сдачу в эксплуатацию нового госпиталя, он и писал по мере своего разумения, благо шаблонов не предусматривалось. И неплохо, как выяснилось, писал. Дальше — больше, и в конце концов Стив окончательно прописался в приемной своей начальницы, сделавшись чем-то средним между цепным цербером, профессиональным секретарем и верной дуэньей. Вторая его ипостась на текущий момент занималась работой, а остальные две кипели от негодования.

Поводов для негодования у Стива всегда было много, но один из в них в последнее время занимал наиболее значимое место. Поводом этим являлись треклятые женихи, зачастившие к его начальнице, едва только прознав о том, что батюшка вовсе не вычеркнул ее имя из завещания, а, напротив, отписал ей все свое состояние. Ни стыда, ни совести у людей, девушка только-только похоронила отца, а у них уже брачные пляски в разгаре. И даже в голову никому не придет, насколько непристойно все это выглядит: ведь месяцем раньше ни один из этих хлыщей и внимания на девушку не обращал, а теперь готовы землю из-под ее ног есть!.. И добро бы им нужна была она сама, так нет же, невооруженным глазом видно — ничего, кроме ее денег, их не интересует.

Что греха таить, Стив и сам признавал, что его начальнице далеко до признанных танагурских красавиц, она ничем не выделялась в толпе, и редкий мужчина задержал бы на ней заинтересованный взгляд. Стиву в ней, однако, нравилась не столько ее внешность, сколько ее характер. Агнесса Борги никогда не скандалила, не возмущалась и не пыталась переложить ответственность на кого-то другого. Она молча и упорно делала свое дело, а если что-то не получалось, не опускала руки, а искала другие пути решения проблемы, и, что ценно, почти всегда находила. У Агнессы была цель, к этой цели она и шла, может быть, небыстро, зато уверенно, и на этом нелегком пути ей позарез требовался верный помощник, такой же, каким когда-то была она сама для Бертрана Уэйна. Наплыва желающих не наблюдалось, поэтому Стив как-то неожиданно из простого фельдшера, отмеченного за мужество, проявленное во время чрезвычайной ситуации, превратился в хорошего знакомого, а там и помощника Агнессы. Ему ничуть не казалось зазорным находиться под командованием молоденькой девушки, напротив, Стив очень гордился своей начальницей, радовался ее успехам, а неудачи ее переживал, как свои собственные. И надо ли говорить, что присутствие рядом с Агнессой каких-то посторонних вальяжных мужчин, которые мало того, что отнимали ее драгоценное время и зарились на ее состояние (а в этих преступных намерениях Стив ничуть не сомневался), так еще и ввергали Агнессу в отчаянно мрачное настроение, Стив терпел с большим трудом.