Александра - Олег Ростов

важнее какой-то Ливонии. Понимаешь, Генрих, мы если кому и нужны, то только частями и желательно со свободной землей и уже готовыми смердами. А нас никто в качестве владетелей своих земель не рассматривает. У них у всех своих голодранцев хватает, которым нужны земли и холопы.

— Я тебя понял, Клаус. Наверное, ты прав. В этом случае Порфирородная для нас самый лучший вариант. Но пока давай об этом помолчим. Посмотрим, что Ульрих получит от соглашения с Цесаревной.

— Согласен…

Но это было ещё задолго до битвы с Менгли Гераем и османами, до смерти Соломонии…

— Аникей сам тоже пришёл? — Спросила Никифора.

— Сам нет. Племянника прислал.

Аникей со своим народом обжился на новых территориях. Плюс люди от Ульриха, которых я отдавала ему в пользование. Он основательно закрепился на новых землях. Его народ нёс в том числе и службу в крепости. Они сделали себе схроны в лесах на случай прихода татар и ногаев. Они начали пахать землю. Продовольствием я на первое время их снабжала. Потом уже от него пошло это продовольствие.

— Позови племянника Аникея. Урусоба и этот бий пусть ждут.

— Понял, Царевна. Сюда его позвать?

— Сюда.

— Сань, что я пошла? — Спросила меня Ленка.

— Нет. Здесь будь.

Вскоре в горницу зашёл парнишка. Испуганный. В руках мял шапку.

— Проходи. Не бойся, я не кусаюсь. — Сказала ему, улыбнувшись. Он низко поклонился. Во всю глазел на меня. Даже рот открыл. Аникей всё же крестился в православии и народ его тоже. Это было хорошо, так как Митрополит меня стал доставать с этим делом. Не гоже Царевне Пресветлой яшкаться с язычниками. Но я знала, что пусть они и стали христианами, но продолжали почитать и своих языческих богов. Но мне на это было глубоко наплевать. Одного, слишком ретивого священника, который окормлял в моих землях паству, я уже отправила в Москву, назад к митрополиту и заявила, что боюсь за него, за божьего человека, ибо глуп он, как бы беды не случилось. Попросила другого, более умного. Прислали попа. Молодой, но прошаренный. Сразу понял, что выискивать идолов клятых не надо так ретиво. И брать лаской и словом божьим. Я ему за его дипломатию деньжат стала щедро подбрасывать. Стоит отдать должное, он все деньги стал тратить на постройку церквей. Так что с Церковью я консенсус в своих не простых землях нашла. Правда пришлось с Владыкой стоять пару часов на коленях и молится. Да бог с ним. Надо, постою. Главное, чтобы попы адекватные были.

Владыко вообще часто приглашал к себе и читал мне лекции на предмет христианской добродетели. Достал меня этим. Но я не показывала своего недовольства. Наоборот, внимала его речам с видом покорной дщери. Митрополит был доволен этим, даже светился от собственной важности. Но мне не жалко. Тем более, сориться с Митрополитом мне не с руки. Я вообще хочу сделать его патриархом, ибо хватит кланяться Константинополю. Пора самим рулить. Надо будет, заплатим Царьградскому понтифику. Он человек со своими слабостями, жадный до серебра. Заплатим ему крупную сумму, ибо патриархат стоит этого. Ну а нет, так и скончаться может несговорчивый дедушка с бородой в рясе, в логове у неверных, мало ли. А другой может стать более сговорчивым. Ибо на всё воля Господа нашего… В моем лице… Зря что ли надо мной длань его и Покров Пресвятой Богородицы? Но не будем о грустном. Смотрела на мальчишку.

— Тебя как зовут, отрок?

— Прошей, матушка с батюшкой кличут, Пресветлая Царевна.

— Вот и хорошо, Прошенька. Ты чего так на меня смотришь, отрок?

— Так красота неземная, Пресветлая Царевна. — Он даже на колени бухнулся. Ленка хихикнула, показав мне большой палец. Да твою дивизию. Я же была в свадебном платье!

— Бумагу от Аникея давай. — Протянула руку. Он спохватился. Из-за пазухи вытащил свиток, передал мне. Положила её на стол, потом почитаю. — Проша как дядька твой? Как живёте, всего ли хватает?

— Благодарствуем, Пресветлая Царевна. Всего хватает. Не голодуем. Молимся за тебя. Всё хорошо у нас. Из пришлых людишек, что присылаешь нам, многие мужи жён себе взяли, детки нарождаются, дай бог здоровенькие. Девы наши мужей себе находят. Службу несем порубежную. И в крепости твоей тоже. Давеча татары твои пришли с Урусобой. Старшой крепости и дядька Аникей встречали его. А он ещё татарина привёл. То речи вели они со старшим крепости и с дядькой Аникеем. О чём, не ведомо мне. Но дядька отписал тебе, Пресветлая Царевна. Знаю одно, те татары казанцы.

— Поняла, Проша. Ладно иди. Тебя покормят и отдохнуть можешь. Всё что привёз, тиун посчитает и примет. — Крикнула своего палатина. — Никифор. — Он заглянул. — Прохора отведи в челядинскую. Пусть парня покормят и если надо в баню сходит. Понятно?

— Понятно, Матушка, чего не понятного? Пошли убогий со мной. — Позвал он Прохора. Я покачала головой, вот засранцы. Но ничего говорить не стала. Значит ко мне казанцы побежали. Что-то происходит. Может ойраты двинулись, наконец, всей своей ордой? Если так, то мало никому не покажется. И скоро те же Ширины прибегут и Дивлет Герая мне на блюдечке с синей каёмочкой принесут. Это хорошо. Это просто замечательно. Наконец-то, большая глыба сдвинулась с места.

Я переоделась. Чоба с погонами, платок, сверху кубанка. Шаровары с лампасами и сапоги-ботфорты. На пояс повесила шашку. Прошла в трапезную. Там сидел Урусоба и ещё один, судя по одежде знатный татарин. Они вкушали. Стол был богатым. Евпраксия Гордеевна позаботилась. Она сразу поняла, что не простые гости пожаловали. Вот, что значит природная боярыня. Перед тем как зайти, встретила свекровь.

— Сашенька, там знатные татары пожаловали. Я их за стол усадила. Хотя Фёдора Мстиславовича, мужа моего нет. В Кремле он, у Государя.

— Вы всё правильно сделали, матушка. Благодарствую Вам.

— Господь с тобой, дочка. Дела то какие заворачиваются. Давеча, Орденцы пожаловали.

— Не поняла⁈ Как это?

— А как⁈ Приехали на КПП. Тебя спрашивать начали, а ты велела тебя не беспокоить, вот старший караула ко мне и пришёл. Чего с ними делать то, с латинянами безбожными? Пока велела в гостевую избу их определить. — Всё верно. Обоих моих замов на месте нет. Георг фон Фрундсберг и дядька Евсей в поле на учениях Корпуса. Ушли к Волоку Ламскому. Там, согласно планам, отрабатывают учебную программу. Бои устраивают. Комбинируют взаимодействие между разными армейскими частями.

— Спасибо, матушка. Всё Вы правильно сделали.

— Ну дай бог. Чего с погаными делать то будешь?

— Сначала выслушаю их. Что хотят? А там и решу.

— Решай, дочка. Акромя тебя, никто это не решит.

Зашла в трапезную. Оба татарина увидев меня встали с лавок. Вытерли губы.

— Здравствуй, Урусоба. Рада, хан, видеть тебя. — При слове хан, Урусоба замер. Второй татарин посмотрел на него широко раскрытыми глазами. Я прошла к столу. — Хан Урусоба, я подготовила девятихвостый бунчук. Сегодня я его тебе вручу. И я, по старшинству рода своего, коей старше рода Чингизидова, имею право давать ханское достоинство. Сегодня ты получишь свой бунчук. А кто с этим не согласен, того я сотру в порошок, ибо это есть личное оскорбление меня. Ты готов принять девятихвостый бунчук, котором твои предки Чарговичи владели сотни лет?

Урусоба упал на колени. Глаза его горели.

— Готов, Госпожа моя. Искандер-Султан.

— Тогда встань с колен, хан, большой степи! Никогда больше не падай ни перед кем на колени, ибо с этого момента ты хан, то есть Князь. Можешь только преклонить колено. В чем нет ущерба твоему достоинству. Ибо великие воины преклоняли колено, перед своими государями.

Девятихвостый бунчук был у меня уже готов. Хотела его вручить Урусобе у него в кочевье, куда собиралась. Но здесь даже лучше.

— Степан! — Крикнула я свое палатина, ибо знала, что они с Никишей сегодня дежурят у меня. Он заглянул в трапезную. — Принеси девятихвостый ханский бунчук. Быстрее! — Степан исчез. Вскоре вернулся, принеся бунчук. На древке бунчука были вырезаны сакральные знаки тюрков домонгольской эпохи. Я специально это выискивала много времени. Особенно тех знаков, которые касались половцев. Я взяла в правую руку бунчук, уперлась одним его концом в пол. — Узнаешь ли ты, Урусоба этот бунчук?

Урусоба таращился, как и второй татарин на этот реликт.

— Узнаю. — Выдохнул Урусоба.

— Когда-то Чарговичи имели такой бунчук. Ибо были ханами.