Стрела, монета, искра - Роман Суржиков

— Благодарю вас, сударь. Это важно и ценно.

Мира глянула в окно — ливень все не унимался, барабанил по стеклу. Улица опустела. Зеленая карета с гербами Нортвуда стояла поодаль, где Мира оставила ее, расплывчатая за пеленой дождя.

— Пожалуй, лучше подвезти вас к вашему экипажу, миледи, — сказал Марк.

— Ни в коем случае! — отрезала Мира. — Прощайте, сударь.

Она выпрыгнула под дождь и побежала по улице, подставляя лицо струям воды. Карета тайной стражи не спешила трогаться с места. Ворон Короны глядел вслед Мире и, вполне вероятно, смеялся.

Стрела

Конец июня 1774 от Сошествия

восточнее Реки

окрестности ложа XVIII Дара богов

До чего странно, когда время течет толчками. То возникает, то гаснет, будто огни в окнах.

Свет. Джемис Лиллидей, морщась, разглядывает рану Эрвина.

— Милорд, из вас целитель не лучше, чем мечник…

Развязывает мешочек с каким-то снадобьем.

— Вы решили прикончить меня медленно? — спрашивает Эрвин.

— Это надежное средство, милорд, — с обидой отвечает Джемис. — Отцовский лекарь дал.

— Я испробовал пять надежных средств — видите пузырьки?.. До Звезды оставался примерно один шаг, когда я бросил эту гадость и применил змей-траву.

— Змей-трава?.. Это же яд!

— Да неужели? Как вы догадались!..

Джемис нюхает жидкость в миске, брезгливо трогает пальцем, кончиком языка.

— Пекучая дрянь! Хуже красного перца.

В сомнении покачивает головой:

— Не лучше ли мое снадобье? Отцовский лекарь знает толк…

— Захотите отомстить врагу — отдайте его лекарям. А хотите помочь — делайте, что я скажу. Или хотя бы не мешайте, я сам сделаю.

Джемис берется за кисточку, осторожно подносит к ране.

— Выдержите, милорд?

— Конечно, нет. Буду рыдать и звать мамочку, я же неженка. Делайте уже!

Воин смазывает рану. Эрвин скрипит зубами и улыбается. Ничего не нужно делать самому — только лежать и ждать. В сравнении с прежними процедурами это почти блаженство.

Темнота…

Свет.

Точнее, запах. Сочный, аппетитный, с дымком. Воин жарит зайца.

— Я могу надеяться на косточку-другую? — спрашивает Эрвин, глотая слюну.

— Косточку?.. — удивляется Джемис. — Вы хотите кость?..

Пес сидит у огня, поминутно облизываясь.

— Ах, все кости обещаны Стрельцу! — догадывается Эрвин. — Какая жалость… Что ж, тогда я сбегаю на охоту.

Эрвин делает попытку встать, Джемис испуганно подскакивает к нему:

— Вы тронулись умом? Какая охота? И трех шагов не пройдете, милорд! Лежите, не шевелитесь, я вас накормлю!

— Это называется ирония, Джемис. Я пошутил.

— Странные у вас шутки, милорд.

— Ну, куда мне до вашего изящества! Колючки под седлом — вот была умора… или, например, неделями следить за лордом, чтобы однажды подстеречь и прирезать — тоже довольно забавно.

Джемис возвращается к костру в угрюмом молчании. Когда кушанье готово, первым делом приносит Эрвину аппетитную заячью ножку, истекающую жиром. Эрвин съедает ее так быстро, что едва успевает ощутить вкус.

— Какая-то маленькая… Это был заяц или тушканчик?.. Дайте еще.

— Больше нельзя, милорд. Вы отвыкли от плотной еды.

— Знаю… — досадливо скрипит Эрвин. Глядит, как пируют воин с овчаркой. Спрашивает:

— Джемис, вы ведь следили за нами от самого болота?

Воин нехотя кивает.

— Отставали на день, чтобы мы вас не заметили? Шли по следам?

— Да, милорд.

— И на что же вы рассчитывали? Что я как-нибудь пойду прогуляться без эскорта? В одиночку отправлюсь на охоту?

— Милорд, вам нужно отдыхать. Поспите лучше…

— Чего вы ждете? — восклицает Эрвин. — Какой еще случай вам нужен?!

Джемис выходит. Эрвин смыкает веки. Темнота.

Огонь в груди. Боль отдается в сердце, в легкое. Дыхание сбивается. Лихорадка.

Эрвин просыпается среди ночи, дрожа в холодном поту. Хочется орать от обиды: неужели хворь вернулась?! После всех стараний? Опять?!

— Джемис, — зовет он, — Джемис!

Воин подхватывается, словно по тревоге.

— Да, милорд.

— Принесите змей-травы.

— Ночь, милорд. Не дождаться ли утра?

— Нет. Сейчас.

Джемис уходит. Стрельца нет в землянке — он спит на улице, охраняет лошадь воина от волков. Тянется время. Лихорадка не утихает. Эрвин боится притронуться к ране и ощутить снова ту жуткую, тугую и горячую плоть.

Когда Джемис возвращается и зажигает факел, Эрвин спрашивает:

— Вы были у Ложа?

— Да, милорд.

— Видели место, где на нас напали?

— Да, милорд.

— Вы… Джемис, вы похоронили их? Я был ранен и не мог…

— Похоронил.

— Благодарю…

Джемис садится возле лорда, готовит ядовитый сок, смачивает кисть. Говорит:

— Почему вы спросили об этом, милорд?

— Просто хотел знать, похоронены они или все еще… лежат.

Джемис медлит, трогает лоб Эрвина, снимает повязку и осматривает рану.

— Скажите, милорд, эти люди — нападавшие — кто они были?

— А почему вы спросили об этом? Точнее, почему сейчас?

— Раньше не думал, что вы мне ответите.

— Правильно. Не ответил бы. Но почему сейчас?

— Сомневаюсь, что вы доживете до утра.

— Доживу, уж поверьте.

Эрвин и сам не слышит веры в своих словах. Воин касается раны кистью… и в тот же миг падает темнота.

В ней мертвецы, коршуны, волки. Все жрут: и Эрвина, и друг друга. Толпятся вокруг него — лежащего, — огрызаются, выдирают друг у друга клочья мяса. Эрвин орет… нет, шепчет:

— Я выживу… Я увижу сестру…

Мертвецы растаскивают его по кусочкам, швыряют лакомство волкам. От туловища остаются лишь голые ребра, сквозь них прорастает змей-трава…

Свет.

Вода льется с потолка. Джемис сидит в землянке, возле Эрвина. Ждет, когда лорд проснется. Точнее, проснется ли.

— Видите, — тихо произносит Эрвин, — я же обещал…

Джемис подает ему воды, протирает влажным платком лицо и шею.

— Кто это сделал с вами?

— В основном, я сам… Но начал дело механик Луис.

Джемис недоверчиво склоняет голову.

— Этот сопляк пытался вас убить?

— Он всадил нож на ладонь левее моего сердца. Или пытался убить, или хотел почесать мне грудь — кто знает. Чужая душа — потемки.

— Луис, этот южный мышонок! И ему достало духу убить лорда!..

— Ну да, он же не северный кайр, куда ему…

— Вы не в том состоянии, чтобы так шутить, милорд.