Я, Николай II... Верховный Главнокомандующий (СИ) - Сергей Николаевич Зеленин

Вот такие пироги с котятами, малята!

Но, это ещё не всё! Как говорится, не конец «истории»…

Чуть освоившись на новой должности, сей - нахватавшийся «по Париджам» свободолюбивых идей, вновь испечённый генерал, стал несколько переиначивать свой же доклад: якобы, «там» всё так хорошо – оттого, что у них демократия и парламентский строй, а у нас так всё плохо – по причине Самодержавия! Ещё чуть позже, от Штирлица потоком пошли такие сообщения:

«В члены Ермолаевской комиссии подобраны им люди - если не левого толка, то очень к ним близкие. Сам Ермолаев, говорит, что во Франции он понял преступную сущность империализма и, уверен - после войны восторжествует всемирная демократия…».

Дальше – больше:

«Подчинённый Ермолаеву штабс-капитан Веденяпин сказал ему, что не прикажет своей роте или батальону стрелять в народ – в чём даёт честное офицерское слово».

«В разговоре с неопознанным мною офицером, Ермолаев сказал: Всё, буквально всё задушено петлей Самодержца. Так всё задушено, что сидишь иногда и ждешь - что вот-вот позовут тебя и скажут: «Надо арестовать этого олуха. Вы готовы?»».

Короче, какая-то библейская история с этим Ермолаевым получилась – про «змеюку, пригретую меж грудей»!

***

Глаза боятся, а руки делают!

С целью омолодить командный состав, издаю приказ – имеющий силу закона, об возрастном ограничении государственной службы. Теперь, офицеры в мирное время могут служить лишь до 45 лет, а генералы до 55-ти. В военное время же - им по «пятёре», накидывается сверху. Для гражданских же чиновников, службу установил вне зависимости от «времени»: вплоть до коллежского советника – не старше 50-ти лет,от статского советника и выше – до 60-ти.

Конечно, в войсках острая нехватка офицеров… Но в большинстве случаев - «пустое место» в кресле бывает предпочтительней: «оно» хотя бы не вредит своей дуростью!

Кроме всего прочего, по моим задумкам - это должно поднять мой «рейтинг» в глазах молодых, амбициозных офицеров и генералов – которые разом бы «подвинулись» вверх на освободившиеся места.

Сразу, такой хай-вай поднялся…

МАМА, НЕ ГОРЮЙ!!!

Боженька милосердный, верни меня обратно в «чёрный тоннель» - со светом в его конце… Здесь я, никакого «просвета» не вижу - впереди один лишь сплошной мрак, как в жоп…пе у афроамериканца.

Захотелось, плюнуть на всё, сбрить ещё и усы и, по примеру Керенского переодевшись бабой, сбежать куда-нибудь в Аргентину – где все в «белых штанах» и, всем всё пох…уй!

Однако, понимаю – далеко не убежишь!

Приходилось лично изучать списки высших офицеров и генералов и по одному увольнять. Первым был…

Вот бы на кого, никогда не подумал! Ведь, такая «надежда и опора» Престолу в моих глазах… Был.

***

…Дождавшись завершения Вильненского сражения, был вызван в Ставку и арестован генерал Рузской. Ему инкриминируется служебное преступление - невыполнение приказа вышестоящего начальника, повлекшее особо тяжкие последствия.

Его я определённо собираюсь повесить, о чём не скрывая говорю всем…

Также, были арестованы уже находящиеся в Могилеве генералы Янушкевич и Данилов: бывшие начальник штаба и главный квартирмейстер у прежнего Верховного Главнокомандующего – Великого Князя Николая Николаевича.

Первый обвиняется в военных преступлениях – депортациях, выселениях и прочих «прелестях» эвакуации этого лета, с Привислинского края, Западной Литвы и Галитчины.

«Статью» соответствующего кодекса «О военных преступлениях», мы с моим юрисконсультом Ястржембским только-только написали и я её утвердил своей «малой гербовой печатью» и, хотя – «закон обратной силы не имеет», Янушкевича я тоже повешу… Ничего, полковника Мясоедова - тоже с нарушениями вздёрнули! Так, что – прецедент есть.

Рисунок 183. Генерал от артиллерии Иванов Николай Иудович.

Генерала Данилова я хочу судить за то, что во время этой самой «эвакуации» - он допустил бардак на коммуникациях и так угробил железные дороги в западной части европейской России, что это придётся расхлёбывать очень долго. Приговорю его к повешению, а там помилую - одного из трёх! Есть у меня на этого Данилова, одна очень интересная задумка…

Опять же - «популярности» среди генералитета, мне это не прибавило! Генералы, целыми толпами покидали фронты и тыловые учреждения, приезжали в Ставку и ходатайствовали за «безвинных жертв» моих репрессий – огульно очернёнными в императорских глазах, газетными писаками.

Естественно, ущучив в чём суть - я таких к себе на аудиенцию и близко не подпускал!

Всех, кроме одного – прибывшего «просить» самым первым… Угадайте с трёх раз – кто?

Правильно!

Генерал Иванов, благообразный, осанистый старик, уже со всеми признаками старческих заморочек - «настучавший» в своё время на Рузского и, с чьей подачи началась эта история, приехал ко мне и попросившись на приём, слёзно просил меня за жертву своего доноса.

Эдакий, «голубой» стукачишко!

Я, от неожиданности взбесился с первых же его слов, внешне оставаясь спокойным:

- Вы какого года, Ваше Высокопревосходительство?

- …??? Извините, Ваше Императорское Величество…?

- В каком году родились, спрашиваю?

- В лето, одна тысяча восемьсот пятьдесят первого года от Рождества Христова…

- Оооо!!! Так, Вы у нас ещё битву при Ватерлоо помните! С «Законом об возрастном ограничении государственной службы» уже знакомы? …Тогда поздравляю – Вы будете ПЕРВЫМ!!! Немедленно распоряжусь, что все имперские историки, внесли ваше имя в так сказать - «скрижали».

Генерал, не успел и глазом пару раз моргнуть, как я уже вписал его славное – ещё при Аустерлице, имя в стандартный бланк и, «подмахнул» его. Встав, я торжественно вручил документ и торжественно сказал:

- Благодарю за многолетнюю безупречную службу нескольким поколениям российских императоров – моих предков, Николай Иудович и, давай «до свиданья»!

Пожав руку, я проводил пенсионера дверей купе-кабинета, на прощанье ласково сказав:

- Рузского, я всё равно – за то или иное, повешу. Но, если Вы откажитесь от своих показаний, господин пенсионер имперского значения – то, будете отданы под суд за лжесвидетельство. А там – как знать… Оно Вам надо?!

Думаю, этот «сын Иуды» ушёл от меня в полной убеждённости - что «оно» ему и, на фиг не надо!

Больше,