Григорий Распутин-Новый - Алексей Варламов

О том, как с помощью Распутина и Императрицы происходило освобождение Манасевича-Мануйлова, рассказывала на следствии дочь арестованного: «Распутин обещал свою помощь. Однажды он повез меня к Анне Александровне Вырубовой, где я сама должна была просить об этом Государыню. Я поехала с ним. Государыня была уже там. Распутин был в комнате с Вырубовой. Ко мне пришла Государыня. Я встала на колени и заплакала. Она положила мне руку на голову и говорила по-французски: "Успокойтесь, дитя мое. Все хорошо будет. Ваш отец безвинно страдает. Я сделала все, чтобы его освободить". Я стала ее благодарить. Она мне сказала: "Не Меня благодарите, а отца", т. е. Распутина».

«Очень благодарю тебя (также от имени Гр.) за Мануйлова», — писала Императрица Государю 15 декабря 1916 года, то есть накануне того дня, когда Распутин был убит.

Поразительно, но Манасевич-Мануйлов стал человеком, в освобождении которого оказались заинтересованы и Распутин с Государыней, и Батюшин.

«…таких случаев, когда Мануйлов лично выступает, надо больше всего бояться и немедленно их расшифровывать», — резонно заключил в своих показаниях С. П. Белецкий, которым одно время Батюшина даже хотели заменить.

Подводя итог всему вышесказанному, резюмируем: и этого недруга Распутин одолел. С помощью ли Государя, Государыни, темных сил, Манасевича-Мануйлова или воспользовавшись недостаточным профессионализмом талантливой, но молодой и неопытной российской контрразведки — как угодно, но одолел. Да так, что Батюшин первый запросил пощады и бросился к презираемой всеми Вырубовой и стал посыпать перед нею голову пеплом[58]. «Батюшкин (так в оригинале. — А. В.)… стал осторожнее и начал добиваться расположения к нему Распутина», — писал Симанович.

Но важно здесь не то, лгал или нет Симанович, а то, что Распутин одержал верх над одним из самых сильных и опасных своих противников, только эта виктория оказалась последней, ибо вскоре последовала его гибель, к которой каждый из его выигрышей вел. В этом смысле все они оборачивались против него, и все же сколько же таких побед, приближавших их автора к личной катастрофе и катастрофе всего государства, числилось за Григорием Ефимовичем Распутиным-Новым за одиннадцать роковых лет его нахождения при царском дворе?

Епископы Феофан (Быстрое), Гермоген (Долганев), Антоний (Каржавин), Евсевий (Гроздов), Антоний (Вадковский), Владимир (Богоявленский), Никон (Рождественский), Андроник (Никольский), Андрей (Ухтомский), Трифон (Туркестанов), Арсений (Стадницкий) и Антоний (Храповицкий), священники Роман Медведь, Дмитрий Смирнов, Федор Филоненко, миссионеры Березкин и Новоселов, старцы Гавриил (Зырянов) и Анатолий, блаженная Паша Дивеевская, монархист Тихомиров, премьер-министры Столыпин, Коковцов и Трепов, дворцовый комендант Дедюлин, генерал А. В. Герасимов, фрейлина С. И. Тютчева, журналист Михаил Осипович Меньшиков, протоиереи Востоков и Восторгов, обер-прокуроры Лукьянов, Самарин и Волжин, министры внутренних дел Макаров и Щербатов, министр земледелия Наумов, генерал Богданович, ялтинский губернатор Думбадзе, тобольский губернатор Станкевич, протопресвитер Шавельский, думские деятели Гучков, Родзянко, Милюков, Мансырев, полковник Дрентельн и князь В. Н. Орлов, губернатор Пильц, камергер Вл. И. Гурко, адмирал Нилов, генералы Рузский, Алексеев и Иванов, Великий Князь Николай Николаевич, его жена Анастасия Николаевна и ее сестра Милица, Великая Княгиня Елизавета Федоровна, вдовствующая Императрица Мария Федоровна, сестры Государя Ольга и Ксения, Великий Князь Николай Михайлович, барон Фредерике, его зять Воейков, товарищ министра внутренних дел В. Ф. Джунковский, министр внутренних дел А. Н. Хвостов с агентом Ржевским, полицейские профессионалы Белецкий и Комиссаров и вот, наконец, Батюшин с Бонч-Бруевичем — галерея самых разнообразных и по политическим взглядам и нравственным качествам, и по положению лиц и перечень триумфов, поражающий куда больше, чем приписываемый опытному страннику список донжуанский.

И чем дальше, тем острее вставал перед сонмом распутинских недругов вопрос — кто же и когда наконец остановит этого Ахиллеса и попадет в его пяту?

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Снова Покровское. Русский водораздел. Тобольский губернатор. Ужас Вырубовой. Сестры. Поучение опытного масона. Старец Анатолий. Легенда о старой женщине. Похоронная команда. Слон в посудной лавке

Критической ситуация вокруг Распутина стала к осени 1916 года. «Распутин лишь в первых числах сентября вернулся из Сибири, куда с ним ездили на богомолье его поклонницы. Ездили поклониться святителю Иоанну Тобольскому», — вспоминал генерал Спиридович.

«В 1915 году (ошибка мемуаристки, на самом деле в 1916-м. — А. В.) я еще раз ездила в Сибирь. В этот раз с моей подругой Лили Дэн и другими, и со своим санитаром так как была на костылях, — писала Вырубова. — В этот раз ехали мы на пароходе по реке Туре из Тюмени до Тобольска на поклон мощам Святителя Иоанна… На обратном пути останавливались в Покровском. Опять ловили рыбу и ходили в гости к тем же крестьянам. Григорий Ефимович же и его семья целый день работали в доме и в поле. Оба раза на обратном пути заезжали в Верхотурский монастырь на Урале, где говели и поклонялись мощам св. Симеона. Посещали также скит, находившийся в лесу, в 12 верстах от монастыря: там жил прозорливый старец отец Макарий, к которому многие ездили из Сибири. Интересны бывали беседы между ним и Распутиным».

«В Петербурге много говорили про это богомолье, но в его серьезный религиозный характер не верили, а он, безусловно, был. Оказывается, мы, царскоселы, гораздо серьезнее смотрели на всю идейную религиозную сторону "Распутинщины". Здесь на все, что было связано с ней, смотрели гораздо проще, чем мы. Для нас, во всех этих разговорах, Царица была Императрица и только.

Здесь она понималась только как женщина со всеми женскими недостатками характера. Мы знали больше, чем здесь. Мы знали все нехорошее, что делал Распутин, но знали и то небольшое, что было у него хорошего; здесь верили только дурному, не желая знать ничего хорошего».

Место это в мемуарах Спиридовича очень важное. Именно так и было: люди, владевшие информацией, куда более сложно относились к Распутину, чем те, кто ничего достоверного о нем не знал (и в известном смысле это относится и к нашему времени). Но через эту разницу восприятия проходил еще один роковой русский водораздел Царское Село — Петроград, а за Петроградом и вся Россия.

«Для нас А. А. Вырубова была его фанатичной религиозной поклонницей, здесь она считалась его любовницей и только. Да простит меня Анна Александровна за то, что я это говорю, за эту вульгарность, но, не веря ей, я только повторяю, что тогда "говорили" в столице, что передавалось в провинцию и что, с другими слухами и сплетнями, подготовило, в конце концов, необходимую для революции атмосферу, или, как говорят французы, — "ле климат". Здесь все упрощалось, делалось более понятным, вульгарным, скверным.