Предсказанное. Том 1 - Василий Головачев

– Кто вы? – мысленно воззвал он, тщетно пытаясь разглядеть детали одеяния «всадника» и форму «коня».

Перед глазами хирурга возникли причудливые колышущиеся полотнища света, напоминавшие ленты северного сияния, и одновременно в ушах раздался тягучий «шепот», вызвавший в памяти понятие – «рыбий язык».

Мальгин напрягся, сосредоточился на субсенсорном восприятии, формируя субъективное семантическое пространство, как его учили когда-то на занятиях по ксенопсихосемантике. Ситуация была заданной чувственно, и следовало искать контакт со «всадником» на уровне глубокой психики.

– Кто вы?

– Бог того, чего не может быть в принципе, – всплыл в голове четкий ответ, сопровождаемый эмоциональным эхом, главным в котором была совершенно человеческая ирония. Климу даже послышались в ответе знакомые нотки, присущие речи Паломника. А еще ему показалось, что заговорил с ним не «всадник», а «конь», хотя это, наверное, могло быть просто эффектом субъективного восприятия.

– Вы – Вершитель?

– О нет, – сказал чужой; теперь Мальгин был абсолютно уверен, что разговаривает с ним в пси-диапазоне именно «конь», в то время как «всадник» молча рассматривает его – снаружи и внутри, шевеля пласты памяти, как страницы книги. Сам же остается непроницаемым ни для какого вида зрения – загадочная фигура, обладающая плотностью металла и в то же время эфемерно зыбкая, нечеткая, призрачно мерцающая, кисейно-воздушная, неуловимая и неощутимая, как блик на воде или луч лунного света.

– Я Строитель, – продолжало существо, играющее роль «коня», умудрившись подчеркнуть заглавную букву имени. – Наши пути пересеклись случайно. Кстати, из ваших коллег да и вообще из разумных существ эпохи третичного осознания так глубоко в прошлое никто не проникал. Примите поздравления, мастер.

– Я хотел встретиться с Вершителями, – признался Мальгин, несколько разочарованный ответом.

В ушах прозвучал необидный смех.

– Это очень трудно, если вообще не невозможно. Человеческий организм не приспособлен для таких встреч ни в энергетическом, ни в информационном аспектах. Даже мне дается это нелегко, а ведь я в каком-то смысле – проекция Вершителя на данную модель Вселенной.

Мальгин помолчал, переваривая услышанное.

– А ваш… «всадник»?

– Он – тоже проекция Вершителя, но живет иначе, чем я, и существует одновременно в нескольких вселенных, контролируя Строительство. Ему контактировать с вами сложнее, потому что подобный контакт для вас чреват шоком. В какой-то мере он – мое второе «я», хотя аппараты восприятия и функции у нас разные. Мы – две проекции того, кого вы называете Вершителем, соединенные одним торсом, эдакий кентавр.

– И все-таки вы… разные?

Снова тот же открытый смех.

– Даже в вашем мире проекции одного и того же предмета могут противоречить друг другу, что же говорить о мирах, скрытых за познавательным горизонтом, принципиально отличных от остальных, неподвластных любой фантазии? Вряд ли кто-либо из людей, да и вообще существ третьей волны сможет вообразить, как на самом деле выглядит Вершитель. Не обижайтесь, это истина. Максимум, на что способен человек в силу его познавательных способностей, это на приблизительную оценку возможностей Вершителя. Один из ваших мыслителей сформулировал ее так: «Ум, которому были бы известны для какого-то момента все силы, действующие между телами природы, и расположение всех тел, знал бы все, что произойдет во Вселенной в будущем».[161]

– Вы жили на Земле?

– Нет, конечно.

– Но так хорошо знать культуру может лишь тот, кто…

– Вовсе не обязательно… Я знаю культуру Земли через вас, этого достаточно, во всяком случае, для контакта такого уровня.

– Вершители тоже знают о существовании земной цивилизации?

– Они знают все.

– Тогда они – боги! – хмыкнул Мальгин.

– Бог должен быть Абсолютом, а деятельность Вершителя имеет свои ограничения. Хотя для вашего домена Метавселенной он может играть роль Всевышнего… если пожелает. – Тихий смешок. – Но не пожелает. Он гораздо выше человеческих оценок и желаний. По сути, человечество, исповедуя принципы удовольствия и могущества – принципы поведения маленького ребенка и подростка, так и не повзрослело, не взяло на вооружение, за редким исключением, принцип стремления к смыслу.

– Что вы хотите сказать? – насторожился Мальгин.

Тон собеседника стал грустным.

– К сожалению, цивилизации третьей волны, наделенные тем, что вы называете разумом, упираются в эволюционный тупик, и человечество – не исключение.

В горле у Мальгина пересохло.

– Вы хотите… что мы… человечество не выживет?!

– Не только человечество, но и вообще ни одна из цивилизаций нашего времени, соответствующего третьей волне разума.

– Не верю!

– И не надо. Даже потомки программных интеллект-центров типа Орилоуха, Маата и других, вам еще не известных, не удержались от деградации и гибели. Вы еще убедитесь в этом. Разум Большой Вселенной бессмертен, потому что попытки Природы осознать себя вечны и бесконечны, но первое условие бессмертия – смерть, как говорил ваш соотечественник[162]. Не пугайтесь, мастер, лично вы переживете смерть цивилизации. Но возвращение домой будет трудным, учтите.

– Меня предупреждали, – вслух сказал Мальгин, ошеломленный страшным смыслом известия. Правда, до конца поверить в него он так и не сумел.

– Правильно, – кивнул «конь», то и дело меняя очертания, превращаясь то в слоновью тушу, то в динозавра, то в невиданную помесь известных и неизвестных зверей. – В принципе шанс уцелеть у человечества есть, интервал мудрости его достаточно широк, но выйти за пределы себя, пока человек остается целью в себе, почти невозможно. Прощайте, мастер, да благоволит к вам Тиха и обходит стороной Ата.[163]

– Вы говорите, что мы, люди, – представители третьей волны… Значит, была и первая, и вторая?

– Первая – это я и мои современники, вторая началась со строительством Орилоуха, Маата, Сферы Дайсона и других экзотических для вас объектов. Кстати, сеть орилоунского метро предназначалась, строго говоря, для использования ее разумом второй волны, но ее свойства позволяли пользоваться ею и палеоразумным и постразумным существам.

– Вы хотите сказать, что и после нас будут рождаться цивилизации? Четвертой волны? Пятой? Сотой? Сколько же их способна генерировать наша Метавселенная?

– Вы упрощаете, но в общем-то недалеки от истины… по вашим меркам. Дело не в количестве волн жизни, а в качестве. В конце концов предел экспансии разума – сама вселенная, что очень близко к Абсолюту.