Ересь Хоруса: Омнибус. Том 3 - Дэн Абнетт

Металлические выступы неприятно давили на кожу над черным панцирем, но он не обращал на это внимания. Он был слишком погружен в свои мысли. В последнее время уют его не сильно заботил.

В комнате царил мрак, нострамский мрак, освещение было выставлено на минимум. На стенах в металлических рожках плясало искусственное пламя, заставляя тени в комнате также пускаться в дрожащий пляс.

Покои были просторны, как и подобало его званию. Орлон внес дурацкое предложение занять покои Кёрза в знак демонстрации силы, но Скраивок отказался. Это было бы слишком явной провокацией для тех, кто ему противостоит.

Кроме того, лишь безумец возжелал бы обитать в святая святых примарха, а человек в здравом уме, поселившись в его покоях, быстро бы лишился разума.

В дальнем углу комнаты был меч. Тот подпирал спинку стула, такую же, как изголовье кровати, и был спрятан в ножны; поэтому Скраивок не видел его мутный, будто поглощающий свет клинок из черного металла…но чувствовал его. Оружие будто тянуло за невидимые крючки, засевшие глубоко в его душе, не столько прося, сколько требуя, чтобы воин взял его в руки.

Это был не меч. Пусть во всех отношениях он выглядел таковым: рукоять и ножны были плотно обмотаны ремнями из хорошо выделанной потертой кожи какого-то ксеносущества. Он производил впечатление любимого оружия опытного воина — такого, как Скраивок — прожившего с ним всю жизнь на поле брани.

Только это было не так. До Соты у него не было этого оружия. По всем мыслимым стандартам его даже не существовало.

По крайней мере, не в виде меча.

Его обличье могло обмануть кого угодно, но не Гендора Скраивока, который знал, что это на самом деле — определенно не обычный клинок.

Он закрыл лицо ладонями, плотно прижав их к глазам. В комнате эхом отдавались приглушенные звуки ремонтных работ. Этот постоянный фон из грохота инструментов и криков звучал день и ночь, превращаясь за пределами звукоизолирующих стен каюты в назойливую какофонию. Множество сводящих с ума звуков и вибраций с успехом заглушали гул корабельного реактора.

— Я не могу думать! — прокричал он в потолок. Грохот не прервался ни на минуту, и Скраивок застонал:

— Заткнись! Заткнись! Заткнись!

А еще был корабль. И корабль, и флот, и легион. Он должен вести их — а не угрюмый болван Шенг. Советник примарха был сложной проблемой, и этот проклятый меч, засевший в его голове, никак не мог помочь в ее решении.

Босые ноги шаркнули по тахте, обитой человеческой кожей, и Скраивок сел.

На мгновение он поник головой и стиснул зубы. Сдавленно хмыкнув, он заставил себя встать.

— Тебе меня не победить, — сказал он, обращаясь к мечу.

Он часто говорил с ним, но меч не отвечал.

Рано или поздно он заговорит с ним в присутствии других легионеров. И это будет не очень хорошо.

Тупо моргая, Скраивок разглядывал царящий в комнате бардак, как будто вернулся домой и увидел, что тот был разграблен. Еда на изысканных блюдах покрылась плесенью. Кучи мебельной набивки валялись по углам. Кувшины с вином были опрокинуты, а их содержимое забродило и превратилось в уксус. Фрагменты брони лежали там, где он их бросил. В зеркале отражалось заросшее существо с впалым лицом — Скраивок не сразу узнал в нем себя. Черные разводы, которые он рисовал вокруг глаз и из-за которых его прозвали Расписным Графом, размазались по всему лицу.

Он презрительно скривился, увидев себя. Это тоже надо привести в порядок. Когда он наконец-то избавится от меча, все станет лучше.

Когда это случится, он снова станет самим собой.

— Ну, ладненько, — произнес он. — Пора покончить с этим.

Он медленно собрал все части боевого облачения и напялил их на себя. Не позволяя себе остановиться на полпути, он грубо схватил меч за середину.

Затем он открыл дверь своих покоев. Конечно же, снаружи его уже ждал Фай Орлон и его отвратительная льстивая мина, натянутая на узкое лицо.

— А, господин Скраивок! Как хорошо, что вы встали! Хорошо отдохнули?

Скраивока изумляло, как такой хитрой мелкой твари удалось пройти отбор в легион. Даже обладая дарами легионера, Орлон по-прежнему производил жалкое впечатление. Ближе к концу с Нострамо приходили лишь отбросы из отбросов — неудивительно, что Кёрз уничтожил это место.

Слабость для Повелителей Ночи была подобна запаху крови в воде. Легионеры вроде Орлона всегда присоединялись к тем, кого считали влиятельными, чтобы спастись. Это обьясняло и нелепые нетопыриные крылья, украшавшие его шлем в подражание Севатару, и то, почему он назначил себя адъютантом Скраивока.

— А похоже, что я хорошо отдохнул, Орлон? — ответил Скраивок.

— Если честно, нет, — извиняясь, сказал Орлон.

Скраивок шел по коридору; Орлон семенил за ним и тараторил:

— На повестке дня проблема капитана Шенга, мой господин. Он собрал вокруг себя большой контингент капитанов и требует, чтобы вы немедленно покинули «Сумрак». Я боюсь, у вас крайне мало времени для ответных действий, пока ситуация не вышла из-под контроля. Мастера когтя Альвар, Тьёк и Денбис уже рассматривают возможность переметнуться от вас к Шенгу. — Орлон сдержано хохотнул. — Разумеется, они не в курсе, что я обладаю этой информацией, но у меня надежные источники. Я могу лишь предполагать, что…

— Что насчет остальных? — перебил его Скраивок.

— Шенг не успел на них повлиять, но события развиваются быстро.

Скраивок развернулся и ткнул пальцем в лицо маленького космодесантника:

— Тогда возвращайся к Наместникам Рукокрылых и не допусти, чтобы остальные перекочевали к Шенгу, понятно? Голосование завтра. Уверен, до него нам удастся сохранить позиции, и я буду официально назначен командующим флота.

— Мой господин, я…

— Ты уяснил, Орлон? Да или нет? — произнес Скраивок громко и медленно.

Орлон многозначительно кивнул.

— Конечно, мой господин. Как пожелаете, господин. Я прослежу за этим.

Скраивок фыркнул.

— Наместники Рукокрылых! Что они о себе возомнили? Они не имеют права решать, кому быть Рукокрылым, а кому нет. На этом судне был лишь один Рукокрылый и лишь потому, что я привел его. И я убил его. По праву поединка теперь я старший капитан. Таков закон.

Орлон снова кивнул, но его слова противоречили видимому согласию.

— Это будет непросто. Шенг против вашего плана. Он считает, что примарх мертв и это его печалит. Он желает выследить Льва и заставить его заплатить. Он одержим.

— Наша главная цель — Терра. Кёрз — жив. Севатар — жив. Погоня за мелочной местью не принесет нам победы. Мы должны отправиться к Воителю.

— Но откуда вы знаете, что Первый капитан и наш отец живы? Совет, может, и поверит, что ксено-устройство Ультрадесанта показало вам это, но у вас нет никаких доказательств; при этом вы не говорите, где они.

— Я видел Севатара своими собственными глазами. Если об этом узнают и они, я стану уязвим, — устало произнес Скраивок. — Но пока это знание остается в моей голове, моя голова остается на плечах.

Он взглянул на меч — не свой меч; подобной вещью нельзя владеть. Вообще, с подобными артефактами вопрос владения обычно ставился наоборот.

— Это все может и подождать, Орлон. Мне нужно еще кое с чем разобраться. Скажи мне лучше, где здесь ближайший воздушный шлюз?

— Двумя палубами ниже лихтерные отсеки, мой господин. С них проще всего улететь. Вы желаете покинуть корабль?

— Я сказал — воздушный шлюз, — рявкнул Скраивок, — а не покинуть корабль!

— Нууу, здесь недалеко… — голос Орлона озадаченно стих.

— Покажи мне. Немедленно.

Орлон вел Скраивока по разгромленным коридорам «Сумрака». Корабль получил тяжелые повреждения в схватке с «Неоспоримым Доводом». Целые палубы сгорели в пожаре или были открыты пустоте. Все ресурсы с захваченной планеты пошли на ремонтные нужды, но даже с такой скоростью работ потребовалось бы несколько лет, чтобы привести корабль в порядок. Шенг приказал отремонтировать корабль в память о примархе. Как это типично для некоторых его братьев, подумал Скраивок, работать не покладая рук ради существа, которому плевать, живы они или мертвы.

Шенг безраздельно любил Кёрза, но Скраивок не думал, что тот до конца понимал отца. В прошлом Расписному Графу мало доводилось общаться с примархом лично. Возможно, такая независимость от влияния Кёрза позволила Скраивоку лучше понять его характер.

В легионе были те, кто пожелал идти своей дорогой грабежа и насилия, и те, кто желал вновь объединить легион и отправиться искать отца. Скраивок отдавал предпочтение последним. Лично ему не было никакого дела до амбиций Хоруса. На его взгляд они были столь же тщеславны и корыстны, как и Великий Крестовый поход, но Скраивок очень хотел сделать Императору больно.

Владыка Человечества мог бы оправдать и простить всех сынов Нострамо. Скраивок был в этом уверен. Но Он решил иначе.