История России. XX век. Как Россия шла к ХХ веку. От начала царствования Николая II до конца Гражданской войны (1894–1922). Том I - Коллектив авторов

В апреле 1919 г. ЧК провела по всей стране массовые аресты меньшевиков и эсеров. Меньшевики стали переходить «от легальности к подполью» и занялись разработкой программы выхода из военного коммунизма, которую Ю. О. Мартов огласил с трибуны VII съезда Советов в декабре 1919 г. Полтора года спустя Ленин себе ее присвоил, объявив новую экономическую политику. На партийном совещании в апреле 1920 г. меньшевики объявили задачей «всех марксистских социалистических партий» «не диктатуру пролетариата, а последовательно проведенное народовластие». В августе настала новая волна репрессий, и последнее Всероссийское совещание меньшевиков в октябре 1922 г. уже прямо выступило против советской власти, «за демократические свободы для всех». Затем часть меньшевиков скрылась в подполье, часть ушла к большевикам, а часть – в эмиграцию.

Историческая справка

Леонид Иоакимович Каннегиссер родился в марте 1896 г. в семье инженера-механика, директора завода Общества судостроительных, механических и литейных заводов в Николаеве – крупнейшего кораблестроительного завода юга России И. С. Каннегиссера (1860–1930). Его мать – врач Роза Львовна Сакер (1863–1946). Юность Леонида проходит в Петербурге, куда переезжает его отец, возглавивший управление всей русской металлургической промышленностью. Леонид окончил частную гимназию Гуревича, рано стал писать стихи. Георгий Иванов так характеризовал творчество Леонида Каннегиссера: «Оставшееся от него – только опыты, пробы пера, предчувствия. Но то, что это „настоящее“, видно по каждой строчке».

В 1913 г. Леонид поступил на экономическое отделение Политехнического института. Богатый, красивый, культурный и исключительно одаренный юноша стал завсегдатаем поэтических салонов, входил в окружение М. Кузьмина. Часто собрания культурной петербургской молодежи проходили и в изысканном доме его родителей в Саперном переулке. Каннегиссер был особенно дружен с Сергеем Есениным, с которым они обменялись стихотворными посланиями.

В 1917 г., после того как было разрешено евреям становиться офицерами, Каннегиссер поступил в Михайловское артиллерийское училище. Он показал себя пламенным русским патриотом, горячим сторонником новой, послефевральской России и войны до победного конца. По политическим взглядам считал себя близким к народным социалистам. Свое кредо молодой поэт выразил в стихотворении, написанном в июне 1917 г.

На солнце, сверкая штыками —Пехота. За ней, в глубине, —Донцы-казаки. Пред полками —Керенский на белом коне.Он поднял усталые веки,Он речь говорит. Тишина.О, голос! Запомнить навеки:Россия. Свобода. Война.Сердца из огня и железа,А дух – зеленеющий дуб,И песня-орёл, Марсельеза,Летит из серебряных труб.На битву! – и бесы отпрянут,И сквозь потемневшую твердьАрхангелы с завистью глянутНа нашу весёлую смерть.И если, шатаясь от боли,К тебе припаду я, о, мать,И буду в покинутом полеС простреленной грудью лежать —Тогда у блаженного входаВ предсмертном и радостном сне,Я вспомню – Россия, Свобода,Керенский на белом коне.

В ночь с 25 на 26 октября 1917 г. Леонид вместе с другими юнкерами-михайловцами защищал от большевиков Зимний дворец с заседавшим в нем Временным правительством.

После Октябрьского переворота Каннегиссер входил в подпольную антибольшевицкую группу, возглавляемую его двоюродным братом М. Филоненко, который поддерживал тесную связь с Борисом Савинковым. Савинков отдал приказ о ликвидации М. С. Урицкого, исполнить который взялся Каннегиссер.

Утром 30 августа 1918 г. Леонид Каннегиссер застрелил наповал Моисея Урицкого из револьвера с шести шагов в здании Министерства иностранных дел на Дворцовой площади. Леонид был схвачен после короткой погони. Он сразу же заявил, что его действия продиктованы желанием искупить вину своей нации за содеянное евреями-большевиками: «Я еврей. Я убил вампира-еврея, каплю за каплей пившего кровь русского народа. Я стремился показать русскому народу, что для нас Урицкий не еврей. Он – отщепенец. Я убил его в надежде восстановить доброе имя русских евреев». После нескольких месяцев допросов и, по всей видимости, пыток Леонид Каннегиссер был убит в застенках Петроградской ЧК в октябре 1918 г. Один из присутствовавших при этом чекистов позднее сказал его отцу: «Ваш сын умер как герой…» Стихи Леонида Каннегиссера и воспоминания о нём были изданы в Париже в 1928 г. По сообщению Марка Алданова, близко знавшего поэта, в Париже хранился и дневник Леонида, доведенный до лета 1918 г.

Фанни (Фейга) Ефимовна Каплан (настоящая фамилия – Ройтблат). Родилась 10 февраля 1890 г. в еврейской семье учителя в Волынской губернии на Украине. С ранней юности присоединилась к анархистам. Когда ей было 16 лет, на ее квартире изготавливали бомбы, одна из которых предназначалась Киевскому генерал-губернатору. По делу о покушении на жизнь губернатора арестована в 1906 г., приговорена к смертной казни, замененной из-за несовершеннолетия Каплан пожизненной каторгой. В Сибири познакомилась с Марией Спиридоновой и другими эсерами и вступила в ПСР. После Февральской революции освобождена по амнистии. Жила в Крыму, семья эмигрировала в США. Убить Ленина она решила еще в феврале 1918 г., чтобы отомстить за разгон Учредительного собрания и подписание Брестского мира.

30 августа, когда Ленин садился в свой «Роллс-Ройс» после выступления на заводе Михельсона у Серпуховской заставы, Фанни Каплан три раза выстрелила в него из «браунинга» отравленными пулями. Две пули попали в цель – одна в руку, другая через нижнюю челюсть прошла в шею. Ленин был в очень тяжелом состоянии, и его спасение врачи считали маловероятным, но Ленин выжил и оправился от ран очень быстро. «Я застрелила Ленина, – сообщила Фанни Каплан в ЧК, – потому что считаю его предателем. Из-за того, что он долго живет, наступление социализма откладывается на десятилетия». Она заявила, что симпатизирует политике Комитета членов Учредительного собрания в Самаре и доверяет Чернову. Союзу с Германией она предпочитает союз с Англией и Францией. Фанни Каплан отказалась выдать сообщников, была переведена с Лубянки в подземную кремлевскую тюрьму и без суда застрелена 3 сентября комендантом Кремля матросом П. Мальковым по приказу ЧК. Тело Ф. Каплан было по указанию Свердлова «уничтожено без следа». Позднее открылось, что покушение было тщательно разработанной акцией боевой эсеровской группы Семенова. Непосредственно в покушении на Ленина Каплан помогал опытный эсер-террорист рабочий Новиков.

Литература

Н.Н… Головин. Российская контрреволюция в 1917–1918 гг. в 2-х т. М: Айрис, 2011.

2.2.16. Комитет членов Учредительного собрания (Комуч). Народная армия

Под прикрытием чехо-словаков в июне вышли из подполья дружины эсеров и офицерские организации: в Омске (руководитель П. П. Иванов-Ринов – до 2 тысяч чел.), в Новониколаевске (А. Н. Гришин-Алмазов – до 600 чел.), в Томске (А. Н. Пепеляев и другие – до 1 тысячи чел.), в Барнауле (П. Г. Ракин – до 600 чел.), в Иркутске (А. В. Эллерц-Усов – до 1 тысячи чел.). Общая численность вооруженного Белого подполья в Сибири достигала 13 тысяч. В Новониколаевске (Новосибирске) создался его общий штаб. Выступившие против большевиков силы нашли широкую поддержку прежде всего у казаков, крестьян, кооперативных союзов, рабочих и духовенства.

Историческая справка

Подпольная офицерская организация подполковника Николая Галкина существовала с конца 1917 г. В Самаре тогда было 5 тысяч офицеров, но в организацию эту почти никто из них не входил. Входили в неё, между тем, дружины социалистов-революционеров, которые полностью поддерживали цель организации – свержение большевиков и созыв Всероссийского Учредительного собрания. Организация была малочисленна, оружия было мало, старших и опытных офицеров в ней практически не было, и требовалось соблюдать большую осторожность, чтобы не обнаружить её существование. В целях предосторожности молодёжь была организована по системе «десятков» – знали друг друга по большей части только в своём десятке. Общих собраний не было – встречались группами, каждый раз в разных местах – в самарском яхт-клубе, в студенческих чайных, в саду кафедрального собора и так далее. «Примерно в феврале месяце, – вспоминает Вырыпаев, – меня однажды пригласили к себе ученики последнего класса коммерческого училища, в котором я учился семь лет назад. Они мне объяснили, что в городе существует противобольшевицкая организация, состоящая в большинстве из учащейся молодёжи, а также из прапорщиков и подпоручиков (военного времени). Во главе организации стоит подполковник артиллерии Галкин. Они просили меня вступать в организацию и помочь им. Галкину обо мне уже говорили, и он будет рад меня видеть». Основные надежды возлагались организацией на восставший Чехословацкий корпус, который как раз тогда подходил к Самаре. Чехи шли эшелонами через Пензу и Сызрань – в Самаре среди большевиков началась паника; «по улицам во всех направлениях, без всякого освещения сновали грузовики с каким-то имуществом, большая часть уходила на север, часть грузилась на стоявшие под парами пароходы, которые, не задерживаясь, шли вверх по Волге», – пишет Вырыпаев. На рассвете 8 июня передовые отряды чехов, числом не более батальона, вошли в город – красные почти не оказывали сопротивления. Члены офицерской организации заняли все наиболее важные пункты в городе.