Сиреневый Чёрный - Жанна Лебедева

— Ко мне Беркли, — позвал пса Высокий, и, дождавшись, когда тот приблизится, громко приказал. — Сад ху! Сад!

Услышав команду, пес послушно вернулся на ковер.

— Я же сказал, хватит, — грозно обернулся к соратнику Артис.

— Я не знаю языка лесных, и не обязан знать его, так что можешь болтать что хочешь, — высокомерно отметил Лорин, делая вид, что его эта разборка больше не касается.

— Ты не знаешь синдарин, зато собака, похоже, знает, — ответил Йоза, в голосе которого прозвучало нескрываемое удивление.

— Ерунда, зачем темноморцам учить собаку выполнять эльфийские команды? — недоверчиво нахмурился Лорин.

— А по мне, так все верно, — тут же вступил в разговор Нанга, — этот пес принадлежал Высоким, вот они и научили его.

— Высокие говорят на квэнья, тем более «ласточки» Волдэя. О синдарине они знают не более тебя, умник, — поучительно разъяснил гоблину Йоза, — а ты, неверующий, смотри! — сказал он уже Лорину. — Пада аним, Беркли! Пэд!

К удивлению окружающих, пес послушно подошел и, задрав морду к потолку, громогласно ухнул мягким басом.

— Что скажешь, Артис, ты ведь, похоже, знал его раньше? — спросил Лорин.

Артис задумчиво смотрел на терьера, не понимая причин его странного навыка. Потом ответил без особой уверенности:

— Его прежним хозяином был эльф из Вэлди, но как этот пес попал к нему, я не знаю. Быть может он когда-то жил в лесу….

Если бы Артис знал, как близка к истине оказалась его догадка….

Айша вышла во двор и направилась к конюшне, проведать Таксу. Вокруг было пусто, лишь в саду она краем глаза заметила двух холь, с ног до головы укутанных в светлые платки.

В конюшне стоял сумрак, половина денников пустовала, в остальных стояли лошади их отряда и несколько трофейных разбойничьих коней. Такса не влез в узкий, рассчитанный на некрупного степняка, денник и стоял в проходе морда к морде с Унылой Свиньей, которая тоже оказалась великовата.

Похлопав соловую кобылу по широкой спине, Айша подошла к Таксе. За спиной в проходе раздались тяжелые шаги. Гоблинша вздрогнула, догадавшись, кому они принадлежат, напряглась. Из всех соратников ей меньше всего хотелось остаться один на один с Йозой.

Эльф остановился в нескольких шагах и окликнул ее:

— Айша, у меня к тебе разговор.

— Какой еще разговор? — как можно тверже ответила девушка, стараясь не отводить взгляда от едких, тусклых глаз Высокого.

— Поболтать надо с тобой, об Артисе…

С этими словами он уселся на деревянный ящик, в котором хранилось зерно для лошадей, и в упор уставился на девушку. Решив, что Йоза замышляет что-то нехорошее, Айша тут же встала в позу:

— Артис наш командир, и ты, если задумал что-то против него, будешь иметь дело со мной…

Услышав пылкую речь, эльф чуть заметно улыбнулся и произнес:

— Ты правильно поступаешь, поддерживая его.

Приняв услышанное за издевку, гоблинша вспылила:

— Ты это про поход на Эмрой? Я поддержала командира, потому что он прав. Да, я так считаю! — и, предупреждая возможные неуместные остроты и шутки, тут же добавила. — Артис — хороший стратег и сильный воин, к тому же он хладнокровен и смел. В отряде может быть лишь один лидер, иначе наступит анархия…

Не дав ей продолжить свою пылкую речь, Йоза примирительно развел руками:

— Я не спорю с тобой. Все верно. Это правильно, что ты на его стороне. Сейчас ему как никогда нужна поддержка.

— Почему? — насторожилась Айша, пытаясь уловить, к чему клонит собеседник. — Разве с ним что-то не так?

— Нужно быть внимательнее, если хочешь стать великим воином, — загадочно улыбнулся Йоза, — разве ты не заметила, как он промахнулся в последнем бою?

— Подумаешь, промах! С кем не бывает!

— Он эльф, девочка, — прозвучало в ответ, — а эльфы никогда не промахиваются. Даже я бы не промахнулся, хоть и не брал в руки лук все долгие годы своего заключения. А он, опытный и сильный лучник, промазал.

Гоблинша задумалась, вспоминая последнее сражение. Стрела Артиса скользнула по щеке врага, оставив на ней след, и пронзила голову соседней лошади. Тогда она решила, что Артис целился не в Гою, а в находившегося рядом всадника, лошадь которого, повалившись наземь, заставила споткнуться и рухнуть еще нескольких.

— Нет, не может быть, — помотала головой Айша, требовательно глядя Йозе в глаза.

— Он плохо видит, — тихо произнес тот, — знаешь, что это значит для эльфа? Для того, кто рождается с луком в руках?

Айша промолчала, пораженная услышанным. Так вот почему Артис не желал идти на Эмрой ночью.

— Теперь поняла, что я хотел сказать? — Йоза посмотрел на нее исподлобья.

— Не совсем. Почему ты сказал именно мне? Почему важна именно моя поддержка?

— Потому что ты женщина, глупышка. Никто не утешит мужчину лучше женщины. А ты в нашей команде единственная дама.

— Эй! — возмущенно вскрикнула Айша, залившись краской. — Ты опять за свое?!

— Тише, тише, — Йоза прижал палец к губам, в глазах его блеснули насмешливые искры, — ты все неправильно поняла. Я говорил о дружеской поддержке. Ты — девица, хоть и строишь из себя мужика, и лишь ты сможешь дать ему необходимое тепло и заботу, как друг, конечно…

— Ладно, — тяжело выдохнула Айша, — я постараюсь…

— Молодец, девочка, — удовлетворенно кивнул эльф, — и забудем об этом разговоре…

К вечеру в гостиницу Фарума прибыли гости, его родственники с апарской границы. Хозяин гостиницы закатил шикарный ужин, на который пригласил и всех остальных постояльцев. Это выглядело странным на фоне царящей кругом нищеты и разрухи. Крестьяне голодали, тогда как погреба Фарума ломились от продуктов. Ответом на вопросительные взгляды послужило оправдание, что провизию подвозили из Апара караванщики — родственники жены.

Сидя напротив Артиса, Айша раздумывала о разговоре на конюшне. Пару раз эльф ловил ее взгляд, приходилось отворачиваться и прятать глаза в тарелке с едой.

Когда совсем стемнело, в холл пришли музыканты с флейтами и барабанами. Они заиграли что-то дробное, резкое, ломаное. Слуги принесли вино и свечи. Помещение наполнилось ароматом пряных восточных специй и табачным духом. Гости Фарума курили трубки, набивая их смесью мяты, дурманной травы и сладковатого некрепкого табака.

— Ешьте, дорогие гости, угощайтесь, — медовым голосом потчевал присутствующих Фарум, — а мои прекрасные кошки ублажат ваши взоры своими чудесными танцами.

Он хлопнул в ладоши, и в холл вбежали полунагие танцовщицы. Их гибкие тела завились в танце, зазвенели на щиколотках и запястьях золотые браслеты. Зеленые глаза с вертикальными зрачками отражали огонь свечей, загорелые, мускулистые тела казались бархатными, а прекрасные, молодые лица, выглядели совсем юными, почти детскими.