Keeping 13 - Хлоя Уолш

видел его перед собой, прислонившегося к столу с газетой в руке, покорно игнорирующего окружающее безумие. Мое сердце бешено колотилось о грудную клетку; смесь адреналина, отчаяния и страха, когда я проталкивался сквозь толпу, игнорируя все и вся на своем пути, чтобы добраться до него. Дыша сквозь панику, я сократил расстояние между нами, позволив своей сумке упасть с плеча, когда добрался до него. — Да, — выдавил я, дрожа, как гребаный ребенок.

Я увидел, как его плечи напряглись при звуке моего голоса. Я услышал тихий вздох, сорвавшийся с его губ. Медленно повернувшись, он посмотрел мне в лицо с выражением неподдельной гордости на лице. — Привет, Джонатан.

— Да, — повторил я, склонив голову, и мой голос прозвучал страдальческим стоном.

— Я здесь, сынок. — Три слова. Три гребаных слова, которые поставили меня на колени. — Я прямо здесь, — прошептал он, обнимая меня.

— Па… — Я уронил голову ему на плечо, прижимаясь к нему, как ребенок. — Забери меня отсюда.

Два часа спустя мы сидели в дальнем углу полупустого ресторана, и мое сердцебиение вернулось к нормальному ритму. Благодарный за то, что мой отец был здесь, со мной, после того как я провел так много времени вдали от всех, кого я знал, я внимательно слушал, как он вкратце рассказывал мне обо всем, что произошло дома с тех пор, как меня не было.

— Шон действительно сейчас произносит все эти слова? — Спросил я, набивая рот стейком. — Полными предложениями?

— Большую часть времени он все еще колеблется, — усмехнулся папа. — Но он пытается. Он продвигается семимильными шагами.

— Ну и дерьмо. — Наколов ломтик картошки, я отправил его в рот и задумчиво прожевал, прежде чем спросить: — И она действительно ходит к этому психологу?

— Она действительно ходит, — подтвердил папа. — Это помогает, Джонни. Она выздоравливает. — Я почувствовал, как мои плечи опустились от облегчения. Шэннон сказала мне, что посещала сеансы, но я не был уверен, говорила ли она мне правду. — Она начинает процветать, сынок. Они все такие.

— Я скучаю по ней. — Уставившись на еду на своей тарелке, я продолжал поглощать ее, пытаясь отвлечься от ужасной боли в груди. — Я скучаю по дому.

— И мы скучаем по тебе, — ответил он. — Но мы также чрезвычайно гордимся тобой.

— Она уходит? — Прохрипел я, заставляя вопрос сорваться с языка. — Шэннон? Ей не слишком грустно?

— Она тоскует по тебе, — честно ответил папа. — Я представляю, как отчаянно она тоскует, но она делает храброе лицо и справляется со своими делами. Она проводит много времени со своими друзьями. Я полагаю, она входит в пору взросления девочки-подростка. — Улыбнувшись, он добавил: — А твоя мама прихорашивается до предела. — Он усмехнулся. — Я никогда в жизни не видел столько розового и блестящего, сынок. Это повсюду. Макияж. Ювелирные изделия. Выпрямители для волос. Туфли. Платья. Клянусь, каждый раз, когда я переступаю порог, прихожая забита еще полудюжиной пакетов с покупками.

— О Господи, — простонал я. — Она обращается с Шэннон как с куклой, не так ли?

— Можно и так сказать, — засмеялся папа.

Поморщившись, я сделал глоток воды из своего стакана, прежде чем спросить: — А как мама?

— Как обычно, — задумчиво произнес папа, бросив на меня понимающий взгляд.

— Она в своей стихии, не так ли?

— О, ей нравится, когда вокруг так много детей, из-за которых можно хлопотать, — согласился он, нежно улыбаясь при этой мысли. — Хотя она скучает по своему малышу. Все дети в мире не смогли бы заполнить дыру, которую ты проделал в ее сердце. Или в моем.

— Держу пари. — Я усмехнулся, хотя это был пустой звук. — Я тоже по ней скучаю.

— Что случилось, Джонни? — затем он спросил, уловив мое настроение.

— Они предложили мне контракт на два года, папа, — прошептал я.

— Во Франции?

— Нет. — я покачал головой. — В Дублине.

Мой отец прерывисто вздохнул и откинулся на спинку стула, забыв о еде. — А деньги?

— Сверх наших ожиданий, учитывая мой возраст и опыт, — пробормотал я. — Такие деньги, которые я не ожидал заработать до двадцати лет.

Его брови взлетели вверх. — План состоял в том, чтобы год или два поиграть за французский клуб, чтобы набраться опыта, прежде чем подписывать контракт с "родиной", — отметил он. — Они, должно быть, думают, что ты готов.

— Да. — Отложив вилку и нож, я повторил его действия и откинулся на спинку стула. — Они должны.

— Они хотят тебя.

— Они хотят.

— А ты? — Он склонил голову набок, изучая меня умными глазами. — Чего ты хочешь?

— Если я подпишу контракт, мне придется вернуться в Дублин в сентябре и завершить оформление сертификата об увольнении в Royce, — сказал я ему. — Они готовы работать со мной над моим графиком тренировок. На бумаге я был бы учеником Ройса, но, думаю, я был бы скорее экстерном, чем кем-либо еще, понимаете? Посещаю несколько занятий, занимаюсь с репетиторами и сдаю там экзамены.

— И что ты об этом думаешь?

— Я не знаю, — честно ответил я, все еще не придя в себя от того, как быстро все произошло. — Это так сложно осознать, папа.

— И ты колеблешься?

Я медленно кивнул.

— Из-за Шэннон.

Да? Нет? Может быть? Я беспомощно пожал плечами.

— Понимаю, — спокойно ответил он.

Я сомневаюсь в этом. Я не думал, что кто-то может увидеть то, что я увидел в этот момент. — Я не знаю. — Это было все, что я мог сказать — все, что я мог подумать. — Я действительно не знаю, папа.

— Дублин находится в двух с половиной часах езды на машине от Корка, — предложил он. — Это выполнимо.

— Дело не в этом, — прохрипел я, опуская взгляд, чтобы изучить свои руки.

— Тогда в чем дело, Джонни?

Я открыл рот, чтобы объяснить, но снова его закрыл. У меня не было слов. Я не мог объяснить, что я чувствовал, когда сам этого не понимал. — Я потерян, — наконец сказал я ему. — Я в противоречии.

— Это больше не то, чего ты хочешь? — мягко спросил он. — Потому что это тоже нормально.

— Я хочу этого, — выдавил я. — Поверь мне, я хочу этого, папа. регби — это то, чем я хочу заниматься в своей жизни. Это не изменилось.

— Но?

— Это просто… — У меня вырвался болезненный вздох. — Я пока не уверен, хочу ли я этого. — Я заставил себя посмотреть на него с виноватым выражением лица. — Я не знаю, папа. Если я подпишу, тогда все. Дело сделано. Я должен отказаться от всего этого.

— От чего отказаться?

— Томмен, мои друзья, Шэннон, Гибс… — Я пожал плечами, чувствуя себя потерянным и беспомощным. — Я буду мужчиной.

— Ты настоящий мужчина, Джонни.

— Я знаю, но