"Великая река". Компиляция. Книги 1-8 - Токацин .

- Ой! – Кирин убрала ногу с земли – наружу пробивался ещё один росток.

- Эмма говорила, что всё это выдумки, - тихо сказала Кесса, потрогав растение. – То, что они прорастают сквозь тела и корабли. Они мягкие – они огибают препятствия. Эмма много раз ночевала в степи весной – она ведь ходит сюда за кореньями…

- Тихо! – Кирин опасливо огляделась – вроде никого из старших поблизости не было. – Только при дедушке это не повторяй.

С громким треском наклонилась высоченная соломина – сухая Руула, не выдержав ударов топора, пошатнулась и упала, сбивая с Золотых Чаш листья и веточки. Кесса подобрала ту, что упала рядом с ней.

- Пойдём, а то дед рассердится.

Ночь выдалась тихой – даже ветер ненадолго унялся. Только сопение спящих разносилось над кораблём. В сухих травах перекликались ночные птицы. Кессе чудилось сквозь сон, как потрескивает земля, выпуская на волю ростки. Она высунулась из-под полога и посмотрела вниз – молодые листья поблескивали в темноте.

- Вот это – Высокая Трава, - прошептала Кесса, доставая из-под куртки Зеркало Призраков и поворачивая его «лицом» к степи. – Сейчас тут равнина. Но Эмма, копая землю, находила ракушки. Такие же, как в нашем обрыве. Тут было русло Великой Реки. Она тогда была ещё шире. Смотри, это восточные степи.

Зеркало осталось чёрным – ничего не отражало и ничего не показывало. Кесса, помедлив, спрятала его под одеждой и вернулась в спальный кокон. «Ничего,» - тихо вздохнула она. «Ничего, оно вспомнит. Надо показывать ему разные вещи. Оно вспомнит.»

Травяные дебри преграждали путь ветру; на земле Кесса его не замечала, только слышала, как шелестят наверху тонкие сухие листья. Теперь она взлетела высоко над ними, и вихри кидали её из стороны в сторону. Хрупкая халга, собранная из соломы, верёвок и огромной пушинки, едва держала направление. Хвала богам, ветер был не встречный – дуло с юга, а Кесса летела на восток, к Стрякавной Пади – к одному из её «притоков», узкому и глубокому оврагу. Лес пожухшей травы обступал Падь со всех сторон, высоченные кусты Кенрилла цеплялись за её края, на каждом из них уместился бы если не город, то хотя бы большой дом. Мёртвые стебли Стрякавы ощетинились шипами длиной с ладонь, яд за зиму выветрился, но налететь на них Кесса совсем не хотела – ни зимой, ни летом.

Ветер сдувал все пушинки на одну сторону, и халга постоянно валилась набок, еле-еле поднимаясь над травяным лесом. Среди поваленных друг на друга стеблей уже блестела вода – узкий бурлящий ручей сбегал по камням на дно пади. Кесса дёрнула за верёвки, прижимая пушинки к остову, и халга пошла вниз, уворачиваясь от колких веток.

Чья-то тень колыхнулась у воды, Кесса растерянно мигнула, ожидая увидеть замешкавшегося зверя, но существо встало на две ноги и выпрямилось, глядя на небо. Это была Эмма Фирлисова – в плаще мехом наружу, с вороньими перьями в светлых волосах. Её щёки были вымазаны сажей.

Халга, трепещущая на ветру, даже на дне оврага ещё дергалась и порывалась взлететь – Кесса пробежала десять шагов, прежде чем она замерла. Схватив в охапку пушинку и обмотав её ремнями, чтобы уж точно не улетела, Кесса подобрала отвязавшийся мех для воды и подошла к Эмме. Та не спешила уходить, хоть по её глазам видно было, что девица из Скенесов тут не ко времени.

- Стены прочны, и надёжен дом! - кивнула Кесса. – Эмма! Ты… тебя сюда на корабле привезли?

- Этот день – белый, - пробурчала Эмма. – Я хожу по земле, дочь Гевелса.

- А почему ты в саже? – спросила Кесса, пытаясь разглядеть, что Эмма держит в руках, спрятанных под плащом.

- Я иду от олданцев, - нахмурилась Эмма. – Была работа. На той стороне пади олда жгут погребальные костры. Скажи своим, чтобы туда не ходили.

Кесса изумлённо мигнула.

- Ты колдовала для олда? Как ты узнала, что они пришли? И… что за беда у них?

- Большой беды нет, но у людей горе, и тебе там бегать незачем, - насупилась Эмма. – Слышишь?

Кесса замерла – и за шелестом трав услышала басовитый рёв, а за ним – громкий треск, будто камень упал на камень и разлетелся на части.

- Двухвостки бесятся – гон у них, - пояснила Эмма, вглядываясь в заросли. – Это за падью, в дальней низине. Сюда они не побегут – Стрякава помешает. Но ты к ним не лезь. Им даже ночью не спится. Один дурной ящер метнулся и раздавил шатёр, четверым олданцам поломал кости. Одного, задавленного насмерть, сожгут на закате. Скажи Сьютару, если хочешь… А, лучше не говори.

Эмма завернулась плотнее в меховой плащ и пошла вверх по склону, по едва заметной звериной тропке в зарослях Стрякавы. Кесса, вздрагивая от тревоги и любопытства, вглядывалась в дебри. Двухвостки топотали, ревели и толкались, ветер приносил на дно оврага треск тяжёлых панцирей и гневное фырканье, и Кессе чудилось, что вот-вот кто-нибудь из ящеров примчится к воде.

«Олда их не отпустят,» - с сожалением вздохнула Кесса, поглядев на отвесные склоны. «Тут крутой спуск, легко расшибиться. А взглянуть было бы любопытно…»

Молодые ростки без устали вырывались из земли, те, которые Кесса, прилетев, увидела совсем крохотными, уже поднялись на три локтя. Травы, примятые поваленными сухими стеблями, выпрямлялись и снова тянулись к небу. Гевелс и Каннур срубили высоченную Золотую Чашу и теперь ходили вокруг неё, отсекая малые ветки и не решаясь подступиться к толстому стволу. Кесса, подбирая сухие листья, нашла на земле полупрозрачный, бесцветный лепесток размером с ладонь и долго смотрела на его, вспоминая, каким золотым он был летом.

- Не так уж плохо, - сказал, присев передохнуть, Каннур. – Пока Сьютар летает, мы нарубим сушняка ещё на один полёт.

Ауна недовольно хмурилась, глядя на южное небо. Полянка, расчищенная в сухой траве, пока не заросла свежей зеленью, и видно было сизую хмарь на горизонте.

- Вот эти тучки, - поморщилась она и повернулась к мужчинам. – Они идут точнёхонько сюда. И если глаза мне не врут, они выльют нам на голову небольшое озерцо.

- Воля Макеги, - пожал плечами Каннур, поднимая топор. – Может, и правда нам пора в Фейр. Гевелс, помоги…

Невнятный вопль донёсся из-за травяного леса, и все вздрогнули. Кесса посмотрела на восток – над сухими травами быстро мчалась пушинка Акканы.

- Хаэ-э-эй! – крикнул, снижаясь, Хельг Айвин. Его халга едва не повисла на сухой Золотой Чаше, но в последний миг пролетела мимо, и он спрыгнул на поляну. Не связанная вовремя пушинка дёргалась и раздувалась на ветру, порываясь утащить за собой Хельга.

- Держи! – крикнул ему Гевелс и сам шагнул вперёд, хватая халгу и собирая пушинки в плотный нелетучий комок. – Где твоя голова?!

- Хэ-эх, - судорожно выдохнул Хельг. Он был бледен и храбрился, как мог, но в глазах плескался ужас.

- Что случилось?! – Каннур схватил его за плечи. Все, кто был на поляне, побросали дрова, те, у кого не было топоров, похватали длинные и крепкие палки. Кесса стояла в толпе, окружившей Хельга, и сжимала стеклянный нож.

- Мертвяк! – выдохнул наконец Хельг, мотнув головой на восток. – В Стрякавной Пади… сам только что видел… наши все уже летят к Реке! Бегите!

Каннур растерянно мигнул и посмотрел на Гевелса. Тот недоверчиво хмыкнул.

- Без корабля не побегаешь, - проворчал он. – Рассказывай, кого видел?

Жители зашептались, с опаской глядя то на восточные заросли, то на Хельга. Кесса застыла на месте. «Мертвяк?! Настоящая нежить, как в легендах?!» - сердце билось где-то в горле, словно хотело выскочить наружу. «Прямо тут, в Стрякавной Пади?!»

- Я подумал сначала – он живой, - Хельг вздрогнул и оглянулся, но всё было тихо – только ветер шелестел в травах. – Он шёл по дну пади, вдоль воды. Наступал на камни, на воду, будто глаз лишился. Он – олда… мех на рубахе, красные нитки в волосах, а лицо всё чёрное… и… кости сломаны, одежда разорвана, а крови нет… и он идёт на сломанных ногах… и мухи над ним, а в глазах зелень.

Жители загалдели, перебивая друг друга, и шумели, пока Гевелс не рявкнул на них так, что вокруг пригнулась трава.