След зомби (Трилогия) - Олег Дивов

— Он жив… — эти слова Игорь скорее прошептал, чем выговорил, но интонация его была утвердительной.

— Посмотри, — Королев достал из стола растрепанную папку с крупно выведенным на обложке номером 116 и выудил из нее фотографию. Игорь взял снимок и задохнулся от изумления.

Маленькая цветная карточка не была фото в обычном смысле слова. Это оказалась прорисованная на компьютере ментография — отпечаток картинки, запечатленной в человеческой памяти. Страшно дорогая в производстве вещь, используемая только в крайних случаях. А та ментография, которую Игорь держал в руке, была просто дороже золота. По характерным заплывам изображения Игорь определил, что отпечаток был взят с трупа. Игорь даже приблизительно не мог себе представить, в какие деньги обошлось разовое применение топ-секретной технологии, из недр которой родилась эта картинка.

— Похоже, я держу в руке бюджет небольшого государства, — пробормотал он.

— Ну почему же небольшого… Ты смотри, смотри.

А на снимке Игорь увидел Волкова. Конечно, не такого, как на фотографиях из маминого альбома, а постарше лет на тридцать. Очень правильные и очень жесткие черты лица. Почти ничего общего с обликом сына, который вышел лицом и мастью в мать. Только что-то неуловимое в выражении глаз… И еще говаривали знающие люди, что повадками, манерами и привычками Игорь совсем не Бойко, а вылитый Волков.

— А собака у него есть? — спросил Игорь, не отрываясь от снимка.

— А то! — фыркнул Королев.

— Буль какой-нибудь? — Игорь по-прежнему не поднимал глаз.

— Не лови нас как маленьких, — попросил Дядя. — С чего бы это ему завести бультерьера? У него бернская овчарка. И, похоже, ростом с лошадь.

— У нас был прекрасный ландсир, — вздохнул Игорь и осторожно положил карточку на стол. — Я на нем верхом катался. Конечно, если папуля удосуживался меня подсадить.

— Я помню, — кивнул Дядя. — Его звали Джем. Чуть мне яйца не отгрыз. Никогда бы не подумал, что из простого ньюфаундленда можно сделать такого киллера.

— Ладно, — сказал Игорь. — Вы-то, как я понимаю, точно установили, что он — это он?

— Вне всякого сомнения, — сказал Королев. — Это Игорь Волков. Сто процентов. И Шнейдер его опознал.

— Ну, по такой ментографии трудно судить… — Игорь склонился над столом, вглядываясь в карточку.

— Шнейдер видел его живьем, — сказал Дядя жестко. — Он узнал Волка и успел послать сигнал подтверждения. И Волк тоже узнал своего приятеля Шнейдера. Старого доброго приятеля.

Игорь закусил губу и выпрямился.

— Серьезное дело, — сказал он вполне безмятежным тоном.

— А никто и не говорит, что оно лажовое, — усмехнулся Королев.

— А меня он якобы не тронет.

Королев и Дядя переглянулись.

— Не пойду, — отрезал Игорь.

Старшие одновременно повернули к нему головы.

— Я для Волкова никто, — сказал Игорь. — Когда он ушел, мне было шесть лет. Я его даже толком не помню. Джема помню очень хорошо и до сих пор оплакиваю. Я, может, никого на свете так не любил, как этого пса. А когда отец исчез, Джем за неделю сгорел как свечка. Мне сказали «папа в командировке», и я так и не простил ему, что он бросил такую преданную собаку. Еще через сколько-то лет мне объяснили, что папочка умер, но я уже не смог перестроиться. А когда мне стукнуло двадцать, умерла мама. Которая так больше замуж и не вышла. И я со всем этим, извините, живу. Я даже к психоаналитику ходил. Без толку.

— Ты просто не хотел освобождаться от этого груза, — сказал Дядя мягко. — Мы поступки Волка ни в коем случае не оправдываем. Ни то, что он сделал с тобой, ни то, как он с Галей обошелся. Да и нас он всех подставил капитально. Но поверь мне, Игорь, для тебя отец значит гораздо больше, чем ты думаешь. И боль, которую он тебе причинил, во многом сделала тебя таким, какой ты сейчас есть.

— Я уже не маленький, Павел Семенович, — кивнул Игорь. — Так что не надо мне рассказывать, кто и что для меня сделал. А уж вы, господа, затащив меня на Службу, извините, так мне нагадили, что ни в сказке сказать, ни пером описать.

Королев поморщился. Дядя криво усмехнулся.

— Я давно все сопоставил, — упрямо гнул свое Игорь. — Вы меня на Службу разве что силком не тащили. Я здесь уже пять лет. И сейчас я точно знаю, что взяли меня сюда из-за того, что я сын Волка. Которого все ветераны Службы почему-то боятся до судорог. Поэтому меня ни капельки не удивляет, что мой дражайший папочка жив.

— То есть ты запросто готов отправить псу под хвост все, что сделал за эти пять лет, — констатировал Дядя. — И дырку от пули, которая у тебя в спине, и орден, который у тебя в сейфе лежит, и именной ствол от Папы. Ты знаешь хоть одного, кто за пять лет на Службе столько бы успел наворочать?

— Да, Игорек, — вступил Королев. — Что-то ты, друг мой, того… передергиваешь. Выходит, мы тебя держим только как щит от Волка страшного? За красивые глаза, так сказать?

— А у меня действительно очень красивые глаза, — рассмеялся Игорь. — И еще я очень умный. Но все равно я вам, простите меня, пожалуйста, господа… Ну не верю я вам до конца, и все тут. Подорвано у меня доверие к Службе.

— А у Службы к тебе — нет, — сказал Дядя.

— А Сабуров говорит, что ты просто обнаглел, — вставил Королев.

— И глаза у тебя на самом деле красивые, — сообщил Дядя. — Это правда, — повернулся он к Королеву, — что от него ту девчонку силой отдирать пришлось?

— Какую девчонку? Из Безопасности? Их там две было…

Дядя захохотал, громко и беззаботно. Игорь молча ждал.

— Все мы про тебя знаем, — сказал Дядя, отсмеявшись. — Иногда, правда, делим на два, но что поделаешь…

— И то, что тебя в Безопасность приглашали на майорскую должность…

— И то, что Охрана к тебе подкатывала…

— И дома у тебя клякса лежит неучтенная…

— Стоп! — скомандовал Игорь Королеву. — Не было такого. Кляксу я сдал под роспись. Вы еще, господа, Дашу на меня повесьте.

— Ну зачем же Дашу? — сказал Дядя ласково. — Дашу тогда мои драгоценные «гестаповцы» замочили. С перепугу.

У Игоря непроизвольно отвалилась челюсть. У Королева тоже.

— Э! Мужики! Вы что? Я пошутил! — встрепенулся Дядя. — Честно, пошутил. Не было Даши. Ну не было!

— Тогда и кляксы не было, — сказал Игорь.

— Я тебя что, прошу ее сдать? — отмахнулся Королев. — Тебе сказали добыть хотя бы снимок. А ты приволок живую вещь. Целых две. Ну и зажал одну. Бывает.

— Ты только с ней поосторожней, — попросил Дядя. — Это все-таки не игрушка, а штуковина неустановленного происхождения. Ты ею что, от похмелья лечишься? С перепоя под язык?