Северное сияние моего сердца (СИ) - Вуди Добковиц

Она смогла успокоиться только, когда на весь дом раздался заразительный смех этой безумной парочки.

— So she said Yes.* — Улыбнулся американец, ослабляя хватку.

— Хочешь сказать, что Гер сделал сестре предложение?

Ей хватило одного его взгляда, чтобы понять насколько она до этого ошибалась на счет немца. Вырвавшись из объятий мужа, россиянка обхватила себя руками, стараясь не смотреть в эти пронзительные голубые глаза.

— Рос, нам надо поговорить.

С такой уверенностью он сказал это. Неужели, вновь хочет покричать?

— И о чем же?

— О ссоре и о нашем медовом месяце. — Приподнял США ее лицо за подбородок двумя пальцами.

— Снова. — Устало выдохнула Россия, попадая под чары его голубых глаз.

— Не снова, а надо все расставить по полочкам. — Притянул ее к себе Штаты. — Рос. Я виноват. Во всем. И хочу, чтобы ты поняла меня и простила…

— США, остановись. — Прикрыла его рот ладошкой русская. — Ты тут не при чем. Я сама во всем виновата…

От удивления, американец открыл рот.

— Рос.

— Я сегодня долго думала и прокручивала в голове наш отпуск и собрание. В общем… Если бы я восприняла все иначе, никаких бы ссор и обид не было.

— Господи, медвежонок! Не ты одна была не права. — Обхватил он ее плечи своими руками. — Я мог бы и раньше все сделать, тогда бы и отпуск прошел хорошо.

— Но ты ведь хотел сделать все как лучше. А это получается не всегда как надо. Пошла бы я на уступки, мы бы целую неделю валялись на солнышке. А так….

— Рос. Если ты хочешь, мы еще раз съездим на острова. Только на этот раз я сниму весь пляж.

— США! Не надо! Ты что!

— Мне не хочется, чтобы некоторые особи лезли к чужим женам. У меня тогда сильно руки болели, между прочим.

— Откуда ты узнал?

— Мария оказалась достаточно смелой и справедливой женщиной. Она меня даже не останавливала.

— О, США! — бросилась ему на шею россиянка.

И парень принял ее объятия. Забылись все ссоры, обида и злость, освобождая место для нежности и ласки. Он целовал ее щеки, скулы, виски и ушки, а она таяла в его руках, поддаваясь искушению.

— Не хочу больше этих ссор. — Прошептал США девушке на ухо, чувствуя приятный фруктовый запах.

— В семейной жизни без них никак. Но мы будем стараться идти на компромисс, да?

— Обязательно. — Убрал он с ее лица прядь русых волос. — И начнем с языков.

Тяжело вздохнув, Россия отстранилась от него, отведя взгляд в сторону.

— Хорошо… Пусть будет английский.

— Russia, wait.* Все переигралось. — Обхватил Штаты ее щеки руками. — Сделаем два языка и черт с этим.

— Саша! — просияла русская, широко улыбаясь мужу. — Твою мать! Почему я сразу не догадалась…. Два официальных языка. Все так элементарно! США, ты гений!

— Лучше скажи спасибо своему отцу.

— Так вот, кто сдал нас… — хитро прищурилась россиянка.

— Зато все наладилось. Мы ведь помирились, а Беларусь теперь выйдет за Германию. Я считаю это хорошим началом первого дня весны.

— Действительно.

Обхватив руками шею американца, зарывшись пальцами в светлые волосы, она потянулась вверх и коснулась губами его мягких губ. Девушка чувствовала только США, а он целовал ее так, будто блуждавший целый год по пустыне человек приник к прохладнейшему ручью. Штаты, до этого неделями не притрагиваясь к своей жене, торопливо разомкнул языком ее трепещущие губы и проник в рот. Она не могла насытиться им, приглушенно постанывая, чувствуя, как хозяйничает у нее во рту его язык. А, когда пальцы американца стали нежно поглаживать атласную кожу ее шеи, Россия больше не могла себя сдерживать, сгорая от желания. Ее спина непроизвольно выгнулась, когда он крепче прижал русскую к своей груди, а голова откинулась назад.

Все разрушилось, когда над ними послышались громкие торопливые шаги, а затем звучный хлопок дверью.

— Кажется, что и нам бы пора повторить за ними. — Улыбнулся США своей покрасневшей от жадных поцелуев жене.

— Делай, что хочешь. Я уже совсем не соображаю. — Пыталась отдышаться россиянка, поглядывая на входную дверь. — Только надо закрыться на замок. Мало ли кто-то решит зайти и вынести наши вещи.

Штаты захлопнул за собой дверь в спальню, продолжая целовать Россию, позабыв о такой нужной ему вещи, как выключатель. Он уверенно прошел по темному ковру, осторожно подталкивая жену к еле различимой в темноте кровати, и положил ее на середину узорчатого покрывала. Склонившись над ней, американец проникновенно смотрел на русскую пронзительными голубыми глазами, которые она так любила.

Он осыпал ее губы легкими поцелуями, бережно убирая со лба светлые пряди русых волос и глядя на нее так, будто милее и желаннее россиянки не было никого в целом свете. США заставил ее почувствовать себя прекрасной, желанной и исключительной, и это было то, в чем она так отчаянно нуждалась. Девушка чувствовала его дыхание на своей коже, замечала этот хищный и страстный взгляд. Он перестал быть для нее простым парнем, ведь теперь Штаты стал настоящим мужчиной. Тем, кто всегда будет рядом с ней.

— Умница, sweetheart.* — Прошептал он ей, нежно проведя большим пальцем по ее мягким, розовым губам, а после, немного повременив, слегка протолкнул его между ними.

Американец чуть с ума не сошел, наблюдая за тем, как она отвечает на его просьбу. Пылающие щеки, чуть приоткрытые васильковые глаза, в которых горело пламя страсти. Вытащив палец, он стал покрывать легкими поцелуями лицо России — подбородок, щеки, нос, веки, лоб перед тем, как вновь вернуться к губам. Однако затем его поцелуи стали совсем другими.

США захватил губами ее нижнюю губу, слегка прикусил и поласкал языком, а затем отпустил, чуть-чуть распухшую и возбужденную. Сердце русской, едва не остановившееся, снова забилось, а затем стало бешено колотиться, когда он повторил то же самое с ее верхней губой. Казалось, словно ее рот, как и ее тело, полыхает невидимым пламенем.

Легкий стон вырвался из груди россиянки, когда поцелуи Штатов приобрели иную окраску. Он запустил пальцы в ее волосы, крепко сжал их и оттянул голову девушки назад, чтобы полностью завладеть ее ртом.

— США… Одежда… — еле проговорила она, утопая в его любви и ласке.

Россия уже была давно готова принять его, чтобы их тела прикасались друг к другу, чтобы он говорил, какая она прекрасная.

Свитер, бюстгальтер, джинсы, брюки, пиджак, рубашка и галстук — все давно уже валялось возле кровати. Им было все равно на вещи, все равно, что, скорее всего, они уедут отсюда помятыми. Парочка желала друг друга, а остальное неважно.

Американец взял ее хрупкие руки,