Большое собрание мистических историй в одном томе - Коллектив авторов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В тот знаменательный вечер Эркомб появился у меня за полчаса до прихода миссис Эмворт и завел разговор о средневековых поверьях, связанных с вампиризмом – одним из тех пограничных феноменов, которые, как он утверждал, были без должного изучения выброшены медиками на свалку дремучих предрассудков. Так он сидел, мрачный и взволнованный, с прозрачной ясностью (делавшей его столь замечательным лектором в его кембриджские годы) прослеживая историю этого таинственного явления. Все известные случаи такого рода походили друг на друга: некий отвратительный дух вселялся в живого человека, сообщая ему сверхъестественную способность парить в воздухе подобно летучей мыши и удовлетворяя свою жажду ночными кровавыми пиршествами. Когда человек умирал, упомянутый дух продолжал обитать в его теле, не подвергавшемся разложению. Недвижимый в дневное время, по ночам этот живой мертвец покидал могилу и вновь отправлялся на свой ужасающий промысел. Кажется, ни одна страна средневековой Европы не избежала этого бедствия; а в более ранние эпохи аналогичные случаи знала римская, греческая и иудейская история.
– Подобные факты принято игнорировать как очевидный вздор, – продолжал Эркомб, – несмотря на то что сотни независимых друг от друга свидетелей, живших в разные столетия, подтверждают существование этого феномена, и, насколько мне известно, исчерпывающего объяснения ему до сих пор не найдено. Если ты спросишь меня, почему, раз все это правда, мы не сталкиваемся с такими фактами в наше время, я отвечу тебе вот что. Во-первых, хорошо известны некоторые эпидемические заболевания вроде «черной смерти», которые имели власть над людьми в Средние века, а впоследствии исчезли, – что отнюдь не дает оснований утверждать, будто таких заболеваний не существовало вовсе. Мы знаем, что «черная смерть» посещала Англию и выкосила население Норфолка, но столь же несомненно, что в этих самых краях лет триста назад наблюдалась вспышка вампиризма и пик ее пришелся на Максли. Второй и куда более весомый довод состоит в том, что вампиризм никуда не исчезал – год или два назад его проявления были замечены в Индии.
В это мгновение миссис Эмворт возвестила снаружи о своем прибытии стуком дверного молоточка – как всегда, энергичным и требовательным. Я не мешкая впустил ее в дом.
– Входите скорее, – произнес я, – и спасите меня. Мистер Эркомб пытается меня запугать: от его рассказов кровь стынет в жилах.
Она вплыла в комнату и, казалось, мгновенно наполнила ее своим живым и шумным присутствием.
– Ах, как интригующе это звучит! Мне нравится, когда у меня кровь стынет в жилах. Продолжайте свою историю о призраках, мистер Эркомб. Я обожаю истории о призраках.
Эркомб по своему обыкновению устремил на нее пристальный взгляд.
– Я говорил не о призраках, – ответил он. – Я рассказывал нашему гостеприимному хозяину, что такое явление, как вампиризм, продолжает существовать и сегодня. Одна вспышка имела место в Индии всего несколько лет назад.
Последовала выразительная пауза, в продолжение которой миссис Эмворт неотрывно, раскрыв рот, смотрела на Эркомба. Затем напряженную тишину, повисшую в комнате, разорвал ее веселый смех.
– О, как вам не стыдно! – воскликнула она. – Вы, стало быть, не собираетесь пугать меня вовсе. Где вы откопали эту историю, мистер Эркомб? Я долго жила в Индии и никогда не слышала подобных слухов. Должно быть, это выдумка какого-то базарного сплетника, которыми славятся те края.
Я видел, что Эркомб был готов продолжить, но он все же сдержался и произнес только:
– О, весьма вероятно, что так оно и есть.
Но на весь остаток вечера наше обычное мирное общение было непоправимо расстроено, а миссис Эмворт утратила свойственную ей веселость. Она не выказала никакого азарта, играя в пикет, и покинула нас после двух партий. Эркомб упорно молчал до самого ее ухода.
– К несчастью, – произнес он наконец, – недавняя вспышка… скажем так, таинственного заболевания имела место в Пешаваре, как раз там, где проживали ваша гостья и ее супруг. И…
– Что? – нетерпеливо спросил я.
– Он стал одной из жертв болезни. Упоминая про Индию, я совершенно упустил из виду это обстоятельство.
Лето выдалось невообразимо знойным и жарким, и Максли страдал от засухи и нашествия крупных черных комаров, укусы которых вызывали неимоверный зуд. Насекомые налетали на закате дня и садились на кожу так мягко, что человек ничего не чувствовал до тех пор, пока внезапная острая боль не подсказывала ему, что он укушен. Они атаковали не руки и не лицо, а всегда выбирали шею, и, когда яд всасывался в кровь, у большинства пострадавших временно вырастал зоб. Где-то в середине августа стало известно о первом случае загадочного заболевания, которое наш местный доктор счел следствием продолжительной жары и укусов ядовитых насекомых. Недугом оказался охвачен подросток шестнадцати-семнадцати лет, сын садовника миссис Эмворт; его анемичная бледность и изнеможение усугублялись сонливостью и расстройством аппетита. На его горле доктор Росс обнаружил две маленькие ранки, которые, как он предположил, были следом комариного укуса; однако, как ни странно, вокруг этих ранок не наблюдалось опухоли или воспаления. Жара тем временем начала понемногу спадать, но и прохладная погода не могла улучшить состояния мальчика, который, несмотря на усиленное кормление, превращался в обтянутый кожей скелет.
В один из тех дней я повстречал доктора Росса на улице и поинтересовался здоровьем его пациента; в ответ он выразил опасение, что мальчик умирает, и признался, что данный случай для него – совершеннейшая загадка. Некая странная форма злокачественной анемии – вот и все, что он мог сказать. Но он также спросил, не согласится ли мистер Эркомб осмотреть мальчика и, возможно, пролить на этот случай какой-то новый свет; и поскольку в тот вечер мне предстоял ужин с Эркомбом, я предложил доктору Россу присоединиться к нам. Он сказал, что не сможет, но постарается заглянуть позднее. Когда он пришел, Эркомб сразу изъявил согласие помочь, чем сумеет, и они вместе удалились. Лишившись таким образом компании на этот вечер, я позвонил миссис Эмворт и осведомился, нельзя ли мне заглянуть к ней на часок. Испрашиваемое приглашение было получено, и между пикетом и музицированием упомянутый час превратился в два. Она завела речь о мальчике, находившемся во власти столь загадочной и безнадежной болезни, и сказала, что часто навещает его и носит ему всевозможные деликатесы. Но ее терзало опасение – и добрые глаза миссис Эмворт наполнились слезами, когда она это говорила, – что сегодня она видела мальчика в последний раз. Зная об антипатии, существовавшей между ней и Эркомбом, я не сказал ей, что профессора пригласили для консультации. Когда я отправился домой, она проводила меня до моей двери, желая пройтись
