Спелое яблоко раздора - Марина Серова

Остается проверить Пантелеева и Гафизова.

Примерно через полчаса, когда Толик вернулся, я встала со стула и сказала:

— Спасибо, что помог. Мне пора.

— Таня, ты куда-то собралась? — удивился он.

— Мне нужно ехать, — решительно заявила я. — Ты правда очень помог, но сейчас мне пора.

— Ладно, только знаешь что? Хочу сообщить тебе еще кое-что: Сипко ввел себе воздух в вену, — многозначительно сообщил Толик. — Его уже привезли, и это установлено.

Я никак не отреагировала.

— Ты не слышала, что я сказал? — поинтересовался у меня Толик.

— Слышала, — ответила я. — Скажи другое. Он сам это сделал?

— А вот это, Татьяна Александровна, — с самым важным видом сообщил мне друг Толька, — предстоит установить вам. Ну, в крайнем случае, милиционерам.

— Понятно, — вздохнула я. — Тогда я пошла.

— Не объяснишь, в чем дело? — прищурился Толик.

— Нет, не объясню, — мрачно ответила я и, улыбнувшись на прощание, вышла из кабинета.

В кармане у меня лежал лист бумаги с простенькой схемкой, а в голове было ясно от одной, такой же простенькой мысли. Словом, я снова собиралась направиться в гостиницу. Но сначала решила все-таки позвонить Михееву. А вдруг он уже узнал то, что меня интересует? Плохо, конечно, что Киря в отпуске, тот бы уж наверняка все, что требуется, вызнал и снабдил бы меня добытой информацией. Ну ладно, попробуем дозвониться до Михеева. Я набрала номер и подозвала майора к трубке.

— Добрый день, Александр Александрович, — сказала я. — Это Татьяна Иванова.

— А-а-а, — протянул Михеев. — Ну, привет. Что там у тебя на этот раз случилось?

— Да вот хотела поинтересоваться у вас насчет моих подозреваемых…

— А-а-а, — снова протянул майор.

Признаться, я в его присутствии всегда робела, и даже телефонный разговор с ним давался мне непросто, хотя ведь и не девочка уже. Да и что, собственно, такое, майор милиции? Киря, например, подполковник, а я с ним особенно не церемонюсь. Дело тут, очевидно, было не в чине. Просто сам по себе Михеев относился к тем немногочисленным людям, в присутствии которых хочется взять под козырек и отвечать только на поставленные вопросы. И уж ни в коем случае не беспокоить его своими. Ну а если все-таки побеспокоила, то смирись с его манерой разговора, терпи и не вздумай слово поперек молвить, потому что признает только один тон собеседника — просяще-извиняющийся.

— Ну, конечно, — проговорил тем временем майор. И сказал он это таким тоном, что я сразу поняла, каким будет продолжение фразы: мол, конечно, зачем ты еще могла позвонить.

— Ну, конечно, — мягко сказала я, как бы извиняясь и соглашаясь с ним на все сто процентов. — Куда же я без вас…

— Ладно, — благодушно отозвался майор. — Опрашивали мы их…

— И? — подсказала я.

— И, — хмыкнул Михеев, — оказалось, что в нужное нам время на месте не было двоих. В смысле, никто не смог подтвердить, что они были в гостинице или у себя в номере. Этого… — Он, по всей видимости, полистал какой-то журнал. — В общем, не было Гафизова и Пантелеева.

— А где они были?

— Гафизов сказал, что вышел на полчаса прогуляться по городу.

Я тут же вспомнила слова Лады о том, что Артур был у нее. Интересненько!

— А Пантелеев, — продолжил тем временем майор, — сказал, что навещал в это время тетку своего друга. Какого-то Высотина.

— Так поздно? — удивилась я и тут же подумала, что именно Игорь Владимирович может знать адрес тетки Высотина. Это наводило на мысль…

— А что тебя удивляет? — прервал мои размышления майор. — Может, там тетка такая…

— Если это та, про кого я думаю, то она не такая, — сказала я.

— Не умничай, — тут же оборвал меня Михеев. — Короче, еще двое. Этот, как его, Белостоков ужинал в ресторане, что подтвердили местные официанты. Пришел он туда без десяти минут десять. А женщина, вдова Высотина, была у себя в номере. Ей как раз туда приносили ужин.

— Это точно была она? — уточнила я.

— Насколько нам известно, — со всей доступной ему язвительностью проговорил Михеев, — по показаниям, она была одна.

— Хорошо, — вздохнула я, понимая, что разговаривать с майором крайне сложно. — А вот во сколько те двое вернулись?

— Один, — снова пошуршав бумажками, сказал Михеев, — после одиннадцати. Точнее, десять минут двенадцатого. А второй вернулся уже за полночь.

— И кто же из них вернулся первым? — елейным голоском спросила я.

— Гафизов вернулся раньше, — лаконично ответил майор.

— Понятно, — улыбнулась я. — Все, спасибо большое.

— Точно все? — не поверил Михеев.

— Точно, точно, Александр Александрович, — заверила его я, поблагодарила за помощь и попрощалась.

Значит, во «время Ч» господин Пантелеев отсутствовал. Он был у Варвары Михайловны, к тому же знал о псевдониме Высотина. Ну и чего же нам еще не хватает? По-моему, все логично и все расставилось по своим местам.

Теперь требовалось доказать, что именно Пантелеев был у Григорьева, а затем и у Сипко. Эх, все-таки не бывают люди откровенно белыми и пушистыми. Но какая у Пантелеева выгода в этой ситуации? Неужели все-таки та самая авария? Месть как мотив? Может быть, может быть… Ну а выгода-то какая?

Я вздохнула, закурила и надолго задумалась.

Глава 8

Мне пришлось все-таки тащиться в гостиницу, потому что иного способа решить эти вопросы не было. Да и какой другой способ может быть наиболее простым и эффективным, чем способ лично все проверить самой? Только я все еще не знала, как же мне извернуться так, чтобы припереть Пантелеева к стенке, а в том, что зачинщиком всего или практически всего происходящего в последнее время был Игорь Владимирович, я как-то уже и не сомневалась.

Хотя ведь вот сколько раз бывало такое, что и улики есть, и мотив… Ну, скажем, мотив можно отыскать, но на самом деле человек оказывается ни при чем. В любом случае его следовало проверить, а заодно и навестить остальных. Например, Ладу. О ней я по-прежнему знала крайне мало, но мне казалось, что Лада — это та самая темная лошадка, от которой можно много чего ожидать. И потом, все трое: и Артур, и Пантелеев, и Сергей, — все они, будто сговорившись, нет-нет да и проронят, что мотивом могло быть право стать очередным мужем Лады, ну, или, на худой конец, любовником. Это ведь тоже необходимо учитывать.

Я вполне могла представить, что за обладание такой женщиной, как Лада, некоторые мужчины способны были натворить немало разных глупостей, вплоть до смертоубийства ее супруга, например.

Но ведь она сама категорически отрицает тот простой факт, что весь сыр-бор мог разгореться из-за нее. Ведь она говорит, что, мол, мальчики не испытывают к ней ничего, кроме самой нежной, самой что ни на есть приятельской привязанности — проекция, так сказать, тех чувств, того уважения и восхищения, которое они испытывали к ее супругу. Ну, ладно, допустим, я поверю, что и с Сергеем это вполне возможно, и даже с Артуром, раз уж они так боготворили Высотина. Допустим. Но ведь тот же Пантелеев знал Высотина много лет и ему-то не было смысла боготворить старого приятеля?

Значит, необходимо было пообщаться с Ладой, причем в первую очередь и без всяких свидетелей. Так напрямую у нее и спросить, мол, не домогались ли ее друзья супруга?

Рассуждая таким образом, я добралась до гостиницы, вошла в холл, поинтересовалась, у себя ли госпожа Высотина. И, к своему удивлению, услышала, что Лада рассчиталась за номер и уехала. Такого я никак не ожидала и очень расстроилась. Однако решила не отступать и выяснить, у себя ли Пантелеев. Но, по словам портье, того тоже не было дома. После этого я расстроилась окончательно и спросила, есть ли кто-нибудь вообще в гостинице из московско-поэтической публики. На это мне сказали, что в гостинице в данный момент есть лишь Сергей и Людмила Мильская. Последнее меня немного прибодрило. С секретарем фонда мне все как-то не доводилось до сих пор общаться. А, между прочим, кто может рассказать более откровенно о женщине, как не другая женщина? Так что я напросилась к Мильской. Меня с ней соединили по телефону, и я прямо так и заявила, что я — детектив и горю желанием поговорить с ней. Мильская слегка растерялась, но меня к себе пригласила.

Я поднялась на третий этаж, где жила Людмила. Признаться, я не могла бы точно сказать, как себе представляла секретаря поэта, но хотелось, конечно, чтобы это была этакая миленькая болтушка, желательно помоложе и полегкомысленнее. Стереотип, созданный подавляющим большинством секретарей, должно быть, сработал. И потом, я на собственном опыте знала, что вот от таких миленьких дурочек и можно узнать самые интересные подробности.

Лифт открылся, я вышла, поискала глазами нужный номер, а найдя, направилась к нему и постучалась. Дверь мне открыла женщина средних лет, что уже не соответствовало моему желаемому представлению: ей можно было бы одинаково дать и двадцать пять лет, и сорок пять. Бывают, знаете, такие люди. При одном освещении — вполне молодые, при другом — вполне зрелые. Сейчас она выглядела на все сорок с гаком. Не слишком короткая, но слишком аккуратная стрижка, прямо волосок к волоску. Отлично сделанное мелирование. Лицо самое обыкновенное, возможно, просто потому, что в данный момент на нем не замечалось и следа косметики. А вот если бы она подкрасилась, то я не сомневалась, что выглядела бы очень эффектно. Довольно большие голубые глаза смотрели на меня печально и без энтузиазма. А пухлые губы чуть дрогнули, не то в улыбке, не то в презрительной усмешке. В общем, вся она была какая-то — не пойми какая. Разочаровала меня, честно скажу.