Транзит - Эдмунд Купер

Том, однако, не принимал участия в трапезе. Когда, наконец, он сумел взять себя в руки после унизительного, пусть и невольного досмотра, которому подверглась его личная жизнь. Том стал помогать приводить лагерь в порядок. Но он все время молчал и двигался как в трансе. Мэри несколько раз пыталась с ним заговорить, но, раз за разом наталкиваясь на стену молчания, в конце концов сдалась.

Наконец, лагерь приобрел более или менее пристойный вид. И тогда Том снова заговорил.

- Барбара, - совершенно спокойным голосом сказал он. - Не могла бы ты пожертвовать мне полбутылочки виски? Я хотел бы отметить лишний день рождения.

Она дала ему бутылку, и, крепко сжав ее в руке, Том удалился в палатку, которую они делили с Авери. Это произошло пару часов тому назад. С тех пор Том из палатки не выходил. Оттуда не доносилось ни звук, разве что изредка - приглушенный стук бутылки о пластмассовый стакан.

Авери мрачно глядел в огонь. «Вот и кончается второй день, - думал он. - Вот и кончается гордость, самоуверенность, порядок и чертово руководство».

Ну и дурак же он был, полагая, будто они смогут играть веселую четверку на коралловом острове. Дурак, что не настоял на непрерывной охране лагеря. В общем, дурак и точка.

Лагерь, судя по всему, «обработали» впервые замеченные Мэри «греческие боги». Животные не могли такого устроить. И если только нападение его, ее, или скорее всего, их, на пустой лагерь не было чистой случайностью, то с неумолимой и жестокой логикой следовало, что он, она, или скорее всего, они довольно долго следили за лагерем и людьми. Может, и сейчас они прячутся где-нибудь в темноте, планируя новое развлечение для своих жертв. У Авери даже мурашки побежали по спине от этой мысли, и он постарался ее забыть. Если он и дальше будет продолжать в том же духе, то очень скоро со всех сторон появятся невидимые глаза... и пара батальонов кровожадных дикарей.

К счастью, Барбара отвлекла его.

- Что нам теперь делать? - спросила она.

На этот вопрос Авери мог ответить. Кто угодно мог ответить на этот вопрос.

- Переезжать, - сказал он. - Как только рассветет, мы найдем место, которое можно легко защитить. Там мы и поселимся на полуосадном положении, пока ничего не изменится.

Он мог бы добавить: или пока мы не перестанем существовать как единая группа; или пока нас всех не перебьют; или пока мы все не заболеем; или пока нас не сожрут дикие звери; или пока из какого-нибудь четвертого измерения на нас не вывалятся огромные золотые сферы; или пока нас всех не усыпят маленькие блестящие кристаллы, и мы не проснемся в раю. Все это казалось Авери примерно одинаково возможным. По правде говоря, единственным абсурдным предположением являлось, что они, все четверо, выживут и обоснуются на этой, чужой им, планете.

Но Барбаре было одиноко и страшно. «Долг каждого английского джентльмена (давно вымершая особь!), - думал Авери, - прежде всего спасать женщин и детей». Подумав, он решил ободрить Мэри и Барбару оптимистичной сказочкой.

- Вы особенно не волнуйтесь, - начал он. - Сегодня еще только второй день Скоро мы овладеем ситуацией... Сегодня нам досталось на орехи, но в некотором смысле нам еще повезло. Мы поняли, что здесь ничто нельзя считать само самим разумеющимся. Ничто. Мы усвоили очень важный урок. И обошелся он нам всего лишь в несколько предметов, так сказать, роскоши и кое-какой кухонный инвентарь. Завтра, первым же делом, мы найдем практически неприступное место, а затем...

- От твоих слов нам стало значительно легче, - сухо прервала его Барбара. - Боюсь, урок обошелся нам куда дороже, чем ты думаешь. И я даже знаю, кто оплатил счет, - и она кивнула в сторону палатки, где сидел Том.

- Бедняга Том, - вздохнула Мэри. - Как вы думаете, с ним будет все в порядке?

- Ну, разумеется, - раздраженно воскликнул Авери. - Пострадала только его гордость. И все. Все рано и поздно оказываются в подобном положении. Правда, обычно это происходит рано, а не поздно...

- Похоже, Том испытывал это в течение последних пятнадцати лет с завидной регулярностью. Может, этот последний удар сработает по принципу «победить или умереть»... Но я бы не хотел гадать, как оно выйдет.

В этот момент, откинув полог, из палатки появился Том. В руке он держал бутылку из-под виски. Пустую.

- Дети мои, - басом сказал он. - Мне почему-то кажется, что вы поминали имя некоего Томаса Саттона, эсквайра, всуе... Можно присоединиться к вашему застолью?

- Рад, что ты смог прийти, - ответил Авери, решив, что беспечный ответ - самый безопасный.

- Есть хочешь? - спросила Мэри. - Отбивные просто великолепны.

Том яростно затряс головой.

- Ибо он питался медовой росой и пил молоко рая... Извините, друзья, но у меня для вас есть подарок.

Он снова скрылся в палатке. А через несколько секунд появился, держа в руках охапку цветных картинок.

Одну из них он протянул Авери.

- Держи вот эту, старина. Coitus exoticus. Как, черт возьми, они ухитрились встать в эту позу?

Авери решил остаться беспечным.

- Есть только два возможных ответа. Они это делают с помощью зеркал. Или же это результат пластической операции.

- Совсем неплохо, шкипер, - хмыкнул Том. - Подыграем старому дураку, так? Делаем вид, будто ничего не случилось, и все такое прочее...

Повернувшись к Барбаре, он сунул ей другую фотографию.

- Оцени-ка художественные достоинства этого экземпляра, красавица ты моя. Coitus suntheticus. Оружие, милая леди, здесь из первоклассного тика.

- Том, - спокойно отозвалась Барбара. - Что ты, черт возьми, хочешь нам доказать?

- Ага! - радостно воскликнул Том. - Прекрасный вопрос. Теперь я вижу, что сегодня здесь собралась взрослая и очень серьезная аудитория. Что я хочу доказать? И правда, что? Дорогая леди, мне нечего доказывать. Все fait accompli. Том, впавший в детство тип, наконец разоблачен. И вот перед вами стоит Томас Саттон, эсквайр. Стоит перед вами и что-то мычит, и страдает психиатрическим поносом.

- Том, дорогой, перестань, - заплакала Мэри. - Перестань, пожалуйста. Ты нам нужен... Очень нужен.

Рыдания наполовину заглушили ее слова. Но эффект получился поистине волшебный.

- Кажется мне, я слышу голос дамы, попавшей в беду, - начал Том и вдруг замолк.

Он растерянно заморгал, закачался, чуть не упав в костер, и с размаху уселся рядом с Мэри.

- Что ты сказала? Мэри, что ты сказала?

- Не надо так, - хлюпала Мэри. - Не мучай себя, пожалуйста... Мы не можем без тебя... Вы с Ричардом... Вы должны...

Том обнял Мэри за плечо. В этот миг он казался на удивление трезвым.

- Ты сказала: Том, дорогой... Это очень мило с твоей стороны, но совсем не обязательно. Это вовсе не должно что-либо значить. Мэри, ты должна это понимать. Это вовсе не должно что-либо значить. Но то, что ты можешь сказать: Том, дорогой... После того... Никто никогда раньше не говорил: Том, дорогой... Наверно, моя мать. И больше никто... Не плачь, Мэри. Мне нужно, чтобы во мне нуждались. Мне это было нужно много-много лет.