Йозеф Геббельс — Мефистофель усмехается из прошлого - Генрих Френкель

Короче говоря, Геббельс четко понял, что радио — это инструмент, способный создать идеологически преданных и послушных сторонников режима. Радио стало для него «средством унификации германского народа» и привития ему новой идеологии, независимо от места проживания, религии и даже классовой принадлежности слушателей.

До 1933 года радиостанции Германии находились в разных руках, но в последующий период они все перешли под единое, строго централизованное управление. Департамент радио стал, по словам официальных комментаторов, «генеральным штабом германского радио», центром отдачи приказов для всей системы. При этом произошло интересное переплетение связей разных учреждений, связанных с радио: главную роль играл департамент радиовещания Министерства пропаганды, руководивший также деятельностью соответствующего отдела центрального бюро пропаганды партии и работой государственного управления радиовещания; и все нити управления сходились к Геббельсу, который был господином и хозяином этой системы.

Департамент радио формулировал политику в этой области и осуществлял надзор за ее исполнением, используя для этого Германскую радиовещательную корпорацию — «RRG». Один из трех директоров «RRG» всегда присутствовал на ежедневных совещаниях начальников департаментов министерства, где получал указания непосредственно от Геббельса, проявлявшего интерес к радиопрограммам — иногда вплоть до мельчайших деталей. Сотрудники министерства рассказывали, что Геббельс не проверял так подробно и строго работу ни одного другого департамента, как департамента радио.

К 1940 году департамент радио состоял из четырех отделов: 1) по делам культуры и вещания на зарубежные страны; 2) по особой тематике; 3) по юридическому обеспечению; 4) по техническим вопросам. Самым главным был первый отдел, отвечавший за идеологическую правильность радиопередач, посвященных вопросам политики и культуры.

Вот что входило в программу деятельности первого отдела: радиопередачи по вопросам политики, радиопрограммы для национальных фестивалей, культурные обмены с зарубежными странами, помощь радиовещанию на заграницу, школьные и научные передачи, передачи по вопросам международной культуры, связь с прессой и со Всемирным союзом радио. Второй отдел ведал радиопередачами на случай мобилизации, организацией радиовещания в военное время и использованием радио как оружия военной пропаганды.

Департамент искусств (или Девятый) определял принципы официальной оценки художественных произведений, активно выступая против «декадентских течений» в живописи и скульптуре, от экспрессионизма до кубизма, и добиваясь их полного исчезновения.

Устраивались выставки в разных частях страны, проводились «недели культуры» и осуществлялся надзор за «художественным уровнем и идеологическим содержанием» произведений искусства. Художники и скульпторы, создававшие работы национал-социалистского характера, поощрялись морально и материально. Те из них, кто проникся нацистской идеологией и воплощал «нордические идеалы» в мраморе, гипсе и на полотне, получали выгодные государственные заказы. Департамент вместе с государственным управлением искусств проводил выставки работ таких «заслуженных деятелей искусства» в Германии и за рубежом, приобретал их произведения для государственных фондов, присуждал призы на конкурсах и организовывал учебу молодых художников.

Департамент музыки (или Десятый) осуществлял надзор за музыкальной жизнью в стране и руководил работой государственного управления музыки. Он также контролировал работу управления цензуры, проверявшего всю музыкальную продукцию и наделенного правом запретить публикацию и исполнение любого произведения, «несовместимого с нордическим духом и идеалами национал-социализма». Было введено понятие «декадентская музыка», которая решительно не одобрялась, вследствие чего многие не только «еврейские», но и «арийские» музыканты и композиторы были отлучены от своей профессии.

В первые годы правления нацистов среди деятелей музыки еще находились люди, осмеливавшиеся протестовать против засилья «тевтонской музыки», такие как выдающийся дирижер Вильгельм Фуртвенглер и известный композитор Ганс Пфитцнер, и Геббельс иногда шел им на уступки, чтобы использовать их престиж для целей нового режима. 12 апреля 1933 года Фуртвенглер написал письмо Геббельсу, в котором заявлял, что нужно проводить различия между хорошей и плохой, но не между «еврейской» и «арийской» музыкой. Геббельс разрешил опубликовать письмо и свой ответ на него, в котором воздал должное таланту великого дирижера и приуменьшил значение принятых перед этим антиеврейских мер, вызвавших возмущение Фуртвенглера.

Согласно официальной доктрине, департамент кино (или Пятый) имел своей целью «руководить германским кинопроизводством в художественном, экономическом и техническом отношении и обеспечивать гармоническое сотрудничество всех сил, действующих в кинематографе». Он контролировал производство и прокат всех художественных и документальных фильмов и мог поэтому продвигать «желательные» или «правильные» фильмы и не давать хода «нежелательным», используя для этого имевшиеся у него мощные средства воздействия. Известно, что Гитлер считал кино главным средством эффективной пропаганды, учитывая четыре его основных качества: 1) возможность обращения непосредственно к чувствам зрителя, 2) доступность содержания, 3) возможность использования в целях идеологии, 4) возможность многократного использования.

Ко времени прихода нацистов к власти кинопромышленность в Германии находилась в руках частных владельцев. Уже сформировались такие крупные кинокомпании, как «УФА» и «Терра», принадлежавшие Хугенбергу, и наряду с ними существовало еще много мелких фирм. Нацистское правительство решило национализировать кинопромышленность, но это нельзя было сделать моментально, чтобы не разрушить всю систему соглашений с зарубежными фирмами кино-проката. Все же к 1937 году компания «УФА» стала собственностью рейха, и ею вместо Хугенберга стал распоряжаться Геббельс, казня и милуя режиссеров и фильмы по своему усмотрению, т. е. поощряя и финансируя престижные и «идеологически верные» картины и не давая ходу тем, которые признавались «нежелательными», или «вредоносными», или (упаси Боже!) «антигерманскими».

Разумеется, кинокомпаниям было не под силу выступать против «пожеланий» Министерства пропаганды; а с другой стороны, если они с ними соглашались, то получали финансовую и рекламную поддержку государственного управления кинематографии, состоявшего под контролем департамента кино, который действовал согласно закону от 16 февраля 1934 года. Это был известный «Закон о кино», аналогичный «Закону о редактировании», регламентировавшему работу прессы. Был создан специальный отдел киноцензуры, оценивавший «идеологическую правильность» всех выходивших фильмов. Конечно же (о, непревзойденная немецкая аккуратность!), была разработана специальная шкала для оценки качества фильмов, включавшая следующие категории: 1) фильмы, особо ценные в идеологическом и художественном отношении, 2) просто ценные фильмы (по тем же критериям), 3) фильмы, ценные с политической точки зрения, 4) фильмы, ценные по художественным достоинствам, 5) фильмы, ценные с точки зрения культуры, 6) фильмы, ценные для целей просвещения.

Не было другой области пропагандистской деятельности (кроме радиовещания), которой министр уделял бы столько интереса и самого пристального внимания. Смотреть фильмы, немецкие и зарубежные, было для него не только работой, но и истинным удовольствием. Известно лишь немного фильмов, полностью сделанных по заказу Геббельса, но зато он частенько вносил поправки в сценарий, а то и в законченный фильм. Он заставлял своих чиновников контролировать все фазы кинопроизводства и требовал, к досаде продюсеров, вырезать готовые сцены и делать добавления и даже менять исполнителей ролей.

Производство фильмов было поставлено под двойной контроль. Во-первых, проверялись сценарии всех фильмов, намеченных к постановке. Их должен был одобрить специальный цензор («рейхсфильмдраматург»), проверявший заодно и благонадежность их авторов.

Именно он претворял в жизнь официальные рекомендации, согласно которым новые фильмы получали заданную политическую окраску и в них внедрялись рекомендуемые темы, эпизоды и даже сюжеты. Во-вторых, законченный фильм должен был пройти через бюро киноцензуры. И еще существовало бюро окончательной проверки, куда можно было обратиться с жалобой на неправильную цензуру.

Главной задачей департамента кино, работавшего в сотрудничестве с госуправлением кино, было содействие производству пропагандистских и документальных фильмов и надзор за их постановкой и выпуском. Впрочем, в период с 1933 по 1939 год было выпущено не так уж много чисто пропагандистских полнометражных фильмов, возможно, потому, что народ искал в кино возможности развлечься и позабыть о реальной жизни. Среди этих картин были «Люди СА» (о штурмовых отрядах); «Юность Гитлера» и «Ганс Вестмар» (о подвигах Хорста Весселя, поставленный при участии Ханфштенгля). Качество этих работ было довольно посредственным, если только не принимать во внимание впечатляющие фильмы, поставленные Лени Рифеншталь, известной киноактрисой и кинорежиссером, имевшие действительно высокий художественный уровень и высокую пропагандистскую ценность, что было отмечено и в Германии, и за рубежом. (Это были фильмы «Триумф воли» — о Нюрнбергском съезде нацистской партии, состоявшемся в 1934 году, и «Олимпиада» — об Олимпийских играх 1936 года, состоявшихся в Германии).