Башня страха - Глен Кук

– Ну, ты идешь? – Вопрос Лейлы прозвучал резче, чем ей самой хотелось.

– Никак не отцеплю этот хихикающий репейник. Стафа рассмеялся опять, но Лейла решительной рукой отодрала его от отца и под крики: “Мамочка, я тебя ненавижу”, – усадила среди металлического хлама, который Аарон притаскивал с верфи. Ариф с кислой миной наблюдал за ними. Аарон похлопал сынишку по плечу; Лейла обернула шаль вокруг головы, и они вышли на улицу.

– Не наседай, – попросила Лейла, – дай отдышаться, мама с Миш пробазарили все утро.

Аарон что-то буркнул в ответ. Он и сам не собирался начинать разговор, пока не расслабится немного. Только как это сделать?

До самого Клюва Попугая они не обменялись ни словом.

В акрополе по-прежнему толпился народ. Парад в честь нового градоначальника заканчивался, солдаты строем расходились по своим баракам, гарнизонам и лагерям. Аарон с Лейлой нашли тихое местечко в тени Клюва, устроились поудобнее, но разговор не начинали. Ветерок трепал их одежду, волосы. Сгрудившиеся за Братьями облака предвещали дождь.

Лейла выжидала.

– Я хочу тебе кое о чем рассказать. Вернее, не хочу. И тем паче не хочу отвечать на вопросы. – Трудность любой беседы с Лейлой заключалась в том, что она мигом засыпала мужа тысячью не идущих к делу вопросов, причем примерно половина из них звучала обвиняюще. Между тем, чтобы сбить с мысли, довольно и одного-двух никчемных вопросов.

– Это о том, что тебя гложет последние дни?

– Да. – Так, один есть. – Просто выслушай меня.

Лейла закусила губу.

– Это мучает меня уже шесть лет. Но вчера вечером дошло до предела. Я должен что-то предпринять, но не знаю что. – Аарон предостерегающе поднял руку и приложил палец к губам жены. – Шесть лет назад один человек из нашего подразделения открыл потайные ворота и впустил геродиан в одну из Семи Башен, в нашу башню. Он чуть было не погубил меня. По его вине погибла половина наших людей. По его вине меня чуть не продали в рабство и не отправили за море. Они собирались поступить так со всеми пленниками, которые знали какое-нибудь ремесло, но решили, что это вызовет в Кушмаррахе чересчур сильную волну ненависти и игра не стоит свеч.

На несколько минут они снова погрузились в молчание. Лейла оставалась до странности спокойной. Гм, это на нее не похоже. – – Ты, наверное, не знаешь – если б нам удалось удержать перевал еще два дня, союзники и новые рекруты успели бы собраться в долине Чордан.

Лейла кивнула:

– Так говорят.

– А мы могли продержаться – и знали это. И они знали. Поэтому впали в отчаяние и ночью послали на нас кавалерию. То были не дартары. Фа'тад слишком умен и не дал бы перебить своих людей так, как мы перебили геродианских всадников.

Лейла нахмурилась:

– Это ты и хотел сообщить? – – Подожди. Может, я выражаюсь неясно, но ты должна понять – геродиане знали, что, если они не попадут в долину Чордан первыми, победа выскользнет из их рук. Не поможет даже Фа'тад. И мы, и другие, что сражались на нашей стороне, начисто про это забыли. Только и талдычат – Дак-эс-Суэтта, Дак-эс-Суэтта. Потому, мне сдается, что все, кто в Кушмаррахе мнит себя важными шишками, были там. Они не могут представить – как это их поражение менее важно, чем какое-то ничтожество, которое открыло какие-то жалкие ворота. Но разве можно сбрасывать со счетов десятки тысяч погибших?

– Ты думаешь, что знаешь, кто их открыл.

– Я не думаю, что знаю. Я не предполагаю. Я уверен.

– Насиф.

Аарон уставился на нее, разинув рот.

– Это многое объясняет, не правда ли? Например, твое всегдашнее с ним обращение. И почему он так преуспел, не так уж надрываясь. Рейха частенько недоумевала, откуда у него деньги берутся. И за столько лет ты не проронил ни словечка.

– Дело в Рейхе. И в Зуки. А война все равно проиграна и окончена.

– И ты не чувствовал горечи? Не чувствовал желания восстановить справедливость?

– Еще бы не чувствовать, черт возьми! В долине Чордан полегли мой отец и два брата. Папа был уже стар для Дак-эс-Суэтты, Туддо и Рейни – слишком молоды. Да, мне горько и больно, я ненавижу Насифа. Но что станется с Рейхой и Зуки, если вывести его на чистую воду? У них больше никого нет – всех забрала война.

Почти робко, точно им впервые разрешили остаться вдвоем, Лейла погладила мужа по руке.

– Ты хороший человек, Аарон. Спасибо, что рассказал.

– Еще не рассказал.

– О чем ты?

– Вчера вечером тебе было не до Насифа, верно?

– Я старалась по возможности не обращать на него внимания. – Она улыбнулась. – Мне он совсем не нравится. Да и Рейха не сказать чтоб без ума от него. Но она женщина и вынуждена жить с тем, с кем свела ее судьба. Ты начал о Насифе – вчера вечером…

– Он снова вынуждает меня принимать решение. А это и в первый раз было нелегко. Не легче, чем молчать столько лет.

– Почему снова?

Сегодня она не порет чушь, как обычно, а бьет прямо в цель.

– Потому что вчера, под занавес, Насиф чуть не выболтал, не похвастался, что он не последний человек в Союзе Живых, – Но что с того… Ох.

– Да. Может, он до сих пер продолжает убивать кушмаррахан.

Бел-Сидек терпеливо ждал, пока старик соберется с мыслями. И вот Генерал заговорил:

– Я заметил, ты не назвал ни одного имени.

– Имен мне не сообщили.

– Но ты не пришел бы ко мне, если б не предполагал, о ком идет речь.

– Вы правы.

– Итак?

– Ваши решения, как правило, быстры я беспощадны. Вы чувствуете угрозу – и сразу уничтожаете ее. Но в данном случае, мне представляется, мы имеем возможность поддеть самого Кадо. Разумеется, если сведения эти не окажутся чистым бредом.

Генерал подумал с минуту.

– Ты прав по всем статьям, атаман. Это действительно редкая удача. И, конечно, именно тебе принадлежит право воспользоваться ею, если, как ты мудро заметил, это не бред и не вздор.

– Благодарю вас, сэр.

– Но ты должен понимать, в какую тонкую игру вступаешь. Первым делом надо решить, дашь ли ты ему знать, что его разоблачили. Если просто подбрасывать предателю ложные сведения, он может нагадить в другом месте. Если пытаться перевербовать его, рискуешь напугать до полусмерти и потерять вовсе. Другая опасность: Кадо или Бруда могут ощутить, что поставляемая шпионом информация стала какой-то иной, слишком резко изменилась. В любом случае ты должен соблюдать предельную осторожность.

– Само собой разумеется, сэр.

– С чего начнешь?

– Уверюсь, что не ошибаюсь.

– Предлагаю человека, который справится с этой задачей лучше всякого другого.

Бел-Сидек улыбнулся.

– Правда, тебе придется выдать мне имя шпиона. Но я уже обещал – он твой. Однако дело настолько важное, что должно попасть в надежные руки. Среди рядовых Союза чересчур много любителей. Кроме того, если послать кого-то из Живых, предатель может опознать его.

– Давайте имя на имя, сэр. Старик наморщил лоб.

– Нет, не могу. Это не в его правилах. Имя ты получишь в наследство – после моей смерти.

Бел-Сидек тщательно взвесил последнее заявление Генерала, обдумал и сказанное стариком раньше.

– Хорошо. Проследите за одним из ваших людей – за Насифом.

Генерал долго оставался неподвижным; лицо его мертвенно побледнело.

– Ты уверен?

– Это он.

– Хвала богам, милосердным и всемогущим, что улыбаются благосклонно, глядя на нас.

– Сэр?

– Я намеревался передать округ Хар Хадрибелу, а Насифа ввести в командование Шу. Даже если б, он сам не узнал меня, это сделал бы Кадо, стоило Насифу описать атамана Шу.

– И все же советую выдвинуть его, сэр. Вам не обязательно выдавать себя. Если Насиф действительно сотрудничает с геродианской шайкой, о такой новости ему захочется доложить хозяевам.

– Да. Принеси письменные принадлежности. Бел-Сидеку пришлось подождать. Старик писал медленно, и усилия его были куда более болезненными, чем накануне вечером. Бел-Сидек молча переживал за него. Всего Генерал написал три записки.

– Эту отнесешь туда же, куда носил вчера. Другие две – Хадрибелу. Одна для него, вторую он после ужина лично доставит Насифу. Ты же пойдешь к своей подружке и пробудешь у нее до ночного совещания.

– Слушаюсь, сэр.

Бел-Сидек вышел; нога так разболелась, что захотелось подбодрить себя.

– Я не поддамся. Я не побежден. Я – среди Живых, – пробормотал он.

Эйзел дотащился до единственного свободного столика в забегаловке Мумы и тяжело опустился на стул. Сам Мума немедленно вырос рядом и устроился напротив.

– Тяжелый день выдался?

– Мало сказать. У тебя в подвале еще остался запасец того нарбонианского пива? Сдается, я готов вылакать целую бочку.

– Есть немножко внизу. Такого больше нигде не сыщешь. Но не уверен, что у тебя есть время. – Мума поднялся.

Эйзел проследил за ним глазами. Мума остановился у двери в кухню. Через секунду на пороге возник хромой человек. Хромой-то хромой, но на руку он был изрядно ловок. Эйзел чуть не пропустил момент передачи письма.