Космодесант: Ангелы Смерти - Грэм Макнилл

Не было у Матана и молниевых когтей.

Сжав зубы, Гриссан заставил себя поднять левую руку и охватил верхушку кола, покрытую его засохшей кровью. Не в силах сдержать крик боли, он извернулся всем телом, взмахивая латной перчаткой с укрепленными на ней адамантиевыми лезвиями. Разряды энергии затрещали в воздухе, санилу дернулся в сторону, но опоздал, и молниевые когти Гриссана глубоко распороли покрытый густой шерстью бок зверя.

Взревев от боли, санилу ударил раздвоенным хвостом, вновь целясь в лицо, но уже не смог застать космодесантника врасплох. Призрак Смерти разжал левую руку, сдавленно простонал, когда его тело чуть сползло вниз по колу, и надежно ухватился за шипастый хвост бронированными пальцами. Кончик смертоносного отростка обвился вокруг предплечья Гриссана, но на этот раз шипы беспомощно скользнули по керамиту.

Запаниковав, санилу прянул в воздух, заодно стащив космодесантника с дерева всего лишь за один взмах могучих крыльев. Гриссан убрал когти из брюха зверя, но не ослабил хватку на хвосте даже в тот миг, когда кол вышел из его спины.

— Боли нет, — прорычал он сквозь стиснутые зубы. — Я — смерть воплощенная. Я не чувствую боли.

Санилу над ним визжал, отчаянно хлопая крыльями и пытаясь сбросить Гриссана ударами лап с кривыми когтями. Призрак Смерти подумал, не добить ли хищника ещё одним ударом, но понял, что нужды в этом нет. Дыхание санилу становилось все более прерывистым, тяжесть висящего на хвосте космодесантника и глубина раны делали свое дело. Кровь из четырех параллельных разрезов в боку зверя лилась прямо в лицо Гриссана.

— Всем суждено пасть пред мощью Императора, — провозгласил он, сплевывая вонючий ихор санилу, — от демонов варпа до отродий воздуха!

Издав последний вскрик, санилу сдался, его крылья дрогнули, и хищник рухнул, увлекаемый вниз весом Гриссана. Кол, на котором прежде висел Призрак Смерти, пробил брюхо зверя и вырвался из спины в облачке алого тумана. Пока санилу сползал по стволу, его крылья хлопали все медленнее, и, наконец, бессильно опали.

Слабое дыхание недолго клокотало в груди чудовища, и, когда все было кончено, Гриссан стряхнул с руки виток гладкого хвоста и посмотрел в безжизненные глаза зверя.

— Победа, — пробормотал он, но вкус у слова был хуже, чем у крови санилу.

Спуск вниз, от одного усыпанного щебнем косогора к другому, отнял у Гриссана целую вечность. Незалеченные раны заставляли космодесантника то и дело останавливаться, хватая ртом разреженный воздух.

И все время в его ушах звучал насмешливый хохот Матана.

Гриссан вспомнил, с каким удовольствием старый охотник рассказал ему, что в двух сотнях километров на восток находится ещё одно логово санилу. То, что зверь, за которым прибыл сюда космодесантник, охотился один, не делало его последним представителем вида. В том логове жили другие санилу, возможно, целая семейная стая. «Дурак, дурак, дурак», — распевал Матана до тех пор, пока Гриссан не нажал на спусковой крючок.

— Я буду смеяться последним! — крикнул Призрак Смерти в сторону джунглей, съезжая по очередному склону. Спуск прервался на скальном карнизе. — Мой поход продолжится, и последний санилу умрет от моей руки!

Но сперва нужно было немного отдохнуть. Солнце садилось, и усталость мучила израненное тело.

— Славный будет день, — прохрипел он, опуская голову. — Немало о нем сложат ле… ле…

Окровавленный подбородок Гриссана коснулся нагрудника брони, и он уснул — навсегда.

Энтони Рейнольдс

РАДОСТЬ ОХОТЫ

Он опускает магнокуляры. Увиденного было достаточно. Враг здесь, и Охота начнется до захода двух солнц. Его зовут Аджай-хан. Он родился в седле в мире просторных небес и открытых равнин. Хотя на протяжении последних семидесяти трех лет он не был по-настоящему человеком, но все еще помнит те времена.

Хан щурится из-за блеска низкого желтого солнца, отражающегося от снега. На нем нет шлема, как и всегда во время преследования. У его лица цвет дубленой кожи. Череп выбрит по бокам, но на макушке иссиня-черные волосы собраны в длинный хвост, который свисает до самой спины. Высокие скулы испорчены ритуальными шрамами. Зазубренные отметины напоминают разряды молнии, повторяя символы, вытравленные кислотой на белых пластинах доспеха.

Могучий и крупный Аджай-хан стоит, расставив ноги, над тяжелым мотоциклом, выискивая врага с края лесистого обрыва. Леденящий кровь ветер колышет остроигольные сосны, вызывая у воина приятные ощущения от прикосновения к его коже.

Ветер неожиданно меняется. Это и спасает Белого Шрама.

Космодесантник чует новый, диковинный запах, который не может сразу распознать. Аромат напоминает незнакомую, но довольно приятную смесь специй. Он рядом. И он… чужой.

Враг настиг воина.

Он резко оглядывается и видит одного из них. Близко. Существо приближается к нему под прикрытием обрыва. Оно стройное, почти тщедушное, взбирается при помощи всех четырех раскинутых конечностей, как насекомое. Доспех у него тусклый серо-зеленый и сегментированный, а шлем необычно вытянутый и заканчивается выступающими жвалами. Черные и бездушные линзы блестят.

Аджай-хан целится и стреляет. Болт-пистолет дергается. Раздается отчетливый двойной кашляющий звук — из ствола вылетает болт и запускает реактивный двигатель, устремляясь к цели. В тот же миг под космодесантником с ревом оживает машина, словно зверь, разъяренный тем, что потревожили его сон.

Ксенос нечеловечески быстр. Он отпрыгивает в сторону, увернувшись от первого выстрела. Снаряд взрывается в укрытом снегом камне. Теперь космодесантник видит других ползущих врагов, напоминающих пауков. Время для уловок прошло — ксеносы выскакивают все разом и несутся к нему, с легкостью мчась по тонкому снежному насту.

Аджай-хан разворачивает мотоцикл, подняв белую пыль, и делает еще два выстрела. Оба проходят мимо цели, но, по крайней мере, замедляют врага. Едва.

Вложив пистолет в кобуру, Белый Шрам дает газу. Машина устремляется вперед с хриплым ревом, словно конь с опущенными поводьями. Хан нажимает руны стрельбы, и спаренные болтеры рявкают. Выстрелы задевают самого ближнего ксеноса, скользящим попаданием отрывая руку. На снег брызжет кровь. Даже она пахнет неправильно. Шальные болты валят сосну, которая падает на землю с мучительным скрипом, и поднимают в воздух снег и куски льда.

Враги пытаются перехватить его, жужжат узкие цепные клинки, полыхают пистолеты. Из мандибул бьют вспышки света, и острая боль режет левый бок воина. У него нет ни времени, ни пространства, чтобы обнажить длинную глефу. Он направляет мотоцикл в одного из них, врезаясь с силой, ломающей кости. Чужой отлетает прочь и врезается в дерево. Он оседает с неестественно подогнутыми конечностями. Затем Аджай-хан низко пригибается в седле и добавляет еще мощности. Мотоцикл охотно ускоряется.

К космодесантнику устремляется цепной клинок, и он наклоняется в сторону. Меч отсекает кусок обтекателя. В воина попадают новые похожие на дротики разряды, кусая и жаля, но затем он отрывается и несется по лесу. Мелькают деревья. Он знает, что ранен, чувствует, как внутри доспеха течет кровь, но не ощущает боли. Только порывы ветра на лице, и он улыбается.

Среди деревьев есть другие, мчащиеся параллельно ему. Вопреки всякой логике они не отстают, преследуя его в тенях хвойных деревьев, словно стая хищников.

Так не должно было быть. Белые Шрамы — охотники. И им не предназначено быть добычей.

Аджай-хан, не снижая скорости, увлекает ксеносов за собой. Он наклоняется под низко висящими ветвями и скользит по покрытым льдом валунам размером с титанов «Пес войны».

Еще больше врагов присоединилось к охоте. Похожие на жала гравициклы мчатся за Белым Шрамом через лес, быстро приближаясь. На миг космодесантник испытывает приступ чувства, похожего на зависть или стремление обладать. Когда-то Орден мчался над землей. Теперь в Империуме сохраняется всего горстка гравициклов, и Аджай-хан вряд ли когда-нибудь увидит хоть один из них, не говоря о том, чтобы мчаться на войну в седле почтенного скакуна.

Белый Шрам выбрасывает из головы случайную мысль и резко поворачивает направо. Влетает на скорости на засыпанный снегом гребень и взмывает в воздух. Воин встает в седле, сохраняя равновесие, пока двигатели визжат. Тяжело опускается на землю и разгоняет машину до предела. Он снова на открытой местности и наслаждается скоростью. Впереди линия деревьев, но враги быстры. И он не собирается убегать. Аджай-хан бьет по тормозам и резко выносит заднее колесо вперед, развернувшись лицом к преследователям. Время для бегства закончилось.

Почти стемнело, и тени вытянулись. Он отцепляет длинную глефу, ее тяжесть успокаивает.